Зима. Россия. 30-е годы.
Голод. Мороз -30. По двору бежит бедно одетый мальчик с охапкой
хвороста, за ним несется дворник в шапке и телогрейке. Мальчик бежит и
думает: «Нет, ну так решительно нельзя. Я из хорошей семьи, я хочу
учиться, саморазвиваться. Хочу, в конце концов, быть, как мой любимый
писатель Эрнест Хэмингуэй – мужественным, сильным... На пляжах Кубы
ловить рыбу. А не от дворников в этом городе убегать».
Куба. Жара.
Эрнест Хэмингуэй, действительно, мужественный и сильный, сидит на пляже
и пьет из горла ром, окруженный жаркими кубинками. Хэмингуэй думает:
«Нет, это – не жизнь. Никакого героизма тут нет. Народу ничего не нужно,
24 часа в сутки жара, мозги плавятся. Вот, быть бы сейчас в прохладном
Париже с моим другом Андре Моруа – мы бы с ним выпили хорошего
французского вина, зажгли бы камин и проговорили бы до ночи о вечном».
Париж. Прохладно, неделю льет дождь.
Андре Моруа сидит в своей мансарде, выпивает третью бутылку коньяка, в
постели дремлют две парижанки. Моруа чертыхается и говорит: «Нет, это не
жизнь. Это декаданс какой-то. Симуляция. Вот, был бы я сейчас в
холодной Москве, нашел бы своего друга, великого писателя Андрея
Платонова, мы бы с ним сразу бы по сто грамм настоящей русской водки, и
сразу бы были ближе к вечности... Вот это – жизнь».
Москва. Зима. Мороз. Голод. Андрей Платонов, в шапке и телогрейке, несется по московскому двору за мальчиком и думает: «Вот же гадёныш! Догоню – прибью!»
Комментариев нет:
Отправить комментарий