Каленц Арутюн. Армянская живопись

Каленцу не было и пяти лет от роду, когда начались трагические события 1915 года, пролившие кровь полутора миллионов армян. Отучившись всего четыре класса в сиротском приюте, будущий художник уже с детства откликался на бескрайнее богатство природы. Уже позже, приобщившись к искусству, Арутюн Каленц строил свое творчество на безграничном доверии к природе, открывшем в ней невиданное ранее световое богатство, свежесть, бесконечную изменчивость состояний.

Всякий художественный процесс идет подспудно, глубоко укореняясь в закономерностях жизни и природе таланта. Арутюн Каленц приехал из Бейрута на свою историческую Родину после войны, в 1946 году, уже известным художником. Презрев все обстоятельства, он добровольно расстался со своим статусом европейского художника (Каленц работал в Париже под руководством Клода Мишле) и прибыл из Бейрута в Советскую Армению вместе с супругой Армине. Из чисто патриотических целей. Это было то время, когда люди жили с большими надеждами догнать и перегнать, с великой политикой построить и перестроить – в величественном продовольственнопрограммном бреду…Каленца тут же обвинили в космополитизме и формализме, сделали невыездным и всячески ставили заслоны его творческому развитию. Тогда, при советской власти вольнодумцы от живописи могли надеяться на признание продвинутой публики, на коммерческий интерес иностранцев и на репрессии со стороны властей... Достаточно сказать, что за первые десять лет жизни в Советской Армении его неоднократно изгоняли и восстанавливали в Союзе художников и только два раза дали возможность выставить свои картины. Однако, несмотря на все препоны, взращенное за рубежом, его искусство обрело на родной земле органическую общность.

В свое время большое количество картин художника ушло за пределы Армении, в частности в Москву и Санкт-Петербург. Именно в России, подпольно, в узком богемном кругу, открывались первые выставки Каленца. Известно также, что в конце 50-х годов Каленца представил московской и ленинградской публике физик, академик Артем Алиханян, после чего советские коллекционеры проявили необычайный интерес к творчеству художника. Нынче работы Арутюна Каленца украшают экспозицию российского Музея восточных искусств, немалое их число находится и в разных частных коллекциях. Сегодня в Национальной галерее Армении представлена выставка, приуроченная к 100-летию Арутюна Каленца, на которой ранее не выставлявшиеся картины Каленца, собранные из частных и музейных коллекций. Экспозицию к этой выставке собрал сын Каленца – Саро Каленц. Тоже художник. «Отец для нас всегда был идеалом, примером для подражания, воплощением мужества и, конечно же, гениальным художником». Немалую роль сыграла и мать Саро Армине Каленц – тоже художница, получившая по словам сына замечательное образование в Сирии. Энергия самоутверждения через искусство генетически передалась от родителей к сыну, и далее – к внуку.

В своем творчестве Арутюн Каленц создал свой автономный мир, свою поэтику. Он продуманно оркестрировал холст, создавая сложные колористические «арабески». Помимо цветовых контрастов он часто применял сопоставление основного и промежуточного цветов в пределах одной тональности: теплой – красного с желтым или оранжевым и холодной – синего с фиолетовым… Каленц чрезвычайно тонко ощущал резонаторские свойства цветовой среды, и потому – ни одного лишнего мазка – все рождено логикой художественной мысли.

Он достиг свободы и раскованности в портретной маэстрии. Упругий, ритмичный мазок, атакующая сочность красок, энергичные световые сопоставления – и выявлена «фактура» образов. Мартирос Сарьян, Илья Эренбург, Александр Дымшиц, Александр Гитович, Дмитрий Молдавский, Рубен Зарьян, Рафаэль Арамян, Арто Чахмахчян, Майя Плисецкая, Левон Мкртчян, Раиса Мессер... Эти люди – насквозь духовны и убедительны в своем портретном сходстве. Предпочтя минутное вечному, Каленц в своих работах смог добиться неподдельной свежести и радости восприятия окружающего мира. Светопространственная эта стихия выдавала в нем и изощренный дар декоратора–экспериментатора.

Каленц считал, что картины должны в первую очередь высвобождать фантазию зрителя. Он хорошо знал эту истину и был уверен, что художник теряет в своей органичности, если зритель точно знает его идею. Зритель должен сам решать и искать ответы. Должна произойти смелая попытка пробиться к искусству как к источнику глубочайших духовных переживаний. Необходимо бороться за красоту, которая убедила бы нас.