Цитаты Фрэнсиса Бэкона о том, что смерть всегда рядом, мир – это куча компоста, ложь – сущность искусства, а картины Джексона Поллока похожи на старые шнурки

Фрэнсис Бэкон не стеснялся в суждениях. Когда он бывал в ударе, раздавал направо и налево (особенно доставалось ему самому). Обычно его красноречие было пропорционально количеству выпитого. А пил он много…

Я считаю, что современный человек жаждет впечатлений, которых традиционная скучная форма выражения ему дать не может. Он жаждет предельного нивелирования формы. Чтобы иметь возможность сосредоточиться на самом впечатлении.

Мне льстит, что людям не нравятся мои картины. Если бы люди говорили, что им нравится, для меня это звучало бы как приговор.

Никогда не интересовался тем, являюсь ли я действительно потомком Фрэнсиса Бэкона или нет. Меня зовут Фрэнсис Бэкон. А чей я там потомок… У него детей не было, он был гомосексуалистом… Никогда не ездил в Сомерсет-Хаус в поисках предков, не был в этом заинтересован. Многие меня спрашивают, почему я этим никогда не интересовался? А мне никогда и не хотелось, это слишком долгое дело и слишком мало значит для меня.

Мне было тогда 17 лет. Я случайно начал читать Ницше и еще что-то в этом роде, и,помню, как-то увидел на тротуаре кучку собачьего дерьма. Ага, подумал я, это и есть то самое, это точно как наша жизнь, пока вы не сделаете из нее что-то более приличное.

Я не знаю, чего хочу. Я просто надеюсь, что удача сработает мне на руку. В конце концов, я всю свою жизнь прожил, полагаясь на одну удачу и — что в личной жизни, что в так называемом творчестве, — я зависел лишь от случая, уповая на то, что эта«удача» всегда будет на моей стороне.

Диптих эскиз человеческого тела

Фрэнсис Бэкон

1984, 198.2×295.8 см

Я достаточно тщеславен, чтобы считать, что мое великолепие усиливает удачу. Я достаточно тщеславен, чтобы видеть источник удачи в самом себе. Я считаю, что это Я культивирую случайность.

Если ты художник, то твоя жизнь — это сплошное разочарование, и только удача время от времени помогает это исправить

В конце концов, ложь — это сущность искусства. Искусство это форма лжи. Но как мне сделать ее максимально правдивой?

Меня всегда увлекали лучшие поэты, увлекали самые интересные личности — поэмы Эсхила, например, или Софокла, все в этом роде. Меня всегда увлекал Шекспир. Я был ужасно увлечен Элиотом, обладающим, как мне кажется, восхитительнейшим чувством стиля и образа, но не чувством меры. Так что очень часто увлекавшие меня поэты укрепляли меня даже сильнее любимых художников. Они меня больше возбуждают. Иногда мне даже кажется, что поэт из меня получился бы получше художника.

Триптих, вдохновленный Орестеей Эсхила

Фрэнсис Бэкон

1981, 19.8×14.8 см

У нас вообще страна специфическая. Специфическая и ужасно отсталая, тут нет архитекторов, даже если когда-то и были, и нет художников. В литературе тут устоялась традиция, и эта традиция литературы очень сильна, в отличие от визуальной традиции.

Я использовал распятие не потому, что уверовал в его силу, но как мифологическую форму, через которую я много ощутил. Но я не использую ее и не использую более — она для меня иссохла, бессмысленно ее теперь использовать.

Думаю, с демифологизацией общества оптимизма вообще стало сильно меньше.Но я утверждаю, что само твое существование между рождением и смертью оптимистично по своей природе. Тот факт, что вот ты, что ты сделан, что тебя сотворили! И как ты теперь поступишь? Убьешь себя или будешь держаться?

Ну конечно смерть завершает жизнь. Мы здесь на мгновение, а потом возвращаемся в землю. Мы из нее не рождаемся — мы получаемся из слияния клеток наших матерей и отцов, а возвращаемся в землю. Весь мир, в конце концов, это просто куча компоста.

В себя я верю, иначе мир бы стал совсем невыносим, Я не всегда был, я родился, мой отец и мать соединились, а я стал вещественным результатом этого. Вещью. Конечно,я хочу быть самой лучшей вещью, какой смогу стать.

Я никогда не воспринимал Ротко. Я всегда считал, что в абстрактной живописи должны быть, по крайней мере, приятные цвета. Знаете, в галерее Тейт есть зал,посвященный ему. И если вы хотите провести остаток дня в депрессии, вам следует побывать там. Я думаю, это одни из самых тоскливых картин, когда-либо созданных.

Мне никогда не нравился Джексон Поллок. Хотя в США он, конечно, самый настоящий идол. Одна овца из Америки как-то спросила, какого я мнения о его картинах. Я сказал: «Как по мне, они напоминают старые шнурки». Боюсь, с тех пор меня в Америке не жалуют.

Когда я так говорю, звучит жутко тщеславно. Но если честно, то я считаю, что я более — смешно использовать такое слово, — современен, чем абстракционизм вообще может быть.

Моя цель — создавать не иллюстрацию реальности, а образы, которые являются концентрацией реальности. И условного обозначения чувственного восприятия. А с иллюстрациями сегодня намного лучше справляется фото- или кинокамера.

В конце концов, мы ничего не знаем об этом глубоком море, которое зовется«бессознательным». Я просто надеюсь, что из него возникнут интересные образы. В работе я верю в упорядоченность хаоса. Я хочу изображать бессознательные образы. И в то же время я хочу, чтобы на холсте они выглядели очень упорядоченными.

Песчаная дюна

Фрэнсис Бэкон

1981, 198×147.5 см

Я оптимист. Такова моя натура. Я все время жду, что произойдет что-то хорошее.

Я делал так несколько раз. С несколькими картинами. Мне не нравилось, как они выглядели, я просто швырял в них краской. И получилось неплохо.

Я стараюсь не трактовать собственные работы. Я не знаю, что они значат. Я не рассказываю историй, мне нечего рассказать. Но мне нравится сила образа.

Да хоть бы тысячу лет спустя люди будут смотреть на мои работы, меня-то там не будет, я никогда не узнаю, что это так. Я никогда не узнаю, что и отрезает меня от этой жизненной суеты. Я совершенно не волнуюсь, так как не знаю, будет ли от этого толк вообще.

В конце концов, между рождением и смертью во все времена было одно и то же — жестокость жизни.

Автопортрет

Фрэнсис Бэкон

1956, 78×54 см

Я сделал несколько автопортретов, да. Не потому, что мне нравится мое лицо — я его ненавижу. Просто на тот момент мне больше некого было писать, вот и все. На самом деле, я не люблю портреты.