«Я никогда не пользуюсь столами»

5 июля 1889 года родился Жан Кокто — французский писатель, поэт и драматург, вместе со Стравинским, Дягилевым, Пикассо и Сати вершивший судьбы искусства первой половины XX века.

Екатерина Колпинец собрала для «Горького» любопытные истории о его жизни и творчестве: как он стал магистром вымышленного рыцарского ордена, кто был первым читателем его пьесы «Орфей» и что он обсуждал с Чарли Чаплиным на борту корабля Гонконг — Шанхай. «Избранное» выбрало несколько интересных фактов, а полный список можно найти здесь.
Опиум


«Опиум не переносит нетерпеливых и халтурщиков. Он уходит от них, оставляя им морфий, героин, самоубийство, смерть. Если вы услышите, что „Х. покончил с собой, куря опиум”, знайте, что это невозможно» («Опиум», 1930).

Кокто впервые пробует опиум в 1923 году после смерти своего 20-летнего любовника Раймона Радиге. Наркотик становится спутником писателя на долгие годы, сопровождая его в светских салонах и путешествиях. Кокто неоднократно пытался избавиться от зависимости, четырежды ложился в клинику. Именно в клинике Сен-Клу (куда он добровольно лег в 1928 году, заняв на лечение у Коко Шанель) у него рождается замысел «Ужасных детей». Едва выйдя из больницы, Кокто возвращается к наркотикам и сочиняет роман всего за неделю. Тогда же он пишет очерк «Опиум», вдохновленный книгой французского поэта-анархиста Лорана Тайада «Черный идол, эссе о пристрастии к морфию».

В одном из своих первых произведений, «Потомаке», Кокто вспоминает, как в детстве аптекарь по ошибке вместо успокоительного дал ему кокаин. Тем не менее всю жизнь он не признавал никаких наркотиков, кроме опиума (в частности, Сергей Эйзенштейн в мемуарах упоминает, что Кокто никогда не пробовал марихуану).
Кошки


«Кошек я предпочитаю собакам хотя бы потому, что полицейских котов не бывает».

Кокто считал, что кошки обладают способностью видеть обыденные вещи в ином свете (которой большинство людей, по его мнению, лишены). В старости, переехав из Парижа в тихий загородный особняк, он завел сиамскую кошку по кличке Карун. Кроме того, писатель основал «Клуб друзей кошек», для которого придумал эмблему и сделал специальные значки. Среди выполненных Кокто фресок в часовне Сен-Блез де Симпле, где он похоронен, есть изображение кота с эскиза 1959 года. При этом ни в одном из его произведений кошки не фигурируют.


Embed from Getty Images

Устав от светской жизни, в 1947 году Кокто по рекомендации личного секретаря покупает дом XVII века в Мийи-ла-Форе — деревне в получасе езды от Парижа. Там писатель надеялся отдохнуть, но слава прожигателя жизни следует за ним: в доме всегда полно гостей, посещавших как самого Кокто, так и его любовника Жана Маре. В особняке до сих пор хранится мебель и произведения искусства, подаренные многочисленными гостями.


Особенно впечатляет обитый леопардовыми обоями личный кабинет с двумя столами по углам: один для чтения и письма, другой для рисования. При этом в «Трудности бытия» Кокто говорит: «Я никогда не пользуюсь столами: они сбивают меня с толку своим приглашающим видом. Пишу я, когда придется, и на коленях».

Красивые жесты Кокто любил не меньше, чем красивую обстановку: в одном из последних интервью на вопрос, какой предмет он вынесет первым во время пожара, Кокто ответил, что вынес бы сам огонь. В Мийи-ла-Форе он прожил до самой смерти, унаследовал дом его последний любовник Эдуар Дермит. В 2010 году, когда там решили сделать музей, три комнаты оставались закрытыми и выглядели так же, как 11 октября 1963 года — в день смерти поэта.
Первый читатель «Орфея»

Кокто — один из первых французских друзей Стравинского, сопровождавший его в светских и театральных кругах Парижа. Они тесно общались вплоть до начала Первой мировой, когда Кокто отошел от театральной и художественной работы, чтобы триумфально вернуться к ней в «Параде». Их отношения охладились после того, как Кокто написал книгу критических очерков «Петух и Арлекин» (1918), где изложил свое видение «Русских сезонов». Через семь лет они случайно встретятся в поезде в Ниццу, Кокто попросит примирения. Как раз тогда он работал над «Орфеем» — и первым рукопись пьесы увидел именно Стравинский. Более того, на создание фильма «Орфей» с Жаном Маре в главной роли его вдохновил одноименный балет Стравинского. Несколько лет спустя после этой встречи Кокто открыл издательство Editions de la Sirene, выпускавшее среди прочего ноты Стравинского, Сати и группы «Шестерка».
Ужасные дети и родители

Несмотря на успех «Ужасных детей», при жизни Кокто их не экранизировали. Много лет спустя книга вдохновила британского писателя Гилберта Адэра на роман «Мечтатели», легший в основу одноименного фильма Бертолуччи. В отличие от оригинала, в фильме никто не погибает — оставлены лишь аллюзии на сюжет Кокто.

В 1938 году Кокто пишет пьесу «Ужасные родители»: теперь в центре не странные отношения брата, сестры и их друга, а любовные коллизии внутри буржуазной семьи. В пьесе гораздо меньше сюрреализма и фантазий, чем в «Ужасных детях», из-за этого критики утверждают, что Кокто срисовал героев с настоящей французской семьи. То же самое говорили и про фильм, снятый Кокто через десять лет. Однако он последовательно отрицал, что у персонажей были реальные прототипы, настаивая: все происходящее на экране лишь игра его воображения.
Приорат Сиона

Жан Кокто стал последним из великих магистров «Приората Сиона» — тайного рыцарского ордена, якобы существовавшего во второй половине XX века. О членстве свидетельствует список, составленный основателем ордена Пьером Плантаром в 1967 году. Сложно сказать, как Кокто попал в магистры вымышленной секты: возможно, потому, что соратник Плантара, Филипп де Шерези, был поклонником сюрреализма, или же потому, что на фресках Кокто в Часовне Божией Матери Иерусалимской изображены крестовые походы и орден рыцарей Гроба Господня.
Кругосветное путешествие

В 1930-х Кокто сотрудничал со многими известными газетами Франции. В качестве корреспондента Paris-Soir он совершил кругосветное путешествие по мотивам романа Жюля Верна «Вокруг света за восемьдесят дней». К исходному маршруту Филеаса Фогга (Лондон, Суэц, Бомбей, Калькутта, Гонконг, Иокогама, Сан-Франциско, Нью-Йорк) Кокто добавил еще несколько остановок: Каир, Аден, Малакка, Шанхай, Киото, Гонолулу и Гранд-Каньон. Правда, стартовало путешествие не в Лондоне, а в Риме. А роль Паспарту взял на себя любовник Кокто — Марсель Килль.

На протяжении всего маршрута двумя главными предметами интереса Кокто остаются театры и притоны. Как и положено европейскому туристу, он восхищается экзотикой: в Каире забирается на пирамиды, в Адене проезжает долину прокаженных, в Сингапуре попадает на рынок торговцев животными, «где можно купить гориллу, львицу, питона, кобру или какого-нибудь тапира», а в Киото посещает гейш и театр кабуки. Одно из главных впечатлений путешествия — встреча с Чарли Чаплином на борту корабля Гонконг — Шанхай. Один не знал французского, другой — английского; общаться пришлось на языке междометий и жестов. Как напишет позже Кокто, «в тот вечер мы изобрели новый язык».

Из: gorky.media