Федор Степанович Рокотов. Все еще художник со многими неизвестными


К выставке в Третьяковке его галерея портретов неизвестных заметно поредеет


Портрет А.Ю.Квашниной-Самариной. Первая половина 1770-х. Фрагмент


В каждом национальном искусстве есть свой загадочный художник. Для России это будет, скорее всего, Федор Степанович Рокотов. Его карьера хотя и вершилась на глазах петербургского, а затем и московского бомонда, но о жизни живописца мало что известно. Даже год рождения под вопросом: то ли 1734-й, то ли 1735-й, то ли 1736-й. Не очень ясно и происхождение: вроде бы из бывших крепостных, а может, из мелкопоместных дворян. Среди его учителей упоминают почти всех работавших в России иностранцев — от Луи Жозефа Лелоррена и Луи Жана Франсуа Лагрене до Пьетро Антонио Ротари и Луи Токке. Любимец основателя университета и Академии художеств, августейшего фаворитаИвана Шувалова, выдвинутый в качестве примерного портретиста Михаилом Ломоносовым и самой Екатериной II (той очень понравился ее профильный, как бы комплиментарный портрет), академик с 29 лет, Федор Рокотов был практически забыт сразу после смерти в 1808 году. На весь XIX век. Его заново открыли мирискусники. В частности, Сергей Дягилев, устроивший в Таврическом дворце в 1905 году ретроспективу русского портрета. В советское время Рокотова выставляли и «при Грабаре» в 1923-м, и в 1960–1961 годах (в Третьяковской галерее и Русском музее).

Нынешняя выставка вдвое меньше и более камерна, чем прежние (около 40 работ из ГРМ и Эрмитажа, тверского музея, ГИМа и, конечно, ГТГ), что, как кажется, вполне соответствует самому характеру искусства Рокотова, которое не столько для дворцов, сколько для особняков и для усадебных интерьеров (этой теме посвящен специальный раздел). На ней можно встретиться с такими хрестоматийными работами, как Портрет Василия Ивановича Майкова (1765), поэта-гедониста и либертина, воспроизведение которого только благодаря невежеству советских цензоров оказывалось в переиздававшихся учебниках «Родная речь», Портрет Александры Струйской (1772) — «русской Моны Лизы», увиденной в русском же сфумато (в «рокотовской дымке», созданной тончайшими лессировками) и воспетой спустя столетия поэтом Николаем Заболоцким, а также портрет ее сумасбродного супруга, поэта-дилетанта и помещика Николая Струйского, который считал батоги эффективным инструментом для внушения крестьянам идей Просвещения. Непременные участники рокотовской галереи — поэт Александр Сумароков, а также, вероятно, его вдумчивые читатели — чета дворянСуровцевых. Загадками остаются Портрет неизвестного в треуголке, Портрет неизвестной в розовом и многие другие персоны из московской дворянской саги.

Впрочем, к нынешней экспозиции обширная рокотовская галерея неизвестных поредела. Например, куратором выставки Натальей Пресновой идентифицирована Неизвестная в белом платье с фисташковой лентой (1780-е, частная коллекция). Ею оказаласьЕлена Ивановна Козицкая, супруга статс-секретаря Екатерины II. Портрет богатейшей дамы империи, чья внучка стала женой декабриста Сергея Трубецкого, долгое время находился в коллекции известного искусствоведа Александра Габричевского (1891–1968). А прежде — в особняке Козицкихв так и названном по имени главного владельца Козицком переулке.

Комментариев нет:

Отправить комментарий