Московская галерея «Наши художники» воссоздала собрание Екатерины Гельцер (1876–1962), на время объединив произведения из музеев и частных коллекций. Специально для TANR о знаменитой балерине и коллекционере рассказывает Татьяна Кузнецова
Татьяна Кузнецова
Дочь солистов Большого театра Анатолия Кузнецова и Фаины Ефремовой. После окончания Московского академического хореографического училища 20 лет (с 1977 по 1997 год) танцевала в Государственном академическом ансамбле народного танца Игоря Моисеева. Окончила театроведческий факультет ГИТИСа им. Луначарского (ныне РАТИ). С 1997-го по настоящее время — балетный обозреватель Издательского дома «Коммерсантъ».
В галерее «Наши художники» открылась выставка «Гельцер. Коллекция» — музейного уровня собрание живописи и графики русских художников. Идея «Коллекции» возникла у арт-директора галереи Наталии Курниковой: ее поразили первоклассные работы «от Гельцер», появляющиеся иногда на арт-рынке. Казалось невероятным, чтобы балерина, пусть сколь угодно знаменитая, владела таким собранием русской живописи, которое Наталия Курникова характеризует как «самое изысканное и обширное среди частных собраний советского времени». Целенаправленный поиск работ «от Гельцер» и изучение архивов, предпринятые галереей, заставили признать: истинная ценность коллекции, как и ее первоначальные размеры, — тайна. При жизни Екатерина Гельцер не каталогизировала свой домашний музей, ряд работ она сама продала в музеи, а после ее смерти в 1962 году коллекция стала распадаться: часть картин осела в государственных собраниях, что-то попало в частные руки. В поисках следов утраченной коллекции исследователям помог список — наспех составленный, не детализированный — из 98 работ, которые в 1941 году согласилась принять Третьяковская галерея, чтобы эвакуировать их вместе со своей коллекцией. Но то была лишь небольшая часть собрания Гельцер — лучшие произведения, шедевры. Работы небольшого формата, пастели эвакуировать было невозможно, и они оставались в военной Москве, по-прежнему окружая балерину, не помышлявшую об эвакуации.
Для гельцеровской выставки «Наши художники» собрали все, что смогли отыскать спустя 55 лет после смерти коллекционера. В экспозиции и каталоге — работы из частных коллекций и государственных собраний разных стран и городов: Архангельска, Еревана, Минска, Нижнего Новгорода, Чебоксар. Москву представляют Государственная Третьяковская галерея, Театральный музей им. Бахрушина, Музейное объединение музыкальной культуры им. Глинки. Благодаря международному музейно-частному союзу на выставке «Гельцер. Коллекция» материализовались два исторических миража: одна из лучших в СССР, но уже не существующая коллекция русских художников и великая, но полузабытая русская балерина.
Константин Коровин. «Т.С.Любатович в Дьеппе». 1889. Дерево, масло. 40,2х32,6 см. Государственная Третьяковская галерея
«Брунгильда русского балета»
Так, с оттенком почтительной опасливости, именовали Екатерину Гельцер современники. И имели на то основания: эта обрусевшая немка, как и легендарная правительница вестготов, отличалась властолюбием, сильным характером, темпераментом и неуемностью. Ее дед, Фридрих Хельцер, ставший в России Федором, был учителем бальных танцев, дядя — маститым театральным художником-декоратором, а отец — Василий Федорович — профессиональным танцовщиком, в Императорском Большом театре он проработал больше полувека. Путь в балет его дочери был предначертан династически: артисты по традиции сдавали своих отпрысков в Императорское театральное училище, а уж там, по ходу обучения, детей сортировали на драматических и балетных. Екатерина попала в балет, ее сестра — в драму.
Гельцер танцевала на сцене Большого с 1894-го по 1935-й и была его некоронованной царицей. Она пользовалась исключительными привилегиями: ей принадлежало право первого выступления во всех новых балетах, она могла взять полугодовой отпуск среди сезона, чтобы отправиться в мировое турне, могла «зарубить» новую постановку, выбрать любого партнера, отстранить от дел балетмейстера или неугодного премьера.
Крепконогая, невысокая, ладно скроенная, с виртуозной пальцевой техникой, актерским даром, с размашистой и плавной — чисто московской — манерой танца, Гельцер слыла одной из лучших балерин России. Она не имела конкуренток в Большом: балерин ее поколения устранила с пути сама судьба — в 1903-м из-за серьезной травмы оставила сцену Аделина Джури, в 1904-м умерла Любовь Рославлева. Главным противником и одновременно жизненно необходимым союзником Гельцер оказался главный балетмейстер Большого Александр Горский, чьи спектакли и составляли репертуар театра с 1901 по 1924 год. Коллизия их драматичного противостояния заключалась в том, что Гельцер, в юности прошедшая стажировку в Мариинском театре, была записной «академисткой», считавшей идеалом балетмейстера Мариуса Петипа, а эталоном балерины — его главную приму итальянку Пьерину Леньяни, принесшую на российскую сцену главный трюк столетия — 32 фуэте. Горский же — отъявленный реформатор, сторонник «естественности» и «жизненной правды» в духе раннего МХТ — всю жизнь боролся против старобалетных условностей, в том числе пачек, пуантов и бессмысленных виртуозностей.
Борис Кустодиев. «Общественный сад на высоком берегу Волги». Эскиз декорации к драме А.Н.Островского «Гроза», I действие. 1919. Холст, масло. 43х60 см. Частное собрание, Москва
«Художества» в московском балете
Главным соратником Горского стал Константин Коровин, оформлявший все его балеты, начиная с легендарного «Дон Кихота». Их теснейший союз базировался не только на общих эстетических принципах — сама должность Коровина, работавшего главным декоратором Большого с 1898 до 1919 года, требовала его постоянного присутствия в театре. Художник контролировал все, вплоть до грима кордебалета. Он лично носился по раздевалкам, стирая розовую помаду с губ античных «рабынь» и пачкая грязью лица парижских «нищенок»: артистки упрямо желали быть «красивыми», несмотря на то что были снабжены собственноручными рисунками Коровина с образцами требуемого грима.
С балериной Гельцер, Женщиной с большой буквы, умевшей чередовать очаровательную шаловливость и царственную надменность, обожавшей драгоценности, экзотические ткани и меха, Коровину и Горскому, принципиальным поборникам сценического «реализма», пришлось нелегко. Их неизбежное и постоянное сотворчество было цепью компромиссов и взаимных уступок. Горский включал в свои «мимодрамы» классические вариации, Коровин убирал натуралистические детали. Но и Гельцер, оценив новаторов, пошла им навстречу: балет «Саламбо» (1910) по роману Флобера, в котором она исполнила заглавную партию знатной карфагенянки, стал их общим триумфом. Кто сейчас знает, может быть, эскизы к балетам и операм, подаренные Коровиным непокорной и обворожительной приме (на выставке можно обнаружить «Саламбо», «Раймонду», несколько оперных сцен), и положили начало ее грандиозной коллекции, основной корпус которой сложился уже после революции.
Николай Сапунов. «Голубые гортензии». 1910. Картон, темпера. 77х99 см. Частное собрание, Москва
Заработки балерины
Тут возникает законный вопрос: откуда у балерины, не имевшей богатых и сановных любовников, средства, чтобы покупать картины художников первого ряда? Ответ легко найти в архивах: годовое жалованье примы императорских театров (6 тыс. руб.) было немалым, оно в десять раз превышало заработок артистки кордебалета. А еще регулярные бенефисы, а еще постоянные выступления в концертах, а еще заграничные гастроли, вкус к которым русским танцовщикам привил Сергей Дягилев. Екатерину Гельцер он ангажировал всего однажды: в 1910 году, к неудовольствию своих петербургских соратников, пригласил ее вместе с партнером Александром Волининым танцевать фокинские «Сильфиды» и концертные номера в весенне-летнем турне «Русских сезонов». Сергей Григорьев, бессменный заведующий дягилевской труппой, фиксировавший в дневнике каждый прожитый день, засвидетельствовал профессионализм московской пары: «Было радостно любоваться их совершенной техникой классического танца, необыкновенной легкостью и мягкостью исполнения». Свою власть примы Гельцер по привычке испытала и на Дягилеве, настояв, чтобы в дивертисмент был включен ее «Русский боярский танец». Сергей Павлович уступил, но впредь московскую «боярыню» в свою антрепризу не звал.
Однако русские артисты, вкусив зарубежных триумфов и дивясь гастрольным заработкам, обходились и без Дягилева. Они организовывали собственные турне. Московские премьеры Василий Тихомиров и Михаил Мордкин вывозили артистов и в Лондон, и в Америку; главной балериной их сборных трупп была, естественно, Екатерина Гельцер. После революции она сохранила и даже приумножила свое состояние: именно в разгул нэпа и тревожные 1930-е балерина (с помощью доверенных дилеров) и приобрела основную часть своей уникальной коллекции.
Екатерина Гельцер в балете «Корсар». 1912 г.
Власть искусства и власть Советов
Для знаменитой балерины Большого Октябрьская революция не была опасна. Нарком просвещения Анатолий Луначарский был для нее не советским комиссаром, а добрым приятелем. По его просьбе и из-за неистребимой жажды сценического успеха она охотно танцевала на митингах и съездах. Обычно па-де-де из «Дон Кихота», часто сразу после выступления Ленина, который не упускал возможности полюбоваться и побеседовать с живой балериной. Существует кинопленка, запечатлевшая Екатерину Гельцер в день ее 85-летия: удивительная старуха, увешанная крупным жемчугом, в экзотическом китайском кимоно, с гладким детским лицом и стянутыми на затылке диковинной кикой седыми волосами вспоминает с мечтательной улыбкой, каким «ласковым» был Владимир Ильич.
Ужасы военного коммунизма Гельцер пережила без особых потерь: большевистская власть без всякой опаски отпустила ее на гастроли в бурлящий жизнью меньшевистский Тифлис. Вернувшись в Большой, она наладила добрые отношения с директрисой театра, старой большевичкой Еленой Малиновской. Ставленница Луначарского не жаловала «нового балета»: третировала дряхлеющего Горского, притесняла молодого Голейзовского, зато привечала «академистов», главой которых был Тихомиров — давний партнер, учитель и сердечный друг Екатерины Гельцер. В его постановках — спектаклях «Эсмеральда» и «Красный мак» — балерина, которой к тому времени перевалило за 50, снискала последние театральные триумфы. Но сцена ей никогда не надоедала. Даже выйдя на пенсию в 1935 году, она продолжала концертировать, не пренебрегая подмостками глухой провинции. Выходила на сцену даже в военном 1942-м: в Колонном зале 68-летняя прима в жемчугах, помахивая веером из страусовых перьев, прошлась парадным полонезом из оперы «Иван Сусанин».
Жизнь без рампы
О личной жизни Екатерины Гельцер известно мало, даром что балерина не была затворницей и фанатом балетного зала, была не чужда житейских радостей и охотно принимала гостей. Кроме Василия Тихомирова, состоявшего при ней всю жизнь, других мужчин вблизи себя она не держала. Правда, молва, легализированная документальными фильмами новейших времен, приписывает Гельцер роман с Густавом Маннергеймом, будущим маршалом и президентом Финляндии. Однако художественные детали, которыми авторы расцвечивают эту легенду, делают ее неправдоподобной. Уверяют, что будущие любовники познакомились в 1899 году на московской премьере «Спящей красавицы». Гельцер танцевала Кошечку, и восхищенный гвардеец будто бы отпустил ей тяжеловесный комплимент: «Какая вы кошечка? Вы — пантера!» Еще более невероятным выглядит их тайное венчание. Якобы в 1924 году Маннергейм нелегально проник в СССР для женитьбы на давней любовнице, а их совместному выезду из страны помешало двустороннее воспаление легких, которое 50-летняя новобрачная подхватила в многочасовой очереди ко гробу усопшего Ленина, и новоиспеченный муж был вынужден уехать один.
Был ли у Гельцер роман с Маннергеймом, не столь уж важно. Главное — до глубокой старости она жила безбедно и счастливо в окружении своих картин, привычных вещей и многочисленных кровных родственников. В доме 17 по Брюсову переулку, где Гельцер занимала целый этаж, с ней соседствовали обе сестры и племянница, ухаживавшая за своей теткой и ставшая законной наследницей ее уникального собрания, часть которого призвана теперь поражать зрителей на выставке «Наших художников».
Галерея «Наши художники»
Гельцер. Коллекция
3 марта – 27 апреля
http://www.theartnewspaper.ru/posts/4162/
Комментариев нет:
Отправить комментарий