«Искусство указывает людям цель их существования. Оно раскрывает им смысл бытия, освещает их судьбу и последовательно руководит ими на жизненном пути», — писал своему ученику Э. А. Бурделю скульптор Огюст Роден в конце жизни. Великий зодчий забыл только упомянуть, что иногда искусство может как объединять людей, так и разъединять их. Любовная история Камиллы и Огюста началась в 1881 году и продолжалась 15 лет. И у каждого была своя, дорога до встречи и свой путь после разрыва.
Огюст трудно и долго добивался признания и только после сорока стал знаменит. На него посыпались государственные и частные заказы. Он всего достиг самостоятельно. Его родители, Жан Батист и Мари Роден, долгое время не могли поверить, что их поздний ребенок, близорукий, не желающий учиться, не по годам упрямый, станет знаменитым и признанным во всем мире ваятелем. Его первые детские рисунки, сделанные углем на оберточной бумаге, раздражали их. А когда Огюст в 14 лет решил поступить в бесплатную малую Школу рисования и математики, отец отказался содержать сына. И только заступничество и материальная помощь сестры Мари позволили стеснительному, но настойчивому молодому человеку учиться вначале в классе живописи, а затем — скульптуры. Талантливого юношу долго не признавали. Он предпринял три попытки поступить в большую Школу изящных искусств, но они провалились. «Не принят без права пересдачи экзаменов. Совершенно лишен способностей» — вынесли вердикт мэтры искусства, не сумевшие понять самобытного дарования Родена.
Он чувствовал себя изгнанником, лепя орнаменты для декоратора Крюше за пять франков в день. И когда в 1862 году умерла его любимая сестра-монахиня Мари, Огюст был настолько потрясен и подавлен неудачами, что и сам стал послушником — братом Августином в монастыре Святых тайн. Роден утратил веру в себя, он искал утешения и не находил его. Глава ордена, отец Эймар, видя метания молодого человека, посоветовал ему вернуться в мир: «Талант — благословение Божье, этим не бросаются. Служение красоте совмещается со служением Всевышнему. Вы способны на жертвы и самоотречение, но только во имя искусства». Бюст отца-настоятеля, вылепленный позже Огюстом, получился более человечным, чем святым.
С 1863 года Роден посвятил свою жизнь служению искусству. Он пытался доказать сторонникам официальной школы, что его творчество имеет право на жизнь. Но все ранние работы, наполненные движением, реализмом напряженности тела и внутренней энергией, не нашли понимания. Творческие искания и находки не могли прокормить Родена. Огюст продолжал работать лепщиком, отрывая от скудного заработка часть средств на покупку материалов и на помощь родителям. С 1864 по 1870 год он был помощником у модного скульптора Кар-рье-Беллёза и делал вполне законченные модели в стиле мэтра в Париже, а в Брюсселе выполнял половину всех его заказов, но зарабатывал крайне мало. Огюст жил в нищете. Больше всего его огорчало отсутствие средств на оплату натурщиков, а значит, невозможность работать в собственной манере.
Первой натурщицей Родена была Роза Бере, с которой он познакомился в 1864 году. Она стала его страстной любовницей, служанкой и помощницей в мастерской, приобретенной на ее сбережения. Стройная, с точеной фигуркой девушка послужила моделью для многих скульптур («Миньон», «Вакханка» и другие). Но Роден не собирался связывать себя семейными узами, становиться мужем и отцом. Сына, младшего Огюста, он не признал и не забывал напоминать мальчику, что тот незаконнорожденный. Кроткая Роза все прощала Родену, ее любовь была огромной и жертвенной. Она служила ему и заботилась о его скульптурах больше, чем о сыне, которого не видела месяцами. После отъезда Огюста в Брюссель она содержала его престарелых родителей и сына, а во время гражданской войны во Франции похоронила его мать (1871) и сохранила мастерскую.
В это же время Роден заключил контракт с бельгийским скульптором Ван Расбургом. Тот предоставил ему мастерскую, но скульптуры, которые делал Роден, подписывал и продавал его партнер, а доход они делили поровну. Скульптор писал Дега: «Родены, подписанные Ван Расбургом, появились чуть ли не в каждом доме». Эта сделка позволила Огюсту помочь деньгами семье, вызвать в Брюссель Розу (заботу о сыне и почти слепом отце он переложил на свою тетю). Скопив достаточно средств, Роден посетил Амстердам, Гаагу, Антверпен и некоторые города Италии, где знакомился с мировыми шедеврами живописи и скульптуры. Потрясенный дышащими жизнью и чувственностью работами Микеланджело, он решительно приступил к воплощению своих замыслов. Фигура «Бронзовый век», выставленная в Салонах Брюсселя в 1876 году и годом позже в Париже, вызвала взрыв негодования. Родена обвинили в использовании слепка с натурщика. Чтобы подтвердить свое мастерство, он согласился на экзамен, где в присутствии именитых художников за несколько часов создал скульптуру «Шагающий человек».
Родену исполнилось 40 лет, а он все еще числился в помощниках (работал на севрской фарфоровой фабрике) и начинающих мастерах. И только выставлявшиеся в Салоне 1880 года скульптуры «Иоанн Креститель» и «Бронзовый век» наконец были высоко оценены, и скульптор получил третью награду выставки, а имя Родена стало известно всей Франции.
Признание государством его таланта, правительственный заказ и денежный задаток позволили Родену работать активно. Теперь у него были уже три мастерские: в одной он работал над заказом, во второй — воплощал свои замыслы, а о третьей знали лишь женщины, которые становились его лучшими моделями и любовницами. Но для настоящей любви в расписаний Огюста по-прежнему не было места. Создание главных дверей для Музея декоративного искусства в Париже, на которых он решил изобразить семь смертных грехов, занимало все его помыслы. «Ваяние требует самоотречения, — говорил он своим ученикам и помощникам, — ...чтобы вылепить пару рук, нужна сотня вариантов». Замысел врат был настолько грандиозен, что многочисленные фигуры и группы, предназначенные для включения в композицию, получили самостоятельное существование в бронзе, мраморе и гипсе. Музеи мира гордятся многочисленными вариантами «Мыслителя», «Трех теней», «Адама», «Евы», «Уголино», «Той, которая была прекрасной Омиер», «Вечной весной», «Поцелуем». Большинство скульптур были сделаны с 1880 по 1886 год, но Роден постоянно изменял их и совершенствовал.
А в 1881 году, когда его друг Альфред Буше в качестве премии Салона получил право поездки в Италию, он уговорил Родена взять к себе самую талантливую из своих учениц. Скульптор долго отказывался, потому что для него женщина и искусство были несоединимыми понятиями. Увидев Камиллу, Огюст слегка опешил, ощутив прилив внезапного, давно позабытого волнения перед красотой. Все многочисленные натурщицы и возлюбленные знаменитого скульптора меркли рядом с элегантной, изящной и необычайно привлекательной девушкой. Все в ней было гармонично. «Прекрасный лоб над дивными глазами, того густо-синего цвета, который часто встречается в романах и столь редко в жизни, большой чувственный, но еще и очень гордый рот, густая копна каштановых волос, спадающих до поясницы. Вид, впечатляющий дерзостью, прямотой, превосходством и веселостью», — так описывал 20-летнюю Камиллу ее брат Поль и такой ее увидел сорокалетний Роден. И рядом с небесной красотой соседствовал светлый ум, поистине мужской характер и редкий талант.
Конечно, Клодель не пришлось испытать всех трудностей,
которые выпали на долю Родена. Она родилась 8 декабря 1864 года в довольно
большом, но ничем не примечательном городе Фер, провинции Шампань, в довольно
зажиточной семье буржуа. Обстановка в доме была постоянно накалена: в нем
бушевали тщательно скрываемые от соседей бури. Луи-Проспер, вежливый и любезный
в обществе, в семейном кругу давал волю своему скверному характеру. Мать
замкнулась в молчаливой покорности и детей лаской не баловала, воспитывала их в
строгости, смирении и послушании. Но примерным поведением радовала ее только
Луиза — младшая. Камиллу она вообще не понимала: игрушками не забавляется, с
подружками не болтает, лепит из неподатливой глины всевозможные фигурки или
часами любуется очертаниями скал. Девочка и брата Поля увлекла в какой-то зыбкий
мир мечты, зажгла в нем искру веры в его гениальность. Ее влияние на него было
столь глубоко, что впоследствии, став знаменитым поэтом, драматургом, писателем,
академиком и послом Франции, он признавал, что своим успехом обязан сестре.
Камилла также верила и в свое высокое предназначение. Со всей пылкостью детской
натуры она отдавалась одной всепоглощающей страсти — ваянию. Отец, мать, сестра
и брат были обречены позировать девочке, которая отважно бралась за живую
натуру, не получив ни одного урока рисования, не то что лепки. Ее маленькие
ручки с поистине недетским усердием и терпением оживляли глину. В семь лет Камиллу определили в Школу Сестер христианской доктрины в Барле-Дюк, но из-за частых переездов отца по делам службы в дом для обучения всех детей взяли наставника, господина Коллена. Классическое образование Камиллы дальше основ латыни, орфографии и арифметики не пошло. Но она много и бессистемно глотала книги, отдавая особое предпочтение античной литературе. Отсюда у нее редкий для того времени культурный уровень.
Скульптуры 15-летней Камиллы «Наполеон», «Бисмарк», «Давид и Голиаф» привлекли внимание критика М. Мор-хардта и поразили выразительностью и зрелостью исполнения известного скульптора Альфреда Буше, который сыграл значительную роль в становлении ее как мастера, когда Луи-Проспер перевез семью в Париж, чтобы дать детям первоклассное образование. Камилла настояла на обучении ваянию в Академии Коларосси (Школа изящных искусств для девушек была закрыта) и на курсах Буше. Удивительно, но вздорный по характеру отец поддержал ее в этом странном для добропорядочной девушки начинании, тогда как мать так и не простила дочери ее самобытности и свободомыслия. Камилла с тремя подругами-англичанками сняла мастерскую и увлеченно совершенствовалась в сугубо мужском искусстве. Яркое дарование девушки было столь многообещающим, что покровительствовавший ей Буше продемонстрировал ее скульптуры директору Школы изящных искусств П. Дюбуа. Работы Камиллы «Поль Клодель в 13 лет», «Старуха Элен» явно говорили о рождении нового гения в искусстве скульптуры. Реакция директора показалась Клодель более чем странной: «Ваша подопечная брала уроки у господина Родена», — заявил он Буше. Это, конечно, был комплимент начинающему скульптору, но только Камилла, недавно приехавшая в Париж, это имя слышала чуть ли не впервые. И вот теперь она стояла под цепким взглядом Родена в центре его мастерской...
За неуклюжестью этого коренастого грубоватого
энергичного человека с широкими мускулистыми плечами и рабочими руками, которые
свидетельствовали о недюжинной силе, Камилла увидела великого творца. Его гибкие
кисти, искусные пальцы, не прекращая, поглаживали, разминали и лелеяли глину.
«Вулкан», — подумала Камилла. «Нет, скорее Мефистофель», — сменила она мнение,
обжигаясь о его почему-то презрительный взгляд. Выслушав унизительные реплики и
зажав свою гордыню в кулак, она согласилась на все условия мастера: быть
секретарем, убирать мастерскую, строить каркасы и подмостки и даже выносить
мусор — лишь бы стать его ученицей, потому что работы, которые «толпились» в
мастерской, поразили ее не только совершенством — они были близки юной художнице
своим стилем и передачей чувств. А что же Роден? В тот же миг он вновь почувствовал себя мужчиной, полным надежд и желаний, но продолжительное время скрывал бушующие в нем страсти. Огюст видел, что Клодель работает вдвое больше других, но при этом успевает делать наброски и лепить. Падая от усталости, она слышала от мэтра лишь советы и указания, грубоватые приказы и окрики, но ощущение, что он неотрывно наблюдает за каждым ее жестом, не оставляло ее ни на минуту. Камилле импонировала его увлеченность, трудолюбие, вечная неудовлетворенность достигнутым. Она начала лепить его бюст. Огюст сразу оценил мастерство девушки и стал уделять ей все больше внимания, а потом неожиданно предложил посетить его третью, секретную, мастерскую, где он работал для души и обычно принимал любовниц.
Роден долго ждал этой минуты, старательно убеждая себя, что испытываемое им волнение связано лишь с неукротимым желанием лепить с Клодель. Этот нелюбезный, с колючим взглядом человек был тонким ценителем юной красоты. Всякий раз он готов был преклонить колени перед ослепительной наготой женского тела, которое сравнивал с солнечным светом. Клодель согласилась быть не только ученицей, но и натурщицей. Ее внешность, в первую очередь, будоражила и вдохновляла его как художника. Он работал упорно, доводя Камиллу до изнеможения, обращался с неприсущей ему вежливостью и долго не решался попросить ее позировать обнаженной. Он терпеливо ждал и получил заслуженную награду. Ее тело оказалось столь же прекрасно, как и лицо. Это была фигура, достойная мрамора. Вид обнаженной Камиллы необычайно волновал его, разжигая страсть желания. Но Огюст вынужден был вновь избрать выжидательную тактику, так как девушка выглядела благородной и неприступной.
Долго позировать Родену и при этом оставаться холодной
и бесчувственно отстраненной Камилла не могла. У мастера был особый стиль
работы: он заставлял обнаженных натурщиков свободно двигаться по мастерской,
застывать в неожиданных позах, и руками, словно слепой, прикасался и ощупывал
каждую мышцу, чтобы потом воплотить это в скульптуре. Под его сильными и чуткими
пальцами девушка трепетала, волны еще не изведанных чувств охватывали ее.
Камилла первая сделала шаг к физической бли-' зости. Роден понимал, что ее порыв
— это романтическая любовь, от которой нет спасения, но отказаться от такой
прекрасной возлюбленной не мог. Им было хорошо вдвоем. Каждую ночь они
наслаждались телесной близостью, а днем работали бок о бок, делясь своими
помыслами, удачами и разочарованиями. Это была духовная и физическая идиллия.
Родену льстило, что его избранница, которую он страстно полюбил, не только
прекрасна, но и хорошо образованна, начитанна и оригинальна в своих суждениях.
Огюст с гордостью появлялся с нею в обществе, знакомил с высокопоставленными
чиновниками, знаменитыми писателями и художниками. Камилла нравилась Родену всем. Не то что Роза Бере, с которой он прожил 20 лет: безграмотная тихая мышка, давно утратившая красоту и привлекательность. Огюст встретил ее, когда у него за душей не было ничего, кроме таланта. Она была верной, кроткой, терпеливой и ничего особого взамен не требовала — лишь немного любви и внимания. Клодель долгое время терпеливо сносила этот семейный треугольник, живя надеждой. Роден же ничего не собирался менять в своей жизни. Роза его обслуживала, вела хозяйство, а он предоставлял ей защиту и дом. Камиллу он просто любил, она стала его самой ценной моделью и Музой. Клодель позировала для многих его скульптурных групп и бюстов: «Рассвет», «Радуга»., «Мысль», «Франция», «Данаида», «Вечная весна». По мнению Родена, она должна была этим гордиться, а его отношения с Розой принимать как должное, а лучше и вовсе не обращать на «такие мелочи» внимания.
Первой забила тревогу Роза, почувствовав полное отсутствие интереса Огюста к себе как к женщине. Она не просто любила Родена, она боготворила его и боялась потерять. Сложившая ситуация перестала устраивать и Камиллу. Женщины ненавидели друг друга, и каждая пыталась завладеть Огюстом целиком. Но не тут-то было. Он не собирался отказываться ни от «прислуги», ни от «совершенной женщины». Его все вполне устраивало. Роден никак не мог взять в толк, почему он должен принадлежать только одной, ведь они такие разные, что и речи не может быть о каком-либо соперничестве. Но для Камиллы быть «совершенной женщиной» означало стать законной супругой Огюста. Мысль о том, что она должна на равных делить его с другой, приводила ее в неистовство. Камилла понимала, что жалость к Розе может оказаться для ее возлюбленного сильней любви. Роден категорически отказался расстаться со своей любовью. Он удалил Розу в новый дом в деревне, поехал с Клодель на отдых, который она восприняла, как медовый месяц. Но так ничего и не изменил в положении обеих.
В творческой и любовной лихорадке проходили годы. Вначале Камилла жила в доме родителей, а в 1888 году, презрев все условности, перебралась в новую мастерскую Родена на бульваре Итали, в обветшалый роскошный особняк, окруженный запущенным садом, который некогда был любовным приютом Жорж Санд и Альфреда Мюссе. Их отношения учителя и ученицы давно переросли в творческий симбиоз. Любовный роман стимулировал слияние в искусстве. Камилла стала незаменимой помощницей великого скульптора, с ее мнением он считался в первую очередь, да и сама она плодотворно трудилась, создавая прекрасные произведения. За это время Клодель выработала и отшлифовала свой стиль, который был очень близок к роденовскому, но отличался мягкостью и изяществом. Так, портретный бюст «Поль Клодель в 16 лет» до сих пор представлен в музеях мира (в копиях) как один из лучших образцов скульптуры XIX века.
Но если своими произведениями Клодель сделала лишь один шаг к известности и признанию, то у Родена на этот период приходится взлет популярности. Помогая ему в работе, Камилла с каждым годом все четче осознавала, что она так и может остаться в тени великого скульптора. Когда в 1888 году Клодель выставила свое первое большое произведение «Забвение», критики увидели в нем отголоски роденовского «Поцелуя», для которого она служила моделью. Во всех ее скульптурах видели заимствование и копирование. «Свои произведения я извлекаю из себя самой, скорее страдая избытком, нежели нехваткой идей», — пыталась отстоять Клодель свою самобытность. В настоящее время искусствоведы утверждают, что многие из ранних работ Камиллы — «Девушка со снопом», «Этюд мужской головы», «Молящаяся» — стали основой или частью роденовских скульптур «Галатея», «Скупость и роскошь», «Крик» и с уверенностью могут указать в произведениях мастера участки тела (руки, ноги), вылепленные ею. Клодель овладела всеми премудростями лепки и стала скульптором самого высокого класса, как форматор не знала себе равных, а мрамор тесала с такой точностью, какой не достиг и сам Роден. Но критики того времени предпочитали этого не замечать.
Уязвленное творческое самолюбие и безуспешные попытки разорвать любовный треугольник часто доводили Клодель до истерик и состояния депрессии. Камилла не раз порывалась уйти, но, услышав слова Огюста: «Я не могу без тебя, дорогая», — оставалась, чтобы вновь жить несбыточными надеждами и лелеять свою боль. На совместной выставке Родена (36 скульптур) и Клода Моне (70 картин) была представлена всего одна работа Клодель — «Бюст Родена». Обида иссушала женщину, она жаждала славы и признания. Огюст не замечал мучений Камиллы, в ее присутствии он постоянно испытывал такую полноту чувств, что задумываться о мучающих любимую проблемах ему было недосуг. Разве он не запечатлел их любовь и ее образ в веках? Один вид скульптурной группы «Поцелуй» доставлял ей самой физическое наслаждение. Фигуры сплетенных в объятиях любовников были совершенны. Даже себя Огюст изобразил не «рыжим гномом», а прекрасным юношей, каким чувствовал себя рядом с возлюбленной.
Дни счастья и надежд сменялись безудержным гневом и
упадническим настроением. Особенно стало невозможно продолжать эти отношения,
после того как в период 1890—1892 годов (по данным биографов) Камилле пришлось
прервать беременность, что оставило в ее душе очередную незаживающую рану. Роден
и с Огюстом-младшим никогда не ладил, и очередной незаконнорожденный ребенок был
ему совершенно не нужен. Скульптуры Клодель «Выздоровление», «Прощание»,
«Девочка из Иллет» стали отголосками этого горького для женщины события. Камилла уже давно поняла, что обречена не только их любовь, но и развитие ее творчества. Через 15 лет «совместной» жизни она решилась на разрыв. Можно лишь удивляться, как надолго хватило ее терпения. Камилла чувствовала себя раздавленной и несчастной. Ей было больно уходить. Она сроднилась с мастерской Родена — этой обителью любви и творческих исканий, и ощущала, что режет себя по живому. Но чаша терпения переполнилась, и теперь рядом с Огюстом Клодель теряла себя и больше не знала душевного покоя. Грех гордыни не позволил ей смириться и полностью отдаться чувству, жить ради любимого человека. Она так долго мечтала стать женой знаменитого скульптора, но не для того, чтобы греться в лучах его славы, а самой заслуженно вознестись к вершинам, стать равной с ним.
Они были словно созданы Богом друг для друга: талантливые, трудолюбивые, полные идей, дерзкие в своем творчестве. Но хрупкое равновесие духовных и любовных отношений постоянно подтачивалось обоюдной рассудочностью. Каждый искал свою выгоду. Роден не желал терять ни домашнюю терпеливую Розу, которой в прошлом был многим обязан, ни прекрасную возлюбленную. Камилла уже не была ослеплена любовью, и, отдавая, хотела щедро получать. Она позабыла свои слова: «Я не хочу разбивать твою жизнь, я хочу лишь вдохновлять тебя». Теперь она с горечью осознала, что, увлеченная страстью, обманывала себя. Ей была нужна определенность. Кто она? Не жена, не любовница, не содержанка и даже не скульптор. Только тень гениального Родена, которому она в конце концов со злобой бросила в лицо: «Я пожертвовала своей карьерой ради твоей».
Это было жестоко и не совсем справедливо. Огюст помогал Камилле во всем: мастерская, материалы, нужные знакомства. Не будь она так запальчива в своих амбициях, Роден дал бы ей все шансы на успех. Но важнее всего, даже любви, в его жизни было творчество. С беспощадной ясностью Огюст подвел итоги их романа: он никогда ничего не обещал Камилле, она себя обманывала, а тем более хотела соперничать с его работой, и это настоящее предательство. Лучшими чертами женского характера он считал послушание и безоговорочное служение ему. Если он и использовал свою ученицу, то и она не была святой в этом отношении.
Слухи об их разрыве всколыхнули весь Париж. Роден был настолько оглушен, что сердечная рана не зажила до конца его жизни. Он не понимал случившегося, но, с детства привыкнув преодолевать трудности, продолжал работать. Успех его персонального павильона на Всемирной выставке в Париже в 1900 года был огромен, скульптор был награжден тремя орденами Почетного легиона. Деньги теперь текли к нему рекой, и от заказчиков не было отбоя.
А вот психика Камиллы не выдержала — нервный срыв следовал один за другим. Разрыв оказался губительным для нее, стал крушением всех надежд. Потеряв любовь и связь со своей духовной половиной, женщина оказалась беспомощной и одинокой в поистине мужском искусстве, требующем не только таланта, но и огромных денежных средств, которых у нее не было. Первые два года Клодель продолжала видеться с Роденом, а он надеялся на чудо, что она вернется. Но с 1895 года Камилла отказалась от какого-либо общения с ним. Известно о ее непродолжительной связи с Клодом Дебюсси, в то время еще никем не признанным композитором. Некоторые биографы считают, что разрыв с Роденом был связан именно с этим романом. Но для Клодель это оказалось мимолетным увлечением, которое потрясло Дебюсси, не затронув сердца Камиллы, поглощенной сведением счетов с Огюстом. Свое «Прощальное письмо незнакомке» Дебюсси посвятил Клодель.
Приходя в себя, Клодель создала немало превосходных работ, воплотив в мраморе задуманные еще при Родене «Вальс» и «Клито». Представленные в Салоне 1893 года, они были признаны настоящими шедеврами. Нехватка средств вынудила ее обратиться к малой пластике. «Болтушки», «Глубокая задумчивость» (или «Камни»), «Поющий слепой старик» стали новым словом в искусстве скульптуры. Портретные бюсты Л. Лермитта и его сына, графа Мегре, «Поль Клодель в 43 года», пять заказных работ на античные сюжеты свидетельствовали, что Клодель сумела выработать собственную классическую манеру, отличную от роденовской. Роден организовал для нее выставку, но, узнав о его попытках помочь ей, она отказалась.
Все годы Огюст пытался анонимно помогать Камилле, хотя
особой щедростью никогда не отличался, договаривался об организации выставок,
статьях о ее творчестве. Роден безоговорочно признавал гениальность Клодель. Он
продолжал беспокоиться о ней и в письме к писателю Октаву Мирбо с болью говорил:
«Что до мадемуазель Клодель, чей талант достоин Марсова поля... Все как будто
считают, что она моя протеже, когда это непризнанный талант... я уверен, в конце
концов ее ждет успех, но бедная художница будет несчастна, еще несчастнее потом,
узнав жизнь, сожалея и плача, осознав, может быть, слишком поздно, что она стала
жертвой собственной гордыни; она художник, честно работающий, но, может быть, ей
придется пожалеть о силах, растраченных на эту борьбу и запоздалую славу, раз за
них приходится расплачиваться болезнью». Клодель не давала покоя слава Родена, но свою удачу и успех она отпугивала сама. Камилла всегда была довольно замкнутым человеком, а теперь и вовсе стала избегать общества и вскоре превратилась в абсолютную затворницу. Заказчики покинули ее. Переписка Клодель этих лет полна просьб о помощи. И только от Родена она ничего не принимала, обвиняя его во всех своих бедах. Это стало ее навязчивой идеей, толкающей разум в темную пропасть. Во всех остальных вопросах она оставалась абсолютно адекватной. Понимала, что из-за суровой нищеты стала выглядеть совсем неприглядно. Натурщик Анри Аслен рассказывал: «Однажды утром, когда я пришел позировать, дверь мне открыли лишь после долгих переговоров: наконец передо мной предстала Камилла, мрачная, растрепанная, дрожащая от страха и вооруженная палкой от метлы, утыканной гвоздями. Она сказала мне: "Сегодня ночью двое мужчин пытались взломать ставни. Я их узнала: это итальянские натурщики Родена. Он приказал им меня убить. Я ему мешаю: он хочет избавиться от меня"».
Все чаще Клодель влезала в долги и преследовалась кредиторами вплоть до суда. Отец и брат втайне от двух Луиз (матери и младшей сестры) помогали ей деньгами. Да и сама она зарабатывала, создавая прекрасные предметы прикладного искусства в стиле модерн (пепельницы, лампы). На жизнь этих средств хватило бы с лихвой, но на дорогостоящую скульптуру — никак.
С 1905 года затворничество Камиллы приобрело маниакальный характер. В каждом посетителе она видела роденовского шпиона и вора ее идей. Клодель никак не могла смириться с тем, что духовная и творческая общность принесла славу только Огюсту, в то время как она оказалась в нищете. Это было непосильным испытанием для гордой и одинокой души. Рассудок Клодель не выдержал. Она очень нуждалась в дружественном родственном участии и боялась его принять, видя во всем происки Родена, наживающего на ее идеях миллионы. Своим внешним видом и поведением она отталкивала от себя не только заказчиков, но и друзей.
После очередного приступа депрессии ее разум был
полностью разрушен, как и ее личная и творческая жизнь. Клодель стала каждое
лето уничтожать все созданные за год работы, превратив маленькую мастерскую в
мусорную свалку. Единственный человек, от которого она могла бы принять помощь,
— ее брат, но он был далеко: Поль с 1895 по 1909 год постоянно находился за
границей. Вернувшись, он был потрясен состоянием сестры: «Безумная Камилла...
огромная, чумазая, без умолку говорящая монотонным металлическим голосом».
Соседи непрестанно жаловались на нее, а она, ничего не замечая, заживо сжигала
себя, разорвав все дружеские связи, отгородившись от мира и творчества. В редкие
минуты просветления она создала два варианта «Зрелого возраста» (1895, 1898 гг.)
и «Необиду» (1908 г.), принадлежащие к числу самых выразительных композиций, а
затем все, что ни выходило из-под ее пальцев, было ею же уничтожено. В марте 1913 года, через неделю после смерти отца, мать, никогда не понимавшая свою дочь-бунтарку, и брат, в котором она зажгла искру веры в его высокое предназначение, были вынуждены принять трагическое для Камиллы решение и подвергнуть ее принудительной госпитализации.
Роден же воспользовался своей огромной славой и решил поселиться в Отеле Бирона — загородном дворце в сердце Парижа и превратил его в мастерскую и музей для своих работ, коллекций скульптур и предметов декоративно-прикладного искусства. Чтобы сохранить за собой Отель, он завещал Франции все, что создал и собрал: 56 мраморных, 56 бронзовых, 193 гипсовых, 100 терракотовых скульптур, более 2000 рисунков и сотни античных статуй. Только эти предметы искусства были оценены в шесть миллионов франков.
Но спокойно работать в последние годы Огюсту помешало резко ухудшившееся здоровье: ревматизм и сильные головокружения. А во время войны в 1914 году, когда немцы подошли к его загородному дому в Медоне, правительство приказало скульптору переехать вначале в Париж, а затем в Лондон — Родена считали национальным достоянием Франции. При первой же возможности он вернулся, чтобы завершить скульптурный портрет Бенедикта XV, бюст Камиллы Клодель и статую Христа, но сил для работы уже не было. Перенапряжение привело к инсульту, правая рука больше не подчинялась ему. В январе 1917 года, когда Огю-сту-младшему исполнилось 50 лет, Роден сочетался браком с Розой Бере. Жена умерла через две недели. И сам он медленно угасал. 17 ноября 1917 года Роден тихо скончался. Согласно его завещанию, он был похоронен в усадьбе Медон рядом с женой. Над их могилами была установлена одна из лучших его скульптур — «Мыслитель».
Клодель же тридцать долгих лет провела в приюте для
душевнобольных Мондеверг близ Авиньона. Она взывала к родным о помощи все эти
годы, полностью осознавая окружающую обстановку. Но это было так, пока она не
вспоминала о Родене. Камилла боялась, что он подошлет к ней людей и отравит, и
поэтому сама варила себе картошку и яйца. Она отказалась перейти в палаты с
более мягким режимом, потому что туда был разрешен свободный доступ посетителей.
Ей приносили глину, но та засыхала бесформенными глыбами. Страх, что ее работы
будут украдены и послужат для обогащения «проклятого художника» — «мерзавца
Родена», так и не оставил ее. В этих страшных условиях Камилла пережила мать, сестру и Родена. Она не знала, что, умирая, в бреду он звал ее. В своем печальном приюте Клодель скончалась 19 октября 1943 года. Могила ее не сохранилась. А все ее чудом сохранившиеся работы были размещены в отдельном зале музея Родена. Так они воссоединились в бессмертии.
http://www.lovestuff.ru/
Комментариев нет:
Отправить комментарий