Музы великих художников

Форнарина (итал. La Fornarina, «Булочница») — полулегендарная возлюбленная и натурщица Рафаэля, чьё настоящее имя было, как считается, Маргерита Лути, а прозвище было вызвано профессией её отца.

Впервые Рафаэль повстречал свою будущую музу в 1514 году, когда работал в Риме над заказом знатного банкира Агостино Чиги. Банкир предложил Рафаэлю разрисовать главную галерею своего дворца "Фарнезино". Вскоре стены галереи украсились знаменитыми фресками "Три грации" и "Галатея". Следующим должно было быть изображение "Амура и Психеи". Однако Рафаэль медлил. Он никакие мог найти подходящей модели для изображения Психеи.

Однажды, прогуливаясь по аллеям роскошного парка Чиги, художник очутился на берегу Тибра, где увидел прелестную девушку, наружность которой заставила учащенно забиться его сердце. Незнакомке, прекрасной, как Мадонна, на вид было лет 17-18. Это была дочь пекаря Франческо Люти из Сиены, жившего в Риме на Виа дель Говьерно Веккьо в районе Трастевере (где до сих пор показывают её дом с «окошком Форнарины» (Via Santa Dorotea 20).

- Я нашел Психею! - воскликнул Рафаэль и предложил нарисовать ее портрет. Маргарита не рисковала позировать без разрешения отца и жениха. Последнее обстоятельство смутило художника. Но красавица призналась, что выходит замуж просто потому, что в 17 лет стыдно оставаться в девушках.

Рафаэль пригласил ее к себе в студию. В благодарность за посещение художник предложил Маргарите превосходное золотое ожерелье. Но девушка, покраснев до ушей, не приняла столь дорогого подарка. Тогда Рафаэль предложил ей купить его всего за десять поцелуев. Маргарита взглянула на "продавца": художнику шел тридцать первый год, он был неплохо сложен и хорош собой. Осмотр произвел на прелестницу столь благоприятное впечатление, что она расплатилась с продавцом не поцелуями, а своим молодым горячим телом. Кстати, Форнарина, отдаваясь Рафаэлю, уже не была девственницей. Она лишилась невинности несколько месяцев назад в объятиях жениха - Томазо Чинелли. Каждую ночь они запирались в комнате Маргариты, предаваясь любовной науке. Девушка была прекрасной ученицей и за пару недель освоила все премудрости любви, которым ее научил Томазо. Более того, она стала так яростно отвечать на ласки своего благоверного, что тот однажды заявил:
- В жилах моей возлюбленной течет не кровь, а раскаленная лава.

После этого приключения Рафаэль не спал целую ночь. Мысленно он прозвал Маргариту по профессии ее отца Форнариной (fornaj - пекарь). Художник считал часы и минуты, ожидая следующего свидания со своей богиней. В 10 часов утра, согласно обещанию Маргариты, художник ждал ее у калитки парка. Она не опоздала, превосходно разыграв роль наивной девушки, впервые идущей на свидание. В первый сеанс Маргарита позировала для Психеи, до сих пор украшающей виллу "Фарнезино".

- О, как ты прекрасна! - повторял Рафаэль при каждом взмахе карандаша. И любовь не заставила долго ждать, причем такая страстная, что ученик художника, искренне его любивший, инстинктивно угадывая катастрофу от подобной ненасытной страсти, осторожно намекнул на опасность.

- Ах, да разве ты не знаешь, - воскликнул Рафаэль, - что художник становится талантливее, когда так любит или бывает так любим. Любовь удваивает гений. Само небо послало мне ее.

Вскоре после первого свидания Рафаэль, околдованный чарами прекрасной Форнарины, отправился к отцу своей возлюбленной и выкупил ее за три тысячи золотых. Как выяснилось, папочка не отличался строгостью нравов и был безумно рад удачной сделке. Рафаэль получил согласие отца срисовать сколько угодно портретов с его дочери. Так началась эта связь, которая продлилась шесть лет, до самой смерти мастера.

Рафаэль снял для своей любовницы красивую виллу в одном из римских предместий (как утверждают, на Via di Porta Settimiana), одел развратницу с ног до головы и осыпал драгоценностями. У нее появились лошади и экипажи. Словом, дочь хлебопека стала жить как знатная дама.ьВ течение года любовники не расставались ни на один час. Рафаэль никого не хотел видеть, пренебрегал работой и занятиями с учениками. Агостино Чиги начал раздражаться по поводу того, что работа над его галереей приостановлена. Чтобы возобновить ее, банкир предложил Рафаэлю перевезти свою очаровательную возлюбленную в "Фарнезино" и жить вместе с ней в одном из помещений дворца.

Так Рафаэль и Форнарина поселились в доме Агостино Чиги. В то время как художник был занят работой, его любимая, не стесняясь, кокетничала с хозяином. Однажды, в отсутствие Рафаэля, Чиги решил нанести визит очаровательной Форнарине, дабы проверить ее двусмысленные намеки. Та, едва ей доложили о визите Агостино, расстегнула ворот своего утреннего капота, обнажив роскошные плечи. Ее прозрачная юбка едва прикрывала колени. Стоило Чиги переступить порог ее комнаты, как Форнарина бросилась ему на шею. Банкир провел у Форнарины весь день. В конце, обезумев от страсти, банкир на коленях просил красавицу о взаимности. Форнарина не была против кратковременных встреч с Агостино.

В то время Рафаэль частенько бывал, занят, и Маргарита, это "невинное дитя с ангельским личиком", была вынуждена искать утешения на стороне. К великому мастеру со всей Италии съезжались молодые художники с просьбой принять их в число учеников. Она без зазрения совести кокетничала с каждым вновь прибывшим юношей и чуть ли не открыто предлагала им себя. Они с удовольствием принимали приглашение прекрасной ветреницы. Один за другим эти молодчики навещали Маргариту в ее покоях, но ей и этого было мало. Есть версия, что однажды произошло даже убийство: один из подмастерьев, заступаясь за честь учителя, заколол другого кинжалом. Но сексуальные потребности Форнарины были настолько велики, что ни один мужчина уже не мог их удовлетворить.

Рафаэль к тому времени стал все чаще жаловаться на здоровье и, в конце концов, слег. Общее недомогание организма врачи объяснили простудой, хотя на самом деле причина была иной: чрезмерная сексуальная ненасытность Маргариты плюс творческие перегрузки подорвали здоровье мастера. Врачи пустили больному кровь, тем самым, ослабив его здоровье, вместо того чтобы укрепить. Однажды Рафаэлю действительно стало лучше, и, решив, что здоровье, наконец, вернулось к нему, он пригласил к себе Форнарину и занялся с ней любовью. Это вконец погубило славного мастера.

Уже на следующий день художнику стало хуже. Убедившись, что конец близок, Рафаэль умолял не пускать к нему Форнарину. Увидеть любовника ей удалось лишь , когда его глаза навеки закрылись.

Существует еще одна легенда о смерти Рафаэля: Ночью тяжело больной Рафаэль пробудился в тревоге — Форнарины нет рядом! Он поднялся и пошел искать ее. Обнаружив её в комнате своего ученика, выдернул из постели и потащил в спальню. По дороге его гнев сменился беспредельным желанием обладать ей сейчас же. Форнарина не сопротивлялась. И напрасно. Потому что во время этого буйного эротического действа художник умер.

Великий Рафаэль скончался в Великую Пятницу, 6 апреля 1520 года, в день своего рождения в возрасте 37 лет. Когда папский посланник прибыл к ложу умирающего Рафаэля, этот священник потребовал, чтобы рыдающую девушку удалили из помещения, так как передавать папское напутствие в её присутствии он считает несообразным

О дальнейшей судьбе Форнарины существуют разные версии.

По одной, в своем завещании Рафаэль оставил своей любовнице достаточно средств, чтобы она могла вести честный образ жизни. Однако это было ей не по нраву. Форнарина еще долго пользовалась покровительством Агостино Чиги, который, в конце концов, скоропостижно скончался от той же болезни, что и Рафаэль. После его смерти Маргарита Лути стала одной из самых роскошных куртизанок в Риме.

Второй вариант мифа о Рафаэле и Форнарине гласит, что она была его единственной истинной чистой любовью, их взаимное чувство не имело себе равных, и все вышесказанное — неправда.

Искусствовед Павел Муратов отмечает, что после смерти Рафаэля она была насильно пострижена в монастырь, где умерла примерно в конце 1520-х, хотя она могла уйти в монастырь и сама, туда ее привели тоска и боль по утраченной любви.

Настоящее имя Форнарины было установлено исследователем Антонио Валери, который обнаружил его в рукописи из флорентийской библиотеки и в списке монахинь монастыря Святой Урсулы близ Рима, где она обозначила себя, как вдову Рафаэля.

Серж Эсьмонт «Рафаэль и Форнарина»

- Вы говорите, что она распутна,
Что соки из меня по капле пьёт…
Я знаю это. Но ведь это путь на
Голгофу, а не просто эшафот.

Готов я умереть, готов пасть жертвой,
Не в силах устоять пред красотой.
И мне не важно, у неё я первый,
Последний или некий центровой…

Она – богиня! Или дьяволица…
Не важно! Я хочу ещё взглянуть
В её глаза… Никто с ней не сравнится!
Какие бёдра! А какая грудь!

Искусством не владею я верлибра,
Художник я, и вот её портрет:
Ведь только на брегах святого Тибра
Такой цветок явиться мог на свет!?

С её натуры я писал Психею,
А следовало бы наоборот.
Я перед ней краснею и бледнею…
Ах, пусть и вам так в жизни повезёт!

И пусть она ведёт себя нескромно,
И пусть все знают, что она грешна,
Она – моя Сикстинская Мадонна,
А это – даже больше, чем жена.

Её увековечил я в картинах,
Ведь красоту сберечь – искусства цель!
Ты здесь? Прощай… И помни, Форнарина –
Любя Тебя – угас твой Рафаэль.

Виттория Колонна, маркиза де Пескара (итал. Vittoria Colonna) (1490/1492, Кастелло Марино, Альбанские холмы вблизи Рима — 15 февраля 1547, Рим) — знаменитая итальянская поэтесса периода Возрождения, влиятельный интеллектуал своего времени, друг Микеланджело, занимавшая в его сердце главное место на протяжении десятилетия (с 1537 года, когда они сблизились, и до дня её смерти). Отличалась безупречным целомудрием и благочестием, считается наиболее успешной и известной поэтессой своей эпохи. Большинство её стихотворений посвящено духовной тематике, любви к Богу.

Известно о находке в XX веке в Ватиканских архивах ранее неизвестной рукописи, принадлежавшей Микеланджело и содержавшей 109 посвящённых ему сонетов, написанных Витторией. Эти стихи были впервые изданы в 2005 году.

Дружба с Витторией Колонной, придавали уверенность Микеланджело, и он решился издать сборник своих стихов. Своей великой платонической любви он посвятил несколько из своих самых пламенных сонетов, создавал ей рисунки и проводил многие часы в её обществе. Для неё художником написано «Распятие», дошедшее до нас в поздних копиях.

Первое десятилетие (1537–1547) - пора Виттории Колонна, микеланджеловской любви к ней и создания стихов для нее; второе десятилетие (1547 – 1556) - после ее кончины, когда ожидание собственной смерти стало заключительной темой всей поэзии Микеланджело.

Нарочитый, вынужденный платонизм их отношений усугубил и довел до кристаллизации любовно-философский склад микелаиджеловской поэзии, отразившей в значительной мере воззрения и стихотворчество самой маркизы, игравшей в течение 1530-х гг. роль духовной руководительницы Микеланджело.

Сонет №60

И высочайший гений не прибавит
Единой мысли к тем, что мрамор сам
Таит в избытке, — и лишь это нам
Рука, послушная рассудку, явит.

Жду ль радости, тревога ль сердце давит,
Мудрейшая, благая донна, — вам
Обязан всем я, и тяжел мне срам,
Что вас мой дар не так, как должно, славит.

Не власть Любви, не ваша красота,
Иль холодность, иль гнев, иль гнет презрений
В злосчастии моем несут вину, —
Затем, что смерть с пощадою слита
У вас на сердце, — но мой жалкий гений
Извлечь, любя, способен смерть одну.

Микеланджело

***

Лишь оживленная скала,
Резцу покорная, могла
Сберечь лик донны вопреки годинам.
Не небеса ль явить должны нам
В Мадонне то, чего достичь я смог?
Она божественно светла
Всем взорам - не моим единым -

Симонетта Веспуччи (Симонетта Деи Каттанеи ) (1453–1476) была замужней женщиной – женой Марко Веспуччи, родной брат которого, Америго, дал имя Америке, открытой Христофором Колумбом. В неё были влюблены люди куда более выдающиеся. Великий художник Сандро Боттичелли обессмертил красоту Симонетты на своих полотнах. Она изображена в центре почти каждого из них, будь то «Рождение Венеры», «Весна» или «Поклонение волхвов». За каждым женским обликом чувствуется единственный – облик Симонетты, в которую он был безнадёжно и безответно влюблён. Сама Симонетта никогда не увидела его картин – она умерла 26 апреля 1476 года. Ей было не больше 23 лет. Сандро Боттичелли похоронят у ног Симонетты через 34 года после её кончины.

Елена Фоурмен – вторая жена Рубенса. В 1626 г. умерла первая жена Pубенса, Изабелла Брант («друг и незаменимый помощник», как писал сам Рубенс в одном из своих писем),а в 1630 г. он вступил во второй брак с Еленой Фоурмен, которая с той поры стала является почти в каждой картине своего мужа. Образ молодой жены становится лейтмотивом его творчества. Идеал белокурой красавицы с пышным чувственным телом и красивым разрезом больших блестящих глаз сложился в произведениях мастера задолго до того, как Елена вошла в его жизнь, превратившись, наконец, в зримое воплощение этого идеала. Рубенс буквально обожествляет её. Рубенс пишет Елену в виде библейской Вирсавии (1635, Картинная галерея, Дрезден), богини Венеры («Суд Париса», ок. 1638), одной из трех граций (ок. 1639), включает ее изображение в картину «Сад любви» (ок. 1635 — все в Прадо), словно наполненную смехом и возгласами молодых пар, собравшихся в парке, шелестом шелковых платьев, трепетом света и воздуха. Многочисленны портреты Елены в свадебном наряде, с детьми (Лувр), со старшим сыном Францем, на прогулке с мужем в саду (Старая пинакотека, Мюнхен). Художник создает редкий по откровенности личного чувства и пленительности живописи образ обнаженной Елены с накинутой на плечи бархатной, отороченной мехом шубкой («Шубка», ок. 1630-40, Музей истории искусств, Вена)

Саския ван Эйленбург (Эйленбюрх) родилась в 1612 году в семье фрисландского юриста, бургомистра города Леувардена. В двенадцать лет она осталась сиротой, и ее воспитанием занимались старшие братья и сестры, каждый понемногу. Семья была богатой и принадлежала к знатному сословию. Рембрандт познакомился с Саскией в Амстердаме в доме ее кузена, торговца антиквариатом и художника Хендрике ван Эйленбурга. Рембрандт был уже достаточно известен, чтобы иметь учеников, но в Амстердаме, тем не менее, намеревался закончить свое образование.

Саския поразила художника. Ее светлая нежная кожа, рыжеватые волосы... Они идеально подходили для его излюбленных темных, тяжелых и сверкающих тканей. Но совершенною моделью Саскию сделала любовь художника. Он немедленно стал писать ее. «Дрезденская Саския» – милая девушка, почти дитя, беспечная и веселая. Нет, она не красавица, она – любимая!

В 1633 году Саския ван Эйленбург становится невестой Рембрандта, а в июле 1634 года в церкви Бильдт, в приходе Святой Анны, состоялось бракосочетание. Жизнь художника преобразилась. До женитьбы он довольствовался куском сыра с хлебом или простой селедкой. Теперь он, мужчина, вьет гнездо. Средства есть: Саския принесла богатое приданое, Рембрандт – дорогой художник. Он много времени посвящает обустройству дома, посещая антикварные лавки. Скоро квартира стала напоминать настоящий музей. Рембрандт обожал свой дом, его глаз художника с наслаждением покоился на роскошной обстановке, полной гармонии и изящества. Красавицу-жену Рембрандт любил наряжать в бархат, шелк и парчу, по обычаю того времени, осыпал бриллиантами и жемчугом, с любовью наблюдая, как выигрывает ее прелестное, молодое лицо от блестящего наряда, как свежий цвет его эффектно выделяется на темном фоне вишневого бархата, какой матовой белизной отливает жемчужная нить, вьющаяся среди золотистых волос. Саския была гением-вдохновителем мужа, его утешением среди неудач и забот, опорой в работе.

Жизнь, полная любви, труда и творчества, сложилась легко и радостно. Красавица Саския оказалась еще и великолепной моделью. С выразительного рисунка, хранящегося теперь в Берлине, на нас смотрит задорная, слегка насмешливая девушка в соломенной шляпе и с цветком в руке. Столь же милой, так же просто, по-домашнему одетой она предстает перед нами на одном из последних портретов «Саския с цветком. (Флора)». Саския любила позировать. Ее чувственная красота так и просилась на полотно, не стесняясь пристального, любящего вглядывания художника. Она расцветала под эти взглядом, становилась еще желаннее.

В 1636 году Рембрандт пишет знаменитую «Данаю». Он счастлив, и это передается в чувственно прекрасной Данае – Саскии. Одновременно он создает другой портрет жены (гравюру), который очень ценится знатоками. Прошло два года после свадьбы. Саския в домашнем платье, легкое покрывало накинуто на волнистые волосы, она спокойна, она любима.

Саскию, с ее большими небесно-голубыми глазами и золотыми вьющимися волосами, еще можно назвать красивой, но чувствуется, что красота эта слегка поблекла после четырех беременностей (только один ребенок выжил) и туберкулеза, ставшего причиной ее смерти в 1642 году.

Он жил, хотя и окруженный роскошной обстановкой, скромной жизнью протестантского бюргера, пока Саския охраняла его от всяких соблазнов и искушений, он не нажил себе ни дворцов, ни дорогих вилл. К началу 40-х годов Рембрандт – популярный и высокооплачиваемый живописец. За 30-е годы им было написано около 60 заказных портретов. У него около 15 учеников. В первые семь лет замужества Саския испытала только горе материнства и не знала его радостей. Из ее четырех детей трое, сын и две дочери, умерли в самом раннем возрасте - один только, родившийся в 1641 году, пережил мать и стал отрадой и поддержкой старика-отца. 14 июля 1642 года умерла Саския, оставив Рембрандта с девятимесячным сыном Титусом. Двенадцать лет хранил Рембрандт верность любимой.

Герцогиня Альба (Мария дель Пилар Тереса Кайетана де Сильва и Альварес де -10 июня 1762, Мадрид — 23 июля 1802, там же — 13-я герцогиня Альба)– возлюбленная, муза и покровительница Ф.Гойи. О герцогине Марии Тересии Каэтане дель пилор де Альба еще при жизни ходили легенды. Художники писали с нее картины, поэты посвящали ей стихи, тореадоры закалывали в ее честь быков. Ее называли Венерой, звездой Мадрида – и даже испанская королева Мария-Луиза ненавидела ее за то, что ее слава меркнет рядом с именем этой горделивой красавицы. Впрочем, что касается нелюбви коронованной персоны, то ходили слухи, что Мария-Луиза мстит герцогине отнюдь не за народную любовь: один тайный возлюбленный королевы бросил монархиню в поисках ласк Каэтаны.

Ей было двадцать, она была замужем уже семь лет, имела много любовников, но так и не была влюблена. Однажды она посетовала подругам-аристократкам, что не может найти хорошего живописца для своего парадного портрета. И ее пригласили в мастерскую не очень известного, но чрезвычайно талантливого живописца Франческо Гойи…

Он не чувствовал ни места, ни времени, пока писал ее. Земля уходила из-под ног, часы переставали ходить, вся Вселенная растворялась в хаосе, оставляя лишь эти черные глаза, густые брови, узкие губы, тонкую талию, удивительно маленькие ступни ног… Он слышал об этой женщине массу скандальных сплетен, знал, что она капризная и очень злая, что ей не стоит доверять. Знал, но не мог ничего с собой поделать. С каждым взглядом, с каждым новым мазком он влюблялся в нее все больше и больше. Их страстный роман продолжался семь лет. На все эти годы Франсиско Гойя забыл о других женщинах, и лишь одна — самая красивая женщина Испании того времени — Каэтанья Мария дель Пилар, герцогиня Альба, — оставалась его музой, вдохновлявшей художника на создание великих шедевров.

Эмма ( Харт ) Гамильтон (1765-1815), легендарная фигура, покорившая сердце несгибаемого адмирала лорда Горацио Нельсона, стала единственной музой художника Джорджа Ромни и вдохновила его на создание более чем шестидесяти великолепных живописных полотен.

Эмма захватила воображение Ромни настолько, что позже он описал ее, как « божественную женщину, превосходящую красотой всю женскую половину человечества» С их первой встречи Эмма стала музой художника. Ромни буквально утонул в идеальной красоте Эммы, чьи отточенные черты, напоминающие греческую скульптуру изящно сочетались с роскошными волосами рубенсовской чувственной женщины. Эмма обладала невероятной физической притягательностью, могла держать позу и выражение лица, как профессиональная натурщица. Более того, она была жизнерадостна, мила, и обладала врожденной способностью тешить мужчин, с которыми вступала в связь. Ромни был так увлечен Эммой, что для него становилось все сложнее совмещать творчество с повседневными трудами, в частности писанием портретов, чтобы заработать на жизнь. Последующие девять лет он жил за счет талантов Эммы и «торговал» ее красотой.

За четыре года, с апреля 1782 по май 1786, Эмма позировала Ромни более ста раз. Результатом их отношений стала серия прекрасных портретов и картин на мифологические и исторические сюжеты – около шестидесяти живописных полотен, в которых Эмма является центральной вдохновляющей и действующей фигурой, не просто пассивной моделью, но живой участницей процесса создания полотна. Картины можно поделить на четыре категории: жанровые композиции, аллегорические портреты, мифологические или религиозные сюжеты.

Восьмидесятые годы восемнадцатого столетия стали временем, когда художников вдохновляли исторические сюжеты. Даже портретисты надеялись облагородить свои произведения классическими деталями костюма, поз и композиций. Хотя Ромни редко выставлял свои работы в Королевской академии, на него определенно оказал влияние жанр исторической живописи. Возможно, сначала он писал просто портреты Эммы, но позже он сделал ее мифологической Цирцеей, затем Медеей, вакханкой, Фетидой, портретно или среди других античных героев, чтобы привлечь утонченные вкусы покровителей Эммы и их друзей. Хотя, кроме Ромни, Эмму писали Рейнольдс, Томас Лоуренс, Гейвин Гамильтон, Анджелика Кофманн и Виже ле Брен, почти всегда ее изображают играющей некую роль. Существует совсем мало портретов, где можно увидеть настоящую Эмму.. Эта тайна, несомненно, является частью ее влекущей натуры.

Княгиня Зинаида Александровна Волконская, урожденная княжна Белосельская-Белозерская (1792-1862). Родилась в Турине, переехала в Петербург, выйдя замуж за князя Никиту Григорьевича Волконского. Там при дворе занимала высокое положение не только по сану мужа, егермейстера, личного адъютанта императора Александра I, князя Н. Г. Волконского, но и по своему уму и красоте. Она начала изучать Российскую старину, но в Петербурге ее научные стремления возбудили в высшем обществе неудовольствие и насмешки, и потому она переехала в Москву. В ее литературно-музыкальном салоне в доме на Тверской собирались многие знаменитые писатели, поэты посвящали ей свои стихи. Она сама наряду с музыкой и театром занимается литературой, пишет прозу и стихи на русском, французском и итальянском языках. В нее был влюблен художник Федор Бруни. Федор Бруни представил княгиню в костюме Танкреда из оперы Россини «Танкред». Портрет, написанный в Италии, романтичен. Облаченная в рыцарские доспехи, окруженная сумрачным пейзажем, молодая женщина полна особенной, почти мистической одухотворенности, которая в пору романтизма считалась принадлежностью Средневековья.

«Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений…»

А.С.Пушкин

Брюллов, Мицкевич, Пушкин, Кипренский, Жуковский, Гоголь... Многие оставили след в ее аллее воспоминаний и в ее сердце. Ее след для многих стал роковым. Бывают такие женщины, чей след никогда не исчезает в песке времени.

Самойлова Юлия (Урожденная фон дер Пален) – муза и возлюбленная Карла Брюллова. Она вдохновляла его, летом 1827 года они вместе путешествовали по Италии и бродили среди руин Помпеи, где у Брюллова рождался замысел его главной работы. Благодаря этим отношениям появились такие замечательные картины художника как "Портрет графини Ю. П. Самойловой с Джованниной и арапкой", знаменитая "Всадница" - изображение Джованнины на лошади и выбежавшей на крыльцо маленькой Амацилии, "Портрет графини Ю. П. Самойловой, удаляющейся с бала с Амацилией Паччини". Лицо Юлии Самойловой узнаётся сразу в нескольких женских образах картины "Последний День Помпеи": испуганная девушка, молодая мать, укрывающая младенца, тянущего ручки к упавшей птичке, женщина, обнимающая своих дочерей, погибшая женщина в центре изображения. Все женские лица у Брюллова похожи на Юлию.

Художник запечатлел Юлию в одной из лучших своих картин. «Портрет графини Самойловой, удаляющейся с бала с приемной дочерью Амацилией Паччини» был создан в 1842 году. Это была уникальная пара. Они дополняли друг друга: слава художника уже гремела по всей Италии, а Юлия – умная, образованная женщина – была покровительницей людей искусства. Графиня писала: «Между мной и Карлом ничего не делалось по правилам». Они любили друг друга, но каждый дорожил личной свободой. Самойлова пережила Брюллова на 23 года. Разорившаяся графиня окончила свои дни 14 марта 1875 года в Париже. Но до сих пор на кладбище Пер-Лашез, где она похоронена, приезжают родственники из Италии и вспоминают историю любви графини и художника

Моризо, Берта мари Полин - (1841–1895), французская художница, представитель импрессионизма. Эдуард Мане написал шестнадцать портретов Берты Моризо. На портретах Мане красивая молодая Берта всегда печальна, меланхолична. Современники называли ее любимой моделью Мане. Возможно, за этим скрывалось что-то большее, чем отношения модели и художника, и эти печальные портреты таят в себе скрытую драму.

Знакомство Берты Моризо с Эдуардом Мане, который был тогда кумиром всех молодых художников, произошло в залах Лувра в 1868 году. Их представил друг другу художник Фантен-Латур, хотя заочно они уже были знакомы. Берта восхищалась Мане и считала его гениальным живописцем. Теперь же она попала под обаяние его личности. Он пленил ее и как мужчина. Сам художник заметил Берту еще несколько лет назад, потом видел ее пейзажи, один из которых понравился ему настолько, что он написал картину с того же места, что и она. Легкая, изящная техника и лирическая атмосфера ее работ вскоре привлекли внимание Мане, лидера оппозиции академизму. К моменту знакомства с Мане Берте Моризо было двадцать семь лет. Берта Моризо быстро стала любимицей в кружке Мане.

Эдуард Мане, весьма чувствительный к женской красоте, по-настоящему увлекся Бертой. Вскоре он попросил ее позировать для своей новой картины «Балкон», и девушка стала приходить в мастерскую художника, но... всегда в сопровождении матери. Когда картина была показана в Салоне 1869 года, Берту стали называть «роковой женщиной», хотя сама она находила себя скорее странной в изображении Мане. В течение нескольких лет Берта Моризо продолжала позировать художнику, но, даже оставаясь наедине с ним, умела держать себя в руках. Удивительно, что Мане, легко и не раз изменявший своей жене Сюзанне, в данном случае строго придерживался правил, принятых в респектабельном обществе. Его невысказанная любовь вылилась в полотна. Художник изобразил свою любимую модель в четырнадцати картинах, большая часть из которых осталась в его мастерской. Последняя работа серии была написана в 1874 году. Именно в конце этого года Берта Моризо вышла замуж за младшего брата Эдуарда Мане и больше никогда не позировала ему.

Три музы Г.Россетти

Элизабет Сиддал
Элизабет или Лиззи Сиддал - английская художница и поэтесса, модель, муза и жена художника- прерафаэлита и поэта Данте Габриэля Россетти. Огромное значение на его жизнь и творчество оказали женитьба и последующее самоубийство жены, поэтессы Элизабет Сиддал.

Под аркой жизни, где любовь и смерть,
Ужас и тайна стерегут ее святилище, я увидел
Красоту , восседавшую на троне... -

писал Данте Габриэль Россетти, обращаясь к красоте, музе, которая вдохновляла его искусство с раннего периода великолепия и блеска вплоть до последних лет упадка:

О тайна Красоты!
Кто может рассказать о твоем могучем влиянии?

Она позировала не только Россети, она в роли Офелии на картине Джона Эверета Миллесса... Говорят, она часами лежала в ванной среди цветов, пока Миллес писал картину.. К сожалению, позирование обернулось для Элизабет ухудшением здоровья: однажды отказали лампы которыми подогревали воду в ванне, и у девушки обострилась мучившая ее чахотка.

Милле писал с натуры реку Эвил в графстве Сюррей, сидя по одиннадцать часов в день под зонтом, едва защищавшим художника от солнца, и зачерпывая воду для утоления жажды прямо из реки. Однако творческие муки Милле были несравнимы со страданиями девушки, ему позировавшей.

Спустя несколько лет она становится возлюбленной, а потом и женой Данте Габриеля Россетти. В 1861 году у нее рождается мертвая девочка, а сама Элизабет, находясь в состоянии депрессии, начинает употреблять лауданум - распространенный в викторианской Англии наркотик-опиат. В 1862 году в возрасте 33 лет она умирает от передозировки - до сих пор неясно, была ли эта смерть несчастным случаем или же самоубийством. Россетти в порыве чувств бросил в гроб жены рукописи своих стихов, и они были похоронены вместе с ней. Однако через семь лет уже вполне утешившийся в союзе с другой женщиной Россетти пожалел об утраченных стихах и добился вскрытия фамильного склепа на Хайтгейтском кладбище с целью извлечения рукописей. У самого художника не хватило духа при этом присутствовать.

Россетти получил свои манускрипты вместе с локоном волос жены, но не достиг былых высот славы и всю оставшуюся жизнь жалел о содеянном. Элизабет Сиддал, бывшая модистка, ставшая талантливой художницей и поэтом и увековеченная на холстах прерафаэлитов, умерла той же смертью, что и Офелия, в чьем образе она позировала. Загадочная смерть, то ли самоубийство, то ли несчастный случай; состояние, близкое к сумасшествию. Возможно, именно внутреннее сходство судеб литературного персонажа и модели объясняет как завораживающую силу картины, так и ее реализм - "Офелия" считается лучшим портретом Элизабет Сиддал, когда-либо с нее написанным.

Кроме живописи Элизабет писала стихи и поэмы, причем с раннего возраста. Ее стихи и баллады подобны по тематике и чувствам поэзии сестры поэта Россетти -Кристины.

Фанни Корнфорт была натурщицей, экономкой и любовницей Данте Габриэля Россетти. Она родилась в Сассексе приблизительно в 1824 году. Когда ее семья перебралась в Лондон, она была еще совсем маленькой девочкой. Семья Фанни происходила из низших слоев в обществе и, по всей видимости, сильно нуждалась. Достаточно убедительна версия о том, что до встречи с Россетти молодая женщина зарабатывала себе на жизнь проституцией.

А сама встреча произошла в 1858 году. Согласно Уильяму Беллу Скотту, однажды Россетти прогуливался по улице, и его внимание привлекла девушка, издающая какой-то неприличный шум. Оказалось, что Фанни так громко грызла орехи. Заметив, что привлекла внимание прохожего, она стала кидать в него скорлупки от орехов. Россетти позабавило и заинтриговало подобное поведение, и он сразу же предложил ей поработать у него моделью.

К этому времени наступило охлаждение в отношениях между Россетти и Элизабет Сиддал, поэтому Фанни достаточно быстро воцарилась в его доме на Чейн-Вок в качестве экономки и любовницы художника. Большинство друзей художника не одобряли этих отношений. Фанни была шумной, общительной, грубоватой и говорила на ужасном диалекте кокни. Известно, что Уильям Россетти, хорошо знавший ее, постарался не упоминать о ней ни в одной записи о своем знаменитом брате.

Джейн Бёрден(Моррис) (19 октября 1839— 26 января 1914) — знаменитая натурщица, воплощение идеала красоты прерафаэлитистов. Жена Вильяма Морриса, возлюбленная Данте Габриэля Россетти.

Джейн Бёрден родилась в Оксфорде, где жили её родители Роберт Бёрден и Энн. Отец работал конюхом, а мать была неграмотной и, скорее всего, приехала в Оксфорд, чтобы работать прислугой. О детстве Джейн известно очень мало, однако ясно, что оно прошло в бедности и лишениях.

Джейн не отличалась традиционной красотой, но притягивала внимание как раз своей непохожестью на других. Незаурядная внешность Джейн: высокая, смуглая, худая, с крупными чертами лица и непослушными вьющимися черными волосами - не вписывалась в каноны классической красоты светских барышень. Ее внешний вид с длинной шеей, густыми темными бровями и копной густых черных вьющихся волос как будто окутывала атмосфера таинственности. В октябре 1857 год Джейн со своей сестрой Елизаветой пошла на выступление театра Драри-Лейн, где Джейн заметили художники Данте Габриэль Россетти и Эдвард Бёрн-Джонс.

Они были поражены её красотой и уговорили позировать. Сначала Джейн (в кругу художников-прерафаэлитов ее называли просто Дженни) была моделью для королевы Гвиневры у Россетти. Встреча с Джейн потрясла Россетти, и он сразу же прозвал ее «Красавица».

Россетти очень увлекся своей новой моделью, но чувствовал свои обязательства перед Элизабет Сиддал, здоровье которой уже начало ухудшаться. А вот его близкий друг Уильям Моррис сделал девушке предложение, которое она приняла. Уильям Моррис - английский поэт, художник и общественный деятель, друг Россетти, член «Братства прерафаэлитов».

До замужества Джейн была крайне малообразованна, так как родители, скорее всего, предполагали для неё карьеру прислуги. После обручения, Джейн Моррис начала брать частные уроки, выучила французский и итальянский языки, стала искусной пианисткой. Её манеры и речь настолько преобразились, что современники характеризовали её как «царственную» особу. Позже она вошла в высшее английское общество. Существует легенда, что именно Джейн Бёрден послужила прототипом для героини «Пигмалиона» Бернарда Шоу - Элизы Дуллитл. История любви Уильяма Морриса при этом очень печальна. Он, выходец из богатой семьи полюбил дочь конюха. «Я не могу написать вас, но я люблю вас», — написал он на обороте незаконченного рисунка. Картина «Королева Гвиневра» так и осталась единственной его живописной работой. Итак, Джейн Бёрден стала женой Уильяма Морриса, что не мешало ей, впрочем, быть любовницей Д. Г. Россетти. Джейн не скрывала свою связь с Россетти, его картина «Venus Verticordia» достаточно красноречива. Таким образом, Джейн становится последней музой Россетти.

Забела-Врубель Надежда Ивановна - выдающаяся певица (1867 - 1913). Окончила Петербургскую консерваторию. В 1896 г. вышла замуж за знаменитого художника Врубеля , увековечившего ее в некоторых своих картинах. Пела на Мариинской сцене. И муж и жена были — каждый в своей области —большими художниками, и их брак означал содружество людей искусства, друг друга понимавших и вдохновлявших. Врубель был очень музыкален и принимал самое близкое участие в разучивании ролей Забелы, к его советам она всегда прислушивалась. Все его костюмы и грим он придумывал сам — став его женой, Забела ни разу не пользовалась услугами другого театрального художника. Она, правда, не могла принимать столь же прямого участия в работе Врубеля над картинами, но её пение, сама её артистическая индивидуальность значили для него необычайно много, так что в конечном счёте она помогала ему даже больше, чем он ей. В ней как в артистке он нашёл тот русский поэтический образ, который давно ему мнился, мечтался и ускользал от него. Забела стала поистине его музой: её портрет-фантазия, написанный в год женитьбы, так и назван — «Муза».

Забела была не только музой Врубеля, но и музой великого композитора Римского-Корсакова. Всё обаяние её таланта раскрывалось в исполнении партий в его операх—царевны Волховы в «Садко», Снегурочки, панночки в «Майской ночи», Царевны-Лебеди в «Сказке о царе Салтане» и Марфы в «Царской невесте». Две последние партии композитор писал специально для Забелы, в расчёте на её голосовые и артистические данные.

Вместе со своей женой Врубель вошёл в мир музыки Римского-Корсакова. В самом деле: если в киевских вещах цветовое решение уподоблялось россыпи сверкающих самоцветов, если в произведениях начала 90-х годов цвет как бы несколько тяжелеет, уплотняется, то теперь появляются волшебные, трепетные, не яркие, а словно бы затаённые переливы светлых тонов радужного спектра.

В этом опаловом и перламутровом ключе написаны прекрасные большие акварели «Тридцать три богатыря», «Морская Царевна».

Полюбив только в 40 лет, Врубель, измученный внутренним Демоном, понадеялся, что теперь жизнь начнет походить на обыкновенную счастливую сказку. Так оно и было. Поначалу…

Присев в пустом зрительном зале, Михаил Александрович направил взгляд на сумрачную сцену и задумался. Шла репетиция "Гензель и Гретель", нового спектакля Саввы Мамонтова, к которому Врубель, как театральный декоратор, имел непосредственное отношение. Срочная работа, хотя и доставляла радость, утомила: художник Коровьев, занимавшийся декорациями, заболел, и Врубелю пришлось выкладываться за двоих. Он только на секундочку присел: перевести дух, понаблюдать за суетой актеров, возможно, подремать под их лирические арии…

И тут в воздухе зазвенела партия Гретель. Врубеля точно током коснулось. Он остро вглядывался в сцену, но сумрак растушевывал черты, и перед глазами плыл только белый воздушный силуэт… Но этот голос… Невозможно не влюбиться! Когда Надежда Забела окончила партию и, довольная репетицией, вступила за кулисы… Точно вихрь на нее налетел подтянутый, щеголеватый господин и, порывисто сжав обе ее руки, воскликнул: "Это великолепный голос!" Тут же устыдился, смешался, выпорхнул вон… Надежда изумленно проводила взглядом стремительное видение…

Эта женщина словно пришла из сказки. По крайней мере, оперной музе Римского-Корсакова арии сказочных героинь – Снегурочки, Волховы, Ненаглядной Красы, Царевны-Лебедь – удавались восхитительно легко и верно. И облик… Пленительная женственность, трогательность и гибкость всего существа, ласковая, чуть недоуменная улыбка и бездонные сказочные глаза. Надежда Забела была наполнена тем всепобеждающим очарованием, которое вкупе с талантом не оставило Врубелю никаких шансов: впервые за сорок лет своей жизни он по-настоящему влюбился. С Наденькой он не мог ошибиться. Полюбил до таких высот, что если не взаимно – только падать. Нож и физические муки не помогут. "Откажется – распрощаюсь с жизнью", – решил Врубель и сделал Забеле предложение.

Надя размышляла недолго. Аристократичный, статный, милый и добрый, прекрасно разбирающийся в музыке и пении, дающий дельные советы и готовый оказать всяческое подспорье в карьере. Да, мот и кутила, но – художник, что с него возьмешь? Она сама неплохо зарабатывает, а принимать его шикарные подарки так приятно…

В конце июля 1896 года Михаил Александрович и Надежда Забела сыграли свадьбу. И вот прошло всего несколько дней, а Надя пишет сестре Ане, что кажется ей, будто она замужем за Михаилом давным-давно, и что сошлись они удивительно легко: с ним так покойно, хорошо и весело.

И Врубелю – чудесно! Он летал. Жену носил на руках, всякое слово ее почитал законом. Присутствовал на всех спектаклях и, тонко чувствуя музыку, уверял, что оркестр и пение Забелы в его любимой "Морской Царевне" он не устанет слушать никогда. Михаил Александрович сам придумывал жене сценические костюмы, и за этим занятием нередко вдохновлялся на большие полотна. Он также предпочитал собственноручно одевать жену перед выступлением. А затем, убедившись в целостности и правильности сотворенного образа, мчался в третий ряд партера, и впивался тревожным взглядом в сцену. Но появлялась Надя – и напряжение сходило с лица Врубеля, уступая место умиротворению.

Юдия Кустодиева.
Познакомились они осенью 1900 года, когда Борис Кустодиев вместе с сокурсником по Академии художеств отправился на этюды в Костромскую губернию.

Юлия Прошинская училась в школе Общества поощрения художников, много читала. Все в этой девушке молодому художнику казалось необычным и значительным. Рожденная в польской семье, она рано осталась без отца и подобно пушкинской Татьяне, "в семье своей казалась девочкой чужой". Мать, оставшаяся без средств уделяла мало времени детям и Юлию взяли на воспитание сестры Грек из богатой семьи обрусевших англичан. Окончила (в 1898) Александровское училище при Смольном институте. Повзрослев, она служила в Петербурге машинисткой, чтобы хоть как-то заработать на жизнь.

Уже через несколько дней художник задумал написать ее портрет. Рисунок готов и был подарен позировавшей Юлии. И ей показалось, что это не просто портрет, а робкое признание и надежда. Так оно и было...

Он открыл для себя в Кинешме "вторую родину". Здесь он построит дачу и назовет ее "Терем" и проведет самые счастливые свои дни. Подруга Юлии Елена Полевицкая, позже ставшая известной актрисой, оставила портрет Кустодиева того времени: "Это был молодой человек среднего роста, нежного сложения, блондин, с мягкими, легкими, слегка рыжеватыми волосами, с белой кожей лица и рук, со здоровым румянцем на щеках. Расцветка радужной оболочки его глаз была интересна тем, что сероватый тон ее не смешивался с желтоватым - они лежали рядом, что создавало впечатление искорок, которые тем ярче вспыхивали, чем веселее был Борис Михайлович. Характер у него был мягкий, склонный к незлобливому юмору, к радостному, заразительному смеху."

Любовь пришла к художнику, когда он только делал первые шаги в искусстве, и дала ощущение яркости и полноты бытия: "Я переживаю самую лучшую пору моей жизни - пишу картину и чувствую, что я люблю и что меня любят..."; "... Вы помните "Четыре отрады" Валерия Брюсова? Недавно я их прочитал - как все верно!

Знаю я сладких четыре отрады. \
Первая - радость в сознании жить.
Птицы, и тучи, и призраки - рады,
Рады на миг и для вечности быть.

Радость вторая - в огнях лучезарна!
Строфы поэзии - смысл бытия.
Тютчева песни и думы Верхарна,
Вас, поклоняясь, приветствую я.

Третий восторг - то восторг быть любимым,
Ведать бессменно, что ты не один.
Связаны, скованы словом незримым,
Двое летим мы над страхом глубин.

Радость последняя - радость предчувствий,
Знать, что за смертью есть мир бытия.
Сны совершенства! в мечтах и в искусстве
Вас, поклоняясь, приветствую я! "

Молодой человек нашел свою суженую, художник нашел свою землю. Через три года (8 февраля 1903 г.) они обвенчались, а через две недели после свадьбы Кустодиев, его соученик Куликов и их мастер Илья Ефимович Репин закончили гигантскую картину "Торжественное заседание Государственного Совета ". Мало у кого была столь стремительная карьера: вчера он еще носил комбинированные носки, сегодня он пишет портреты людей, вершивших судьбы России. К 1910 году Борис Михайлович становится всемирно известен и представляет русское искусство за рубежом. Золотые медали сыплются как из рога изобилия. А он все это время пишет портреты своей ненаглядной Юлии, ставшей в замужестве Кустодиевой.

Медали, триумфы, а он сбегает от сиятельных заказчиков в свой "Терем", и там, и только там, он по-нашему счастлив... В октябре 1903 г. родился сын Кира. Вместе с женой и двухмесячным сыном художник отправляется в путешествие по Франции, Испании, Италии. Именно в это недолгое, беззаботно-счасливое время в Париже написана новая картина - "Утро": молодая мать, купающая своего сына...

Жена создала для художника идеальный дом - единственный, где художник мог жить и работать. Она, по отзывам современников, "хлебосольная хозяйка и хорошая кулинарка". Даже в голодные петроградские годы в доме всегда было чем попотчевать многочисленных гослтей - пусть даже и незатейливыми коврижками, испеченными из сухарей и клюквы. Близкие друзья называли ее "неутомимой Юлией".

А художник был почти беспомощным. Что было в его силах в это смутное и голодное время? Только одно рисовать. И он когда в кресле-каталке, когда лежа, превозмогая страшные боли, снова и снова брался за кисть. За создаине агитационных плакатов и советских лубочных картинок полагались продуктовый паек, уголь и дрова.

Последние месяцы, что оставались ему на земле были уже не жизнью, а умиранием. Умирал 49-летний молодой человек: неподвижные ноги, прошиваемые адской болью, высохшая, совсем ослабевшая рука, из которой падал карандаш. Она была рядом. ДО КОНЦА..."Я терпелива..."

Белла Розенфельд-Шагал (1895-1944)-жена Марка Шагала. Белла Шагал была не только женой и великой любовью художника, но и его музой, героиней множества его картин Сорок лет Белла была рядом с Шагалом. Вместе с ним переносила тяготы Гражданской войны: голод, холод, бытовую неустроенность. Родила ему дочь. Вместе с ним уехала в эмиграцию, где к Шагалу пришла всемирная слава. Союз с Беллой означал для художника не просто один из аспектов человеческой жизни. Жена была его музой.

Шагал писал ей стихи. Ни одной картины или гравюры он не заканчивал, не услышав ее «да» или «нет». На его полотнах Она озаряет его путь в искусстве, парит вместе с ним над городами и весями, превращая обыденность в сказку. Летом 1909 года в Витебске художник познакомился с Беллой Розенфельд, дочерью витебского ювелира.

"... Она молчит, я тоже. Она смотрит - о, ее глаза! - я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как-будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа...". Марк Шагал, "Моя жизнь". Позднее он писал: "Долгие годы ее любовь освещала все, что я делал".

Белла навсегда останется его первой возлюбленной, женой и музой. Внешне Белла была очень похожа на самого Шагала. Хотя была красавицей, а он красавцем отнюдь не был. А еще Белла была одухотворенной и воздушной. Занималась в студии Станиславского, пробовала себя в литературе, интересовалась философией... В ее присутствии Марк испытывал невиданное чувство невесомости, парения и покоя. Часто он так ее и рисовал – безмятежно парящей в небе, и себя, летящим рядом с ней - над заборами, над свиньями, над столбами, над обыденным и милым Витебском.

Через год после знакомства Белла и Марк были женихом и невестой. Свадьба казалась делом решенным, и вдруг все изменилось - влюбленного юношу стала мучить какая-то смутная тревога, какая-то тоска... Словом, в один прекрасный день он вдруг взял да и удрал от своей невесты в Париж. Те, кто знал их с Беллой, пришли в изумление. А она сама хранила спокойствие. Будучи женщиной необыкновенно умной и также одаренной необыкновенной интуицией, Белла понимала, что происходит с ее любимым мужчиной лучше, чем он сам. “Его позвал в дорогу какой-то таинственный инстинкт. Как грача или журавля осенью! Но он вернется”, - объясняла она. И все четыре года разлуки писала жениху письма – прекрасные, поэтичные, нежные…

А потом в России одна за другой произошла две революции. Советская власть казалась Шагалу “новой античностью”, питомником, где обновленное искусство расцветет в небывалом великолепии. Сам Луначарский выдал ему мандат: “товарищ художник Марк Шагал назначается Уполномоченным по делам искусства в Витебской губернии. Всем революционным властям предлагается оказывать тов. Шагалу полное содействие”.

Шагал даже издавал декреты…

Через несколько лет Малевич – автор “Черного квадрата” - вытеснит Шагала из Витебска, обвинив его … в консерватизме. Мол, Шагал напрасно до сих пор возится с изображением каких-то вещей и человеческих фигур, тогда как подлинное революционное искусство должно быть беспредметным. Целый год после этого Шагал еще проживет в России, с увлечением работая … учителем рисования в детских трудовых колониях “Малаховка” и “III Интернационал”. Как Макаренко, наравне со всеми пек хлеб, дежурил на кухне, качал воду из колодца. Тем временем Белла потихоньку распродала все свои фамильные драгоценности, чтобы подкормить пятилетнюю Иду – в стране свирепствовал голод.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы необъяснимые “внутренние часы” Марка Захаровича не показали бы, что пришло время совершить новый перелет. Не голод, не страх перед бытовыми тяготами, а какой-то неведомый инстинкт снова звал его в дорогу… В 1922 году Шагал вместе со своей семьей уехал в Каунас, оттуда – в Берлин, потом – снова в Париж. Через несколько лет из Советской России стали доходить смутные, страшные и – увы! – достоверные известия о том, что Советская власть крутенько расправляется с художниками, поэтами, режиссерами, исповедовавшими Новое Искусство. Шагал возблагодарил Всевышнего за то, что Он вложил в его душу жажду странствий – как оказалось, спасительную. Во Франции Шагал прожил вплоть до второй мировой войны.

На этот раз он чуть было не опоздал. Досиделся во Франции до самого прихода немцев! Не трудно догадаться, что было бы с чистокровным евреем Шагалом, его еврейкой-женой, с их дочерью, попади они в руки тех, кто еще в 1933 году, в Мангейме, бросал в костер шагаловские полотна. Но, к счастью, в мае 1941 года семья села на пароход, идущий в Америку.

Дьяконова Елена Ивановна ( 1894-1981 )
Более известна под именем Гала. Ее называли музой сюрреалистов, она была музой Поля Элюара и Сальвадора Дали, других известных поэтов и художников. Умная и незаурядная женщина, Гала оставила заметный след в богатом на события ХХ веке.

Есть женщины, чей дар - очаровывать, соблазнять и покорять. К таким женщинам относится Гала. В ее жизни были Арагон, Бретон, Макс Эрнст, Тзара. После трудного развода с Полем Элюаром она стала женой гения сюрреализма Сальвадора Дали.

Благодаря влиянию Гала, сюрреалистический период Дали был очень плодотворен. В это время он пишет свои, ставшие знаменитыми, работы, где теряют смысл противоположности: прекрасное и уродливое, мягкое и твердое, мужское и женское, живое и мертвое.Он разделяет объект на тысячи фрагментарных образов, преобразует их и синтезирует в некий драматический итог познания, соединяющий в себе рациональное и иррациональное. Вся ее жизнь была некой тайной. Женщина глубоких и сильных страстей, она была для Сальвадора Дали и спасением, и погибелью. Можно с полной уверенностью сказать, что она была истинной музой для великого художника 20-го века.