Вы сдаете пальто в гардероб, предъявляете билет и усаживаетесь в кресло оперного театра или концертного зала. Открываете программку с глянцевой обложкой и, листая странички, пытаетесь уразуметь, что же за культурное событие уготовано вам в этот вечер. Читая музыковедческие тексты, вы довольно скоро исполняетесь уверенностью в том, что все композиторы вели исключительно праведную и безусловно достойную жизнь — под стать их шедеврам, столь почитаемым слушателями.
Э-э-мм, не совсем так. Выражение «буйный музыкант» намного старше рок-н-ролла. Разгромить номер отеля? Бетховену ничего не стоило разнести в щепки дорогостоящие апартаменты. Эпатировать публику сексуальными шалостями? Едва ли не в каждом европейском городе, от Брюсселя до Будапешта, у Листа имелись пылкие «обожательницы». Отчаянно торговаться с устроителями концертов? В этом отношении рок-музыкантам не переплюнуть Вагнера!
На самом деле многие композиторы вели жизнь буйную и возмутительную. Моцарт сыпал непристойностями, Шуман страдал сифилисом, а Бернстайн обладал непомерным самолюбием. «Хорошо темперированный клавир» Бах написал за решеткой, Вагнер сотворил «Лоэнгрина», скрываясь от назойливых кредиторов, а Пуччини сочинял «Мадам Баттерфляй» на фоне семейного кризиса, когда жена композитора норовила прищучить его (очередную) любовницу. Ни одна из подобных деталей никогда не проникнет в скучные и благонамеренные концертные программки. Ну так теперь у вас есть эта книга.
Для «Тайной жизни великих композиторов» мне удалось отыскать невероятно скандальные и причудливые истории о некоторых выдающихся композиторах западной культуры. Эта книга не подскажет вам, к чему следует прислушиваться в четвертой части какой-нибудь симфонии или иного произведения, но расскажет о том, кто, переодевшись в женское платье, пытался убить свою бывшую невесту, кто стал мировым светилом в области распознавания грибов и кто делил музыкальную славу со своим домашним кроликом.
Разумеется, места для всех великих композиторов на этих страницах не хватило, поэтому не обижайтесь, не найдя здесь Густава Холста, Жака Оффенбаха или Николая Римского-Корсакова. Эта книга не учебник, я не сравниваю творчество композиторов и не сужу о качестве их музыки. И еще одно: пожалуйста, не позволяйте грязи, вылитой на вашего любимого композитора, мешать вам наслаждаться его замечательной музыкой. Прекрасные мелодии, незабываемые созвучия, великолепные произведения для хора, как правило, созданы поистине выдающимися людьми, и ни странности, ни проказы автора ни в коей мере не умаляют мощи его музыки.
Итак, дирижер встал за пульт, свет в зале приглушили, маэстро взмахнул палочкой. На всякий случай ухватитесь покрепче за поручни кресла — возможно, вас начнет трясти.
4 МАРТА 1678 — 28 ИЮЛЯ 1741
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИТАЛЬЯНЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: БАРОККО
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА» (1723)
ГДЕ ВЫ ЕГО СЛЫШАЛИ: В БЕССЧЕТНОМ КОЛИЧЕСТВЕ ФИЛЬМОВ И ТЕЛЕСЕРИАЛОВ, НАЧИНАЯ С «КЛАНА СОПРАНО», «СИМПСОНОВ» И КОНЧАЯ «ВОЗВРАЩЕНИЕМ СУПЕРМЕНА» И «ВИДОМ НА УБИЙСТВО» НЕОКЛАССИЦИЗМ
МУДРЫЕ СЛОВА: «Я РУКОВОЖУ ОРКЕСТРОМ… ВОТ УЖЕ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ. И НИ РАЗУ НЕ СЛУЧИЛОСЬ НИ ЕДИНОГО СКАНДАЛА»
В свое время Антонио Лучо Вивальди знали как «Рыжего священника» — по прозвищу, данному за огненно рыжую шевелюру и учебу в семинарии в юные годы. Однако современным любителям музыки он более всего известен мелодиями «Четырех времен года», которые ныне звучат повсюду — от лифтов до кинотеатров.
Родившись в семье с весьма скромным достатком, Вивальди не имел права голоса в выборе будущей профессии. Когда он был еще ребенком, родители решили отдать его в священники, и бунтовать против родительской воли было столь же бессмысленно, сколь выражать недовольство цветом своих волос. Но интересовала его музыка и только она. К счастью для Вивальди, духовная карьера не задалась. Вовремя проклюнувшаяся астма освободила его от обязанностей священника, но почему-то не помешала дирижировать концертами или ставить оперы.
Точно так же духовный сан не загубил на корню иные, плотские, интересы, если верить сплетням, циркулировавшим по Венеции. Скандальная привязанность Вивальди к некой сопрано, более знаменитой склонностью к любовным утехам, нежели певческим талантом, изрядно попортила композитору жизнь. В итоге преданность Вивальди своей ученице и любовнице привела к изгнанию из страны, краху блистательной музыкальной карьеры и смерти в нищете на чужбине.
СТЕСНЕННАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
Вивальди явился в этот мир хрупким младенцем — очевидно, он родился недоношенным; в церковных книгах значится, что его крестили дома как «не жильца». Он выкарабкался, но болезни преследовали его всю жизнь. Старший из пятерых детей, трех сестер и двух братьев, Вивальди обучался игре на скрипке под руководством отца, Джованни Батисты Вивальди, начинавшего в канестве цирюльника и закончившего профессиональным музыкантом в местном оркестре.
Впрочем, в то время профессия скрипача обещала еще меньшую финансовую стабильность, чем в наши дни, и семья, едва сводившая концы с концами, постановила определить Антонио по религиозной части. Мы не знаем, как Вивальди воспринял решение родителей, однако исправно отучился в духовном заведении полные десять лет, нравилось ему это или нет. И вряд ли он приступил к исполнению обязанностей священника с энтузиазмом. Церковные службы он вел не более года, когда у него начались «стеснения в груди» и он был вынужден прекратить отправление месс. Отметим, что эти «стеснения», которые сегодня называются астмой, нисколько не досаждали Вивальди, когда он дирижировал.
ДЕВОЧКИ, ДЕВОЧКИ, КРУГОМ ОДНИ ДЕВОЧКИ!
К двадцати пяти годам Вивальди обрел прочную репутацию отменного музыканта и композитора и в 1703 году стал учителем в женской консерватории «Пиета». «Пиета» была сиротским приютом для девочек, в большинстве своем незаконнорожденных дочерей городских богатеев и представителей администрации. Мучимые угрызениями совести, папаши щедро спонсировали приют, и в результате «Пиета» могла похвастаться великолепным хором и оркестром, превратившимся в одну из главных достопримечательностей Венеции. Туристы со всей Европы приезжали поглазеть на молоденьких девушек, которые не только играли на таких «дамских» инструментах, как флейта, но и лихо били в «мужские» литавры.
Духовный сан Вивальди предполагал, что его безопасно допускать к обучению юных дев. Он оставался их наставником в течение тридцати пяти лет, сочинив для приютского оркестра около четырехсот концертов. (Правда, великий композитор двадцатого века Игорь Стравинский заявил однажды, что на самом деле Вивальди сочинил всего лишь один концерт, зато четыреста раз.) Среди наиболее памятных произведений Вивальди особняком стоят «Четыре времени года», написанные в 1723 году (и опубликованные в 1725-м) по мотивам четырех сонетов, авторство которых принадлежит, по-видимому, самому композитору. В «Четырех временах года» — весь Вивальди: обворожительный, вдохновенный, изобретательный и снисходительный к публике. В ответ публика полюбила это произведение сразу и навсегда — среди особых почитателей числился и французский король Людовик XV, а его придворные даже поставили спектакль на музыку «Весны», стремясь порадовать властителя.
«А ВОТ ЧТО Я ПО-НАСТОЯЩЕМУ ХОЧУ, ТАК ЭТО СТАВИТЬ!»[1]
Вивальди процветал, сочиняя для приютского оркестра, однако его амбиции простирались много дальше — к постановке опер. Опера была изобретена в 1607 году итальянским композитором Клаудио Монтеверди, задумавшим воссоздать музыкальный стиль древних греков, которые в своих драматических представлениях сочетали актерскую игру с музыкой и танцами. Эта новая форма музыкального развлечения в виде красочных спектаклей быстро завоевала признание публики, особенно в Италии.
Вивальди разъезжал по стране, ставя свои оперы, пользовавшиеся огромным успехом. Производительность композитора просто поражает: между 1713 и 1739 годом он написал почти пятьдесят опер, в среднем по две в год. «Тит Манлий» (Tito Manlio) от начала до конца был написан за пять дней. Публика валом валила на спектакли Вивальди, хотя прием оказывала не всегда восторженный. «Новая опера в «Сан-Хризостомо» более удачна, чем предыдущая… но содержание такое нескладное, а музыка такая унылая, что я проспал целый акт», — писал некий венецианский любитель оперы своему приятелю в 1727 году. (Знакомая картина, не правда ли? Сдается, чем больше перемен в нашей жизни, тем более все остается по-прежнему.)
ПРЕЛЕСТНАЯ ВЕРТУШКА
Капризы публики, не умеющей по достоинству оценить его творения, несомненно расстраивали Вивальди, но в конце концов он обрел утешение в лице сопрано Анны Маддалены Тесейре, известной под сценическим псевдонимом Анна Джиро или просто Ла Джиро (это емкое итальянское слово в данном случае можно перевести как «Вертушка»), дебютировавшей на сцене в 1725 году. Со временем Анна перебралась в дом папочки Вивальди, позднее к ней присоединилась ее сестра Паолина, взявшая на себя обязанности сиделки при композиторе, чье здоровье неуклонно ухудшалось в связи с участившимися приступами астмы.
Все вокруг считали Анну и Вивальди любовниками, а кое-кто даже утверждал, что Паолина принимала активное участие в забавах этой парочки. В большинстве своем окружающие относились к ситуации спокойно — за исключением кардинала-архиепископа города Феррары, к большинству себя не причислявшего. В 1737 году, когда Вивальди репетировал в Ферраре очередную оперу, кардинал внезапно и категорично запретил ему дирижировать, а Вертушке — петь. Возмущенный композитор заявил кардиналу, что тот «запятнал позором этих бедных женщин» и что имя Вивальди до сих пор не фигурировало в скандальных историях. Но кардинал был непреклонен, и представление прошло без Вивальди и Анны. Как и следовало ожидать, опера провалилась.
ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ
А затем оперы Вивальди начали проваливаться одна за другой. Времена и вкусы изменились, и «Рыжий священник» стал казаться старомодным. Однако к северу от Альп имя Вивальди еще гремело, и в 1740 году композитор, покинув Италию, направился в Вену, родной город императора Священной Римской империи Карла VI, давнишнего поклонника музыки Вивальди. Проделав долгий путь до Вены, Вивальди поспевает как раз к тому моменту, когда император падает замертво, отведав ядовитых грибов.
Новому королевскому семейству и без итальянского композитора хватало проблем — например, войны с Пруссией, — и Вивальди был вынужден продавать свои рукописи, чтобы не умереть с голоду. Летом 1741 года он слег с «внутренним жаром» и 28 июля умер. Отпевали его в соборе Св. Стефана, где в то время в церковном хоре мальчиков пел юный Йозеф Гайдн.
После Вивальди остались сотни концертов, сонат и симфоний — только концертов для скрипки и струнных он написал 253, - но при жизни композитора мало что было издано. Лишь в 1920-е годы его сочинения открыли заново и они опять зазвучали со сцены.
Сегодня у нас куда больше шансов услышать концерты Вивальди — в частности, всенепременные «Четыре времени года», — нежели его оперы (хотя когда-то именно оперы принесли композитору славу). Это объясняется, с одной стороны, состоянием партитур, часто неполным и требующим существенных добавлений, а с другой стороны, абсолютной несуразностью сюжетов. Тем не менее оперы Вивальди переживают возрождение, и впервые с 1700-х годов они начинают потихоньку возвращаться на сцены различных городов мира, от Нью-Йорка до Роттердама.
ПОЮТ КАК РЕЗАНЫЕ
Другая причина, по которой барочные оперы — так можно определить произведения Вивальди — редко исполняются в наши дни, заключается в том, что они рассчитаны на довольно причудливую разновидность певцов под названием «кастраты».
ТУРИСТЫ ЛЮБИЛИ ПОГЛАЗЕТЬ НА СИРОТСКИЙ ОРКЕСТР ВИВАЛЬДИ: ЮНЫЕ МУЗЫКАНТШИ ИГРАЛИ НА ВСЕХ ИНСТРУМЕНТАХ — ОТ ФЛЕЙТЫ ДО ЛИТАВР.
В те времена существовала практика (довольно варварская) кастрировать мальчиков с красивым сопрано до достижения ими половой зрелости с целью сохранения изысканного тембра их голосов. Женщин на сцену не допускали, считая это неприличным, хотя теперь нам остается только удивляться тому, что замена певиц на евнухов выглядела в глазах современников более пристойной.
Голоса кастратов, сочетавшие высоту женских голосов с мощью мужских легких, были настолько общепринятым стандартом, что даже когда женщинам разрешили выступать на публике, кастраты продолжали оккупировать сцену. Больше всего кастратов поставляла Италия, хотя эта операция была объявлена вне закона во всех городах итальянского полуострова. Закон обходили по-разному: заявляли, что мальчики неким странным образом пострадали во время сельхозработ либо переболели необычной формой свинки. Прославившиеся кастраты запрашивали несусветные гонорары. А самые знаменитые требовали, чтобы их любимые арии вставляли в каждую оперу, которую они исполняли, даже если эти арии были написаны другими композиторами и не имели ничего общего с происходящим на сцене. (Эти коронные номера назывались «чемоданными ариями», поскольку исполнители возили их за собой из города в город.)
На протяжении более ста лет, начиная с середины 1600-х, любая опера должна была включать по меньшей мере одну партию для кастрата, иначе эту оперу сочли бы ненастоящей. В середине 1700-х в Италии ежегодно кастрировали до четырех тысяч мальчиков, но затем под воздействием общественного мнения от такого способа начали отказываться. В девятнадцатом веке кастратов появлялось все меньше и меньше. Последним был Алессандро Морески; он умер в 1922 году, дожив до эры звукозаписи. И благодаря этому обстоятельству мы до сих пор можем услышать его неестественно высокий голос.
НАПЛЕВАТЕЛЬСКОЕ ОТНОШЕНИЕ
И бедные, и богатые жители Венеции поголовно ходили слушать оперу. Разумеется, жирные сливки общества не желали смешиваться с низшими классами. Аристократы сидели в приватных ложах в верхних ярусах, проводя время за игрой в карты и обильным ужином. (В ту пору зрители непринужденно общались меж собой в течение всего спектакля; требование почтительной тишины в театре — недавний феномен.) Во время долгих речитативов любимым развлечением сильных мира сего было сбрасывать на головы простонародья, сидевшего внизу, апельсиновую кожуру, а также плевать на них.
ПОЭТ В ДУШЕ
Вивальди не только сочинил музыку к «Четырем временам года», но и написал сонеты, тематически соответствующие четырем частям произведения. Откровенно говоря, его поэзия не блещет ни глубиной, ни своеобразием, зато пробуждает в памяти знакомые картины и чувства. Например, «Осень»: «Шумит крестьянский праздник урожая. / Веселье, смех, задорных песен звон!»[2]В «Зиме» мы находим такие строчки: «На зимнем просторе ликует народ. / Упал, поскользнувшись, и катится снова. / И радостно слышать, как режется лед / Под острым коньком, что железом окован»[3].
Кроме стихов, Вивальди написал непривычные указания для музыкантов. Вторую часть «Весны» следовало исполнять как «лай собаки», первая часть «Лета» была призвана пробудить ощущение «истомы, вызванной жарой», а вторая часть «Осени» должна была напомнить слушателям о «пьяницах, которые погрузились в сон».
Современные музыковеды утверждают, что по причине этого дополнительного словесного материала «Четыре времени года» можно считать первой в мире музыкальной поэмой. Публика горячо откликнулась на усилия композитора — согласно журналу «Классические диски» (Classic CD), «Четыре времени года» стали самым популярным классическим произведением всех времен и народов.
|
|
|
23 ФЕВРАЛЯ 1685 — 14 АПРЕЛЯ 1759
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ; ЗАТЕМ ГРАЖДАНИН АНГЛИИ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: БАРОККО
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «МЕССИЯ» (1741)
ГДЕ ВЫ ЕГО СЛЫШАЛИ: ПО РАДИО, В ТОРГОВЫХ ЦЕНТРАХ И В ЦЕРКВИ НА КАЖДОЕ РОЖДЕСТВО И ПАСХУ
МУДРЫЕ СЛОВА: «Я БЫ ОГОРЧИЛСЯ, УЗНАВ, ЧТО Я ВСЕГО ЛИШЬ РАЗВЛЕКАЛ ИХ. МНЕ ХОТЕЛОСЬ СДЕЛАТЬ ИХ ЛУЧШЕ».
Георг Фридрих Гендель в первую очередь известен одним своим произведением и даже одним фрагментом этого произведения: хором «Аллилуйя» из оратории «Мессия». Равно полюбившийся церковным певческим коллективам и производителям телерекламы, хор «Аллилуйя» — воплощение торжества и радости.
Однако оратория «Мессия» была вовсе не тем торжеством, которого жаждал Гендель. Себя он ценил прежде всего как сочинителя опер, а вовсе не религиозной музыки. Однако многолетние успехи и слава оперного импресарио улетучились вмиг, когда английская публика резко утратила интерес к пышным постановкам композитора. Вот тут-то Генделю и пришлось заняться сочинением чего-либо иного, кроме опер: он взялся за оратории в духе «Мессии» лишь потому, что выбирать было особо не из чего. Так что, когда в следующий раз будете слушать «Аллилуйю» и публика поднимется с мест на первых волнующих аккордах, вспомните: Гендель предпочел бы увидеть подобную реакцию на представлении одной из его опер.
ПАПА, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
Отец Генделя был уважаемым врачевателем, полагавшим музыку занятием рискованным и неблагородным. К несчастью, его сын Георг с младых ногтей демонстрировал столь настойчивый интерес к извлечению звуков и сочинению мелодий, что Гендель-старший вынужден был наложить запрет на любые музыкальные инструменты в доме. Напротив, его жена верила в талант сына, поэтому она тайком притащила на чердак маленький клавесин.
Однажды отец взял сына в поездку ко двору герцога Саксен-Вейсенфельса. После службы в часовне мальчик пробрался на хоры и принялся играть на органе. Герцог осведомился, кто сидит за инструментом, и, когда ему сказали, что это сын гостившего при дворе врача, выразил желание познакомиться с обоими. Добрый доктор немедленно посетовал на прискорбную страсть сына к музыке и объявил о своем намерении сделать из Георга юриста.
На что герцог изрек: нельзя губить то, что определенно выглядит как Божий дар. Подчинившись высочайшему давлению и, вероятно, неизбежности, Гендель-старший позволил сыну получить музыкальное образование.
Впрочем, за папашей по-прежнему оставалось последнее слово, и в 1702 году семнадцатилетний Георг поступил на юридический факультет университета Галле. Годом позже отец умер, путы спали, и Георг перебрался в Гамбург играть на клавесине в оперном театре. Мир оперы поглотил Генделя. В 1705 году в Гамбурге были поставлены два его первых оперных сочинения, спектаклям сопутствовал успех, а в 1706-м Гендель двинул на юг, в Италию. Его карьера дала временный сбой в 1707 году, когда папа римский запретил оперные спектакли; пока длился запрет, Гендель переключился на религиозную музыку- позже эта стратегия сослужит ему хорошую службу.
КАК ПОТРАФИТЬ КОРОЛЯМ И ПОВЛИЯТЬ НА ПЕВЦОВ
Известность Генделя росла, по каковой причине на него обратил внимание Георг, курфюрст Ганновера. В 1710 году Георг нанял Генделя на должность капельмейстера (руководителя хора), но пыльный провинциальный Ганновер не глянулся композитору. Не прошло и месяца с начала службы, как, воспользовавшись лазейкой в контракте, Гендель устремляется в космополитическую и обожающую оперу Англию. В Лондоне он сочиняет и ставит замысловатые, экстравагантные спектакли. Одной из самых роскошных постановок была опера «Ринальдо», в которой «участвовали» не только гром, молния и фейерверки, но и живые воробьи, летавшие по сцене. (Однако впечатление от эффектных находок Генделя портила состоятельная публика, восседавшая, по обычаю того времени, прямо на сцене. Мало того что богатые зрители непрерывно болтали друг с другом и нюхали табак, вдобавок они чувствовали себя вправе разгуливать среди декораций. Некий завсегдатай оперы жаловался на знать: как же это раздражает, когда господа бродят там, где, по задумке авторов, бушует океан!)
Спустя некоторое время Гендель все же вернулся в Германию, дабы умаслить взбешенное начальство, однако менее чем через год снова уехал в Англию — «на несколько месяцев», растянувшихся на долгие годы. Но, прежде чем Георг употребил власть, королева Анна умерла, и курфюрст Ганноверский сделался королем Англии Георгом I. Наказывать беглого композитора король не стал; напротив, он во множестве заказывал ему сочинения, в том числе «Музыку на воде» — три оркестровые сюиты, сыгранные для королевских гостей на баржах посреди Темзы.
Гендель продолжал трудиться на оперной ниве, невзирая на помехи в виде закулисных склок. Особенно трудно было управляться с сопрано, бесконечно споривших с композитором из-за длины, сложности и стиля их сольных арий. Когда одна из певиц отказалась петь написанную для нее партию, Гендель схватил ее на руки и пригрозил вышвырнуть в окно. В другой раз соперничающие сопрано воспылали такой завистью друг к другу, что Генделю, дабы их утихомирить, пришлось сочинить две арии абсолютно одинаковой длины, вплоть до равного количества нот. Публика разделилась на две команды — каждая болела за свою исполнительницу, — и на одном из представлений в 1727 году шипение и свист перешли в крики и непристойную ругань. Вечер закончился тем, что конкурирующие певицы, не сходя со сцены, вцепились друг другу в волосы.
ПРИШЕСТВИЕ «МЕССИИ»
К 1730-м годам во вкусах зрителей произошел сдвиг, и не в лучшую сторону для Генделя, — публике надоело слушать оперы на иностранных языках. Композитор упорно продолжал работать, но оперный сезон 1737 года оказался провальным, а сам Гендель слег с физическим истощением. Его состояние было настолько тяжелым, что друзья опасались за его жизнь. Однако он выздоровел, и перед ним с неизбежностью встал вопрос: как укрепить пошатнувшуюся карьеру. Возможно, тогда он и вспомнил о давно прошедших днях в Риме, когда папский запрет вынудил его сочинять религиозную музыку.
КОГДА ОДНА ИЗ СОПРАНО ОТКАЗАЛАСЬ ПЕТЬ АРИЮ, ГЕНДЕЛЬ СХВАТИЛ ЕЕ НА РУКИ И ПРИГРОЗИЛ ВЫШВЫРНУТЬ В ОКНО.
В восемнадцатом веке оратории — религиозные хоровые произведения — по формату походили на оперы, но без декораций, костюмов и специфической театральной напыщенности. Гендель взялся за работу; первые оратории «Саул», «Самсон» и «Иисус Навин» снискали признание публики, несмотря на брюзжание особо религиозных слушателей, подозревавших композитора в том, что он превращает Святое Писание в развлечение. Гендель, благоверный лютеранин всю свою жизнь, возражал: бесцельные забавы не его стезя, он ратует за христианское просвещение, — и добавлял, имея в виду публику: «Я бы огорчился, узнав, что я всего лишь развлекал их. Мне хотелось сделать их лучше».
Самая известная оратория Генделя — по сути, самое прославленное его сочинение, — была написана в 1741 году по заказу лорда-наместника Ирландии для благотворительного представления в Дублине, собранные средства предназначались для помощи различным приютам. Гендель создал «Мессию» — ораторию, повествующую о жизни Христа, начиная с рождения и заканчивая распятием и воскрешением. Слава композитора бежала впереди него — спрос на билеты в Дублине был столь велик, что женщин уговаривали отказаться от кринолинов, с тем чтобы в зале поместилось больше слушателей. С первого же представления оратория «Мессия» стала хитом.
СЖИГАЮ ДОМ[4]
Гендель по-прежнему много и успешно сочинял для увеселения английской знати. В 1749 году ему поручили увековечить в музыке завершение войны за австрийское наследство (ныне хорошо забытой). «Музыка для королевского фейерверка» была впервые исполнена на генеральной репетиции, открытой для публики, — прогон привлек 12 000 слушателей, образовавших трехчасовую пробку на Лондонском мосту. Главное событие состоялось неделей позже в Зеленом Парке. Согласно плану, финальные аккорды должен был увенчать грандиозный фейерверк, но сначала подвела погода: пошел дождь, — а затем разочаровали пиротехники. В довершение одна из ракет угодила в музыкальный павильон, который мгновенно сгорел дотла.
С 1750-х начинается закат карьеры Генделя. У него ухудшалось зрение, и к 1752 году он полностью ослеп. Композитору тщетно пытались поправить зрение, он прибегал к услугам множества врачей, включая бродячего самозванца, «офтальмиатра» Джона Тейлора. Этот знахарь оперировал и Иоганна Себастьяна Баха с тем же успехом. Последние годы жизни Генделя были омрачены тяжкими недугами, он умер 14 апреля 1750 года в возрасте семидесяти четырех лет и был похоронен в Вестминстерском аббатстве.
НАСЛЕДИЕ И НАСЛЕДНИКИ
Музыка Генделя никогда не теряла привлекательности, особенно в Англии. Патриоты викторианской эпохи провозгласили его подлинно английским музыкантом, не смущаясь немецким происхождением композитора. Внушительные фестивали, посвященные его ораториям, проводились ежегодно; самый крупный состоялся в 1859 году с участием оркестра из 500 исполнителей и хора в пять тысяч человек, фестиваль посетило 87 769 слушателей.
В 1920-30-е годы немцы попытались вернуть Генделя на родину. Нацисты активно подхватили начинание, хотя и досадовали на то, что во многих ораториях, написанных на сюжеты из Ветхого Завета, проглядывает чересчур позитивное отношение к евреям. Некоторые произведения были «арианизированы» с помощью новых либретто, в которых персонажей евреев заменили немцами. Так, оратория «Израиль в Египте» превратилась в «Ярость монголов». После Второй мировой войны эти ублюдочные версии благополучно канули в вечность.
Несмотря на всю эту шумиху, Гендель скорее всего был бы разочарован столь восторженным вниманием к его ораториям в ущерб операм. В послевоенный период ситуация начала меняться, и сегодня оперы Генделя регулярно появляются на сцене, если и не всегда на радость публике, то неизменно к одобрению критиков. Как бы то ни было, ни одно музыкальное произведение с английским текстом не звучит так часто и не используется так широко, как «Мессия».
ЛЮБВИ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА НЕ БЫВАЕТ!
Отправляясь в Ирландию на премьеру «Мессии», Гендель знал, что ему придется работать с незнакомыми певцами и в основном непрофессионалами. Одного баса по имени Дженсон, печатника по профессии, композитору рекомендовали как прекрасного певца, способного петь с листа даже самые заковыристые произведения.
На репетиции, однако, Дженсон лишь невразумительно мычал, листая нотные страницы. Взбешенный Гендель, обругав печатника на четырех языках, возопил:
— Негодяй! Не ты ли говорил, что можешь петь с листа?!
— Да, сэр, говорил, — ответил Дженсон. — И я могу петь с листа. Но не с первого попавшегося листа.
ДУЭЛЬ КЛАВЕСИНИСТОВ
В 1704 году, когда Гендель играл на клавесине в Гамбургском оркестре, он подружился с молодым музыкантом по имени Иоганн Маттесон. Большой любитель покрасоваться, Маттесон в свои двадцать три года сочинял oпeры, причем не только писал партитуры и дирижировал спектаклями, но также играл на клавесине и пел заглавные партии.
Правда, одно из представлений завершилось почти смертельной схваткой. Давали оперу Маттесона «Клеопатра», в которой композитор-многостаночник исполнял партию Антония. Поскольку Антоний убивает себя по меньшей мере за полчаса до конца оперы, Маттесон, отпев, любил спускаться в оркестровую яму и садиться за клавесин. Однако на том представлении Гендель наотрез отказался уступить ему свое место за инструментом. Разъяренный Маттесон вызвал Генделя на дуэль, и, выйдя на воздух, музыканты затеяли драку. Маттесон едва не прикончил противника ударом в грудь, но лезвие ножа наткнулось то ли на массивную металлическую пуговицу на сюртуке Генделя (по одной версии), то ли на оперную партитуру, засунутую в нагрудный карман (по другой).
Позднее Маттесон похвалялся, утверждая, что научил Генделя всему, что касается композиторского мастерства. Верится с трудом — в отличие от Генделя, ставшего мировой знаменитостью, Маттесон до конца жизни не покидал родной Германии, а его творчество по большей части предано забвению.
КАКОЙ-ТО ТАМ БАХ…
Родившись в одной и той же стране с разницей в возрасте всего в четыре недели, Бах и Гендель, по идее, должны были быть друзьями. В действительности они не были даже знакомы, хотя Бах и предпринимал настойчивые попытки встретиться с коллегой. Гендель, видимо, не слишком жаждал познакомиться со своим соотечественником, что, в общем, не удивительно. Посудите сами: Гендель был любимым композитором короля Англии, а Бах — безвестным деревенским музыкантом. Гендель и предположить не мог, что последующие поколения будут ценить церковного органиста выше королевского композитора.
МИФЫ ВОКРУГ «МЕССИИ»
О создании «Мессии» сложилось немало легенд. Первая касается сроков. Гендель и вправду написал ораторию менее чем за три недели, и часто можно услышать рассказы о том, как он трудился день и ночь, без сна и отдыха, вдохновленный божественным наитием. Не совсем так. Гендель всегда работал быстро, три недели для него — не рекорд. Оперу «Фарамондо» он написал за девять дней. (Скорость создания новых произведений объясняется еще и тем, что Гендель использовал музыку из предыдущих партитур; он постоянно и не колеблясь заимствовал у самого себя — и даже, по уверениям критиков, у других.)
Согласно второй легенде, некий слуга застал Генделя за работой в слезах. Не утирая заплаканного лица, тот сказал: «Уверен, мне явились Небеса и сам великий Господь». Эта история не имеет никаких фактических доказательств и выглядит крайне нехарактерно для композитора, известного суровым нравом и немногословностью.
Наконец, среди публики бытует традиция вставать с мест во время исполнения «Аллилуйи» — якобы начало этой традиции положил Георг II (сын Георга I): он первым слушал хор «Аллилуйя» стоя. Существует ряд объяснений поведению короля — от глубокомысленных (Георг II таким образом чествовал Христа как Царя царей) до медицинских (у Его величества разыгралась подагра, и он поднялся на ноги, чтобы избавиться от неприятных ощущений) и попросту смешных (король задремал на концерте, и торжественные аккорды разбудили его столь внезапно, что он вскочил). Свидетельств современников на сей счет не обнаружено, однако стоять во время «Аллилуйи» вошло у меломанов в столь же твердую привычку, как у футбольных болельщиков — вскакивать, когда на поле забьют гол. И если вы не хотите, чтобы в концертном зале на вас косо посматривали, лучше встаньте.
31 МАРТА 1685 — 28 ИЮЛЯ 1750
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ОВЕН
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: БАРОККО
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ВАРИАЦИИ ГОЛЬДБЕРГА» (1741)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В ФИЛЬМЕ «МОЛЧАНИЕ ЯГНЯТ». КОГДА ДОКТОР ГАННИБАЛ ЛЕКТОР СОВЕРШАЕТ ДВА КРОВАВЫХ УБИЙСТВА.
МУДРЫЕ СЛОВА: «В ЭТОМ НЕТ НИЧЕГО СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО. ПРОСТО НАДО ПОПАДАТЬ В НУЖНУЮ КЛАВИШУ В НУЖНЫЙ МОМЕНТ. И ИНСТРУМЕНТ ВСЕ САМ СЫГРАЕТ».
Наверное, не удивительно, что отец Иоганна Себастьяна Баха был музыкантом — в маленьких немецких селениях сыновья часто шли по стопам отцов в профессиональном смысле. Однако знаменательно то, что дед Баха, прадед, многочисленные дяди, племянники, двоюродные и троюродные братья тоже были музыкантами. Семья столь крепко держала в руках местный музыкальный бизнес, что когда в 1693 году в дворцовом оркестре образовалась вакансия, оттуда потребовали не скрипача или органиста, но «кого-нибудь из Бахов».
В свою очередь Бах определил по музыкальной части четырех сыновей, зятя и внука. Он также оставил будущим поколениям совершенно невероятное музыкальное наследие. Многие годы Бах писал по кантате в неделю — кроме концертов, канонов, сонат, симфоний, прелюдий и партит, которые он писал в свободные минуты. Этот человек мог сочинить цикл «Искусство фуги» из 15 фуг и четырех канонов исключительно ради интеллектуального упражнения.
Жизнь Баха не отличалась драматизмом и блеском, он никогда не путешествовал, не выступал перед толпами слушателей, он даже никогда не покидал своей малой родины в Южной Германии. Верно, у него нашлось время, чтобы дважды жениться и завести двадцать детей, но в остальном его жизнь была до отказа заполнена преподаванием, дирижированием и сочинением музыки.
ОТЛИЧНАЯ ИДЕЯ: ДАВАЙТЕ НАЗОВЕМ ЕГО ИОГАННОМ!
Для Иоганна Себастьяна, родившегося в 1685 году в немецком городке Эйзенахе, имя Иоганн было такой же неизбежностью, как и музыкальная карьера. Его отец, прадед, семеро дядей и четверо из пяти братьев носили это имя; не забудем и сестру Иоганну и еще одного брата, нареченного, как ни странно, Иоганнесом.
Тихое, благополучное детство Баха закончилось в 1694 году, когда его мать, Елизавета, скоропостижно скончалась; отец последовал за ней в могилу менее чем через год. Себастьяна взял к себе старший брат Иоганн (само собой разумеется) Кристоф, обитавший в городке Ордруф. Иоганн Кристоф был уважаемым органистом, учившимся вместе с Иоганном Пахельбелем (автором знаменитого «Канона ре мажор»).
Отношения между братьями нельзя назвать безоблачными. Себастьян мечтал добраться до собрания музыкальных опусов, подаренных Кристофу Пахельбелем, но старший брат держал эти чрезвычайно ценные нотные рукописи запертыми в шкафу. Впрочем, Себастьян сообразил, как добраться до вожделенной музыки: просунув руку сквозь решетчатую дверцу шкафа, он вытаскивал ноты. Каждую ночь он подворовывал нотные листы у старшего брата, а затем тайком, при лунном свете, их переписывал. Так продолжалось около полугода, пока Кристоф не догадался, что происходит, и не запер рукописи понадежнее. Заодно он отобрал у Баха копии.
НЕУЖИВЧИВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
Трудовую деятельность Бах начал в 1702 году, получив место органиста в городе Арнштадте. В его обязанности входило дирижировать хором и оркестром, причем многие исполнители были старше него — ситуация, которая порой сильно осложняла дело. Некий двадцатитрехлетний оркестрант затеял потасовку с Бахом на рыночной площади в отместку за то, что Бах обозвал его «козлиным фаготистом».
Из Арнштадта Бах отправился в Мюльхаузен, затем в Веймар и везде служил органистом и дирижером. По пути он женился на троюродной сестре Марии Барбаре Бах, с которой прижил семерых детей. А кроме того, он заработал репутацию вздорной примадонны. К примеру, он выкидывал такие номера: испрашивал четырехнедельный отпуск и не появлялся на работе четыре месяца, а однажды Бах, сдернув с головы парик, запустил им в органиста с воплем: «Ты бы лучше сапоги тачал!» Когда в 1717 году ему предложили престижное место при дворе князей Ангальт-Кётенских, он закатил такой скандал в Веймаре, требуя немедленного увольнения, что обиженные городские чиновники засадили его в тюрьму почти на месяц. Никогда не унывающий Бах воспользовался свободным временем, чтобы написать первую часть «Хорошо темперированного клавира».
КОНТРАПУНКТОМ ПО УШАМ
В Кётене Бах наконец состоялся как композитор. Его излюбленным приемом стал контрапункт — композиционная форма, доминировавшая в эпоху барокко. В контрапункте берется не один мелодический голос, а два или более, и звучат они, то наслаиваясь друг на друга, то контрастируя один другому. (Если вы видели мюзикл «Музыкальный человек», вы слышали контрапункт. У двух песен — «Лида Роуз» и «Сказать тебе?» — совершенно разные мелодии, но поют их одновременно.) Контрапункт породил свод сложных композиционных правил, а также строго определенные музыкальные формы. Бах все это усовершенствовал, сочетая математическую точность с поразительной изобретательностью.
В Кётене Баха постиг тяжкий удар: возвратившись из кратковременной поездки, он обнаружил, что в его отсутствие жена внезапно умерла. И опять он не поддался унынию; не прошло и года, как он был по уши влюблен в сопрано по имени Анна Магдалина Вильке. Пристроив ее в придворный хор и добившись для нее жалованья, в три раза превышавшего заработок оркестранта, Бах женился на Анне Магдалене. Она была младше него на семнадцать лет. Когда в княжестве Анхальт-Кётенском разразился бюджетный кризис, чета Бахов решила, что им пора двигаться дальше.
ФЕНОБАРБИТАЛ? ДИМЕДРОЛ? НЕТ, «ВАРИАЦИИ»!
Они осели в Лейпциге, где Бах получил место кантора в церкви Св. Фомы. Так начался наиболее плодотворный период его жизни. Он выдавал по кантате в неделю — на каждое воскресенье своя особая музыка с вокалом, — создав таким образом пять полных циклов церковной музыки. Кроме того, он написал «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну» и «Рождественскую ораторию».
ПЕРВУЮ ЧАСТЬ «ХОРОШО ТЕМПЕРИРОВАННОГО КЛАВИРА» БАХ СОЧИНИЛ ЗА РЕШЕТКОЙ.
Иного рода заказ поступил ему от графа Германа фон Кейзерлинга, страдавшего хронической бессонницей. Кейзерлинг пожелал, чтобы его пианист по имени Иоганн Готтлиб Гольдберг, учившийся у Баха, играл хозяину на ночь что-нибудь такое, чтобы тот сумел заснуть, и Бах снабдил бывшего ученика «Вариациями Гольдберга».
Очаровательная история — и, скорее всего, совершенно недостоверная. «Вариации» были написаны, когда Гольдбергу было всего четырнадцать лет, и вдобавок эту музыку трудно назвать расслабляющей. По всей вероятности, Бах предполагал, что это произведение будет использоваться как упражнение в контрапункте, и Гольдберг был одним из первых, кто его исполнил. По мнению знатоков, «Вариации Гольдберга» — величайший шедевр Баха для клавишных.
СМЕРТЬ ВООБРАЖАЕМАЯ И РЕАЛЬНАЯ
В Лейпциге Бах оставался до конца жизни, хотя в поздние годы его феноменальная производительность несколько замедлилась. Он не мог удержаться от ссор с начальством — вражда по поводу того, кто должен выбирать гимны для воскресных служб, длилась три года. В 1749 году городской совет Лейпцига начал подбирать ему замену, хотя Бах был жив и вполне здоров — и весьма недоволен тем, с каким нетерпением ждут его кончины.
К тому времени Бах казался анахронизмом, а контрапункт с его точностью и строгостью считали безнадежно устаревшим. Но композитор упрямо гнул свою линию. В «Искусстве фуги» он исследовал возможности одной- единственной мелодии и даже вплел в эту музыку себя самого, сочинив тему, основанную на нотах, которые обозначаются буквами, составляющими его фамилию, — ВАСН (в немецкой нотной записи «В» означало си-бемоль, «А» — ля, «С» — до, «Н» — си мажор).
Фуга «ВАСН» резко обрывается. Согласно легенде, Бах рухнул замертво, сочиняя ее. Истина несколько сложнее. В конце 1740-х у композитора начало портиться зрение. Весной 1750 года он обратился к «достославному окулисту» (а точнее, патентованному шарлатану) доктору Джону Тейлору, проводившему операции на глазах. С Бахом Тейлор достиг того же результата, что с Генделем: кратковременное возвращение стопроцентного зрения, а затем полная слепота. После операции Бах, лишившись всяких сил, прожил еще несколько месяцев, пока его не поразил инсульт. 28 июля он умер.
НОТЫ С МАСЛОМ
Казалось, музыка Баха обречена на гибель вместе с ее автором. При жизни композитора мало что было напечатано, а остальное глубоко закопано в церковных библиотеках. От забвения Баха спас подарок, преподнесенный Феликсу Мендельсону на его четырнадцатый день рождения, — рукописная копия «Страстей по Матфею». Бабушка Мендельсона выкупила эти ноты у композитора Карла Фридриха Цельтера, преподававшего юному Феликсу игру на фортепиано. Цельтер говорил, что нашел эту партитуру несколькими годами ранее в сырной лавке, где в нее заворачивали масло. Многие музыковеды полагают, что Цельтер приврал ради красного словца, а на самом деле ноты «Страстей» достались ему по наследству от одного из учеников Баха.
Как бы то ни было, юный Мендельсон немедленно проникся сочинением Баха и в 1829 году, в возрасте двадцати лет, сумел организовать исполнение «Страстей» в Берлине. Мендельсон не мог удержаться от искушения подправить музыку Баха: он сократил длительность произведения с трех часов до двух, заменил клавишные органом и в целом смягчил барочность партитуры. Бах был бы огорчен теми буйно-романтическими «Страстями», которые представил на сцене Мендельсон, но берлинская публика была в упоении. Тут же началась охота за другими припрятанными сокровищами Баха, и с той поры его музыка — обязательное блюдо в концертных залах всего мира. Неплохо для человека, никогда не выезжавшего из своей южно-немецкой провинции.
БАХОВ МНОГО НЕ БЫВАЕТ
От двух жен у Баха было общим счетом двадцать детей; правда, лишь половина из них дожила до взрослого возраста. Из шестерых сыновей только один, Готфрид Генрих, не стал профессиональным музыкантом — по-видимому, из-за отставания в умственном развитии.
Еще один сын, Готфрид Бернхард, подавал большие надежды. Бах использовал свои связи, чтобы добыть Готфриду место органиста в Мюльхаузене, однако спустя несколько месяцев он снова приехал в Мюльхаузен с постыдной миссией заплатить долги сына. Пребывание на втором месте работы, в Зангерхаузене, закончилось еще хуже — Готфрид попросту исчез, оставив после себя кучу долгов. Целый год родные не получали от него никаких известий, а затем им сообщили, что он умер в Йене, куда явился поступать на юридический факультет университета.
К счастью, четверо других сыновей Баха не проявляли склонности к эксцессам. Вильгельм Фридеман, Карл Филипп Эммануил, Иоганн Кристоф Фридрих и Иоганн Кристиан — все сочиняли музыку. Произведения В.Ф. и И.К.Ф. сегодня редко можно услышать, однако И.К. и К.Ф.Э. при жизни были широко известны и считались куда более значительными композиторами, чем их отец. С тех пор ситуация резко поменялась.
ПАРШИВАЯ ОВЦА В СТАДЕ БАХОВ?
И последний Бах, о котором стоит упомянуть: якобы двадцать первый отпрыск великого композитора с инициалами П.Д.К. На самом деле П.Д.К. - выдумка музыкального сатирика Петера Шикеле; этот розыгрыш Шикеле длит не один год, периодически «обнаруживая» неведомые доселе сочинения П.Д.К. и представляя их на суд публики. Исполнение, как правило, сопровождается изрядной дозой музыковедческой абракадабры.
Шикеле делит творчество П.Д.К. на три периода: «первый всплеск», «погружение» и «покаяние». Поскольку у П.Д.К. куда ловчее получается воровать музыку у других, нежели сочинять свою собственную, его произведения представляют собой попурри из самых разных стилей и жанров — барочного контрапункта, романтических мелодий, ренессансных мадригалов, музыки кантри и даже рэпа. Среди наиболее популярных — «Увертюра 1712 года», «Тварь Эдип», «Темпераментный клавир» и «Серенада для целой прорвы духовых и ударных»[5].
ГОЛЬДБЕРГ ПО ГУЛЬДУ
Одним из самых знаменитых интерпретаторов Баха в двадцатом веке был канадский пианист Гленн Гульд. Родившийся в 1932 году в Торонто, Гульд еще в раннем детстве обнаружил выдающийся музыкальный талант, а в пятнадцать лет он уже выступал с концертами. За два десятилетия концертной деятельности Гульд объехал всю Северную Америку и Европу, поражая публику как невероятной техникой игры, так и своей эксцентричностью. На сцену он выходил, закутанный в сто одежек, — Гульд боялся сквозняков. Публику он предпочитал не замечать, за роялем раскачивался и подпрыгивал, а также напевал себе под нос, немилосердно фальшивя.
Гульд жаловался, что не может спать в незнакомом месте, и в 1964 году он прекратил давать концерты. Многие оркестры вздохнули с облегчением. Гульд изводил дирижеров, настаивая на иной, не общепринятой, трактовке музыкального произведения; ему было крайне трудно угодить с роялем, и он тратил кучу времени, приспосабливая к инструменту свой табурет особой конструкции. Он также мог отменить выступление чуть ли не в день концерта. Целиком переключившись на работу в студии, Гульд принялся записывать клавишные сочинения Баха, в том числе «Вариации Гольдберга» — в двух вариантах. На большинстве записей слышны «напевы» пианиста, несмотря на героические усилия звукоинженеров убрать этот «довесок». Но какая разница, если Гульд играл Баха как никто другой, а его поклонники во всем мире провозгласили эти записи канонической интерпретацией шедевра Баха.
Гульд был отъявленным ипохондриком. Однажды он засудил фирму «Стейнвей и сыновья» за то, что их коммерческий директор похлопал пианиста по плечу немного более размашисто, чем следовало. Гульд назвал это нападением и заявил, что с тех пор его мучают непрерывные боли в плече и позвоночнике. Однако свое пятидесятилетие пианист встретил в поразительно добром здравии. Тем сильнее был шок в обществе, когда всего несколько дней спустя у Гульда случился обширный инсульт. Из комы он не вышел и умер 4 октября 1982 года. Его записи, в частности обе версии «Вариаций Гольдберга», остаются невероятно популярными.
31 МАРТА 1732 — 31 МАЯ 1809
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ОВЕН
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АВСТРИЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «СТРУННЫЙ КВАРТЕТ РЕ МИНОР»
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В МНОГОЧИСЛЕННЫХ СЦЕНАХ СВАДЕБ НА ЭКРАНЕ. В ТОМ ЧИСЛЕ В ФИЛЬМЕ «СВАДЕБНЫЕ ПРИЛИПАЛЫ».
МУДРЫЕ СЛОВА: «Я БЫЛ ОТРЕЗАН ОТ МИРА. ВОКРУГ НЕ БЫЛО НИКОГО, КТО БЫ СМУЩАЛ МЕНЯ ИЛИ ИЗВОДИЛ. Я БЫЛ ОБРЕЧЕН НА ОРИГИНАЛЬНОСТЬ».
На протяжении тридцати лет Йозеф Гайдн был слугой. Следует признать, высокопоставленным слугой, и все же, как обыкновенный повар, он ежедневно выслушивал распоряжения своих хозяев.
Слуга, по определению, обязан постоянно кланяться, шаркать ножкой и всячески лебезить, однако преимущества его положения также очевидны. Многие годы у Гайдна была публика, всегда готовая слушать его сочинения, качественный оркестр под рукой и досуг, чтобы заниматься тем, что его более всего интересовало в музыке.
Разумеется, Гайдн был счастлив, когда в конце концов оказался предоставленным самому себе, но пользы, которую принесли ему годы, проведенные в услужении, он никогда не отрицал. Этот опыт помог ему превратиться в одного из самых оригинальных — и влиятельных — композиторов своего времени.
СИЛЕН ТАЛАНТОМ, БОГАТ НИЩЕТОЙ
Гайдн родился в семье колесных дел мастера в австрийской деревне Рорау неподалеку от венгерской границы. Его отец Матиас самостоятельно выучился играть на арфе и долгими зимними вечерами развлекался тем, что наигрывал народные мелодии. Второй сын Матиаса, Йозеф, с ранних лет подпевал отцу красивым высоким голосом. Родители отметили, что мальчик на удивление точно попадает в ноты. Рорау мало что могла предложить музыкально одаренному ребенку, и когда Гайдну было всего шесть лет, его отправили в город Хайнбург к пожилому родственнику, школьному учителю.
В Хайнбурге Гайдн провел два года, постигая различные премудрости, но по-настоящему заманчивые горизонты открылись перед ним, когда в городе побывал проездом директор капеллы венского собора Св. Стефана. Услышав, как поет юный Гайдн, венский музыкант определил его в соборный хор мальчиков.
Увы, мальчишечьим сопрано уготована короткая жизнь. Подростком Гайдн, беспокоясь за свое будущее, всерьез подумывал сохранить голос, пополнив ряды кастратов, но отец каким-то образом узнал о его планах и срочно выехал в Вену, чтобы помешать сыну их осуществить. Когда у Гайдна сломался голос, директор хора немедленно его уволил. Шестнадцатилетний юноша оказался на улице с тремя рубашками, потрепанным пальто и обширными музыкальными познаниями.
КУЛИНАРНЫЙ СЕКРЕТ ФРАУ ГАЙДН
По счастливой случайности Гайдн встретил отзывчивого знакомого, который не позволил ему спать на улице. Спустя некоторое время Гайдн «разбогател» настолько, что смог снять себе жилье в Вене — убогую комнатенку на шестом этаже без печки и даже без окна; но он сумел наскрести на пианино, а больше ему ничего и не надо было.
Играя в венских оркестрах, изредка исполнявших его собственные сочинения, Гайдн постепенно привлек внимание знатных меломанов, и в 1759 году он получил место капельмейстера при дворе графа Карла фон Морцина. Таким образом у молодого человека появилось достаточно средств, чтобы жениться. Он влюбился в Терезу Келлер, дочь постижёра, но родители постановили отдать Терезу в монахини. Однако Келлеры, наметанным глазом увидев в Гайдне добротного жениха, уговорили его жениться на сестре Терезы — Марии-Анне.
Если этот союз и внушал кому-либо трепетные надежды, очень скоро они были развеяны в прах. Мария-Анна, будучи старше мужа, обладала сварливым характером, но ее самый непростительный изъян — с точки зрения мужа — состоял в том, что она совершенно не интересовалась музыкой. «Ей все равно, за кем быть замужем — за сапожником или художником», — жаловался Гайдн. Детей у них не было, и спустя несколько лет семейная жизнь свелась к сценам ревности и взаимным оскорблениям. По слухам, фрау Гайдн использовала партитуры мужа в качестве бумаги для выпечки.
ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ
Несмотря на семейные трудности, дела у Гайдна шли отлично. В 1761 году его взяли помощником капельмейстера к князю Палу Анталу Эстерхази, богатому и влиятельному венгерскому дворянину, имперскому фельдмаршалу и, кстати, покровителю музыкантов. Гайдну предписывалось дирижировать вышколенными оркестром и хором Эстерхази и сочинять музыку как для ежедневного пользования, так и для особых случаев, а взамен композитору полагалось завидное жалованье, уютное жилье и щедрая дотация на приобретение одежды. Семейство Эстерхази было настолько довольно Гайдном, что с ним не захотели расставаться, когда князь Пал Эстерхази умер и титул перешел к его младшему брату Миклашу, который позднее назначил Гайдна главным капельмейстером.
Высокая должность не отменяла того факта, что Гайдн оставался на положении слуги — в его контракте содержалось недвусмысленное требование ежедневно являться к князю за распоряжениями. Гайдн потратил немало сил и времени, угождая самолюбивому князю и придворным; его письма пестрят льстивыми фразами («лобзаю край вашей мантии»!), без которых обращение слуги к знатному вельможе было немыслимо. Одной из самых сложных обязанностей Гайдна было посредничество между оркестрантами и двором; за доброту и щедрость по отношению к музыкантам его прозвали Папа Гайдн.
ДЕКОЛЬТЕ КОКЕТЛИВОЙ ГРАФИНИ ТАК ПОРАЗИЛО МОЛОДОГО И НЕЖЕНАТОГО ГАЙДНА, СИДЕВШЕГО ЗА КЛАВЕСИНОМ, ЧТО БЕДНЯГУ БРОСИЛО В ЖАР.
Каждую весну княжеский двор выезжал в загородное поместье Эстерхази, где оставался до поздней осени. Зимы в Вене были прискорбно короткими, и в итоге Гайдн провел тридцать лет в стороне от музыкальной жизни. В изоляции ему пришлось экспериментировать на свой страх и риск. Не обладая ни блестящей интуицией Моцарта, ни самозабвенным интересом Баха к теории музыки, Гайдн продвигался вперед не впечатляющими рывками, но медленно, шаг за шагом. Со временем он стал замечательным композитором и музыкальным реформатором. Он преобразил симфоническую форму, сделав ее такой, какой мы ее знаем сегодня. По сути, он создал струнный квартет, раз и навсегда определив его структуру, в рамках которой композиторы с тех пор и творят. Хотя многие сочинения Гайдна появлялись лишь с единственной целью потрафить вкусам патронов (он написал бессчетное количество трио с участием любимого струнного инструмента князя Миклаша — баритона, ныне вышедшего из употребления, — и немало комических опер для придворного театра в поместье Эстергази), однако Йозеф Гайдн создавал и другие произведения, те, что завоевали признание слушателей стройностью, изяществом и жизнеутверждающей интонацией.
НАКОНЕЦ-ТО СВОБОДЕН
Почти тридцатилетнее вынужденное затворничество закончилось в 1790 году со смертью князя Миклаша. Наследовал Миклашу его сын Антон, к музыке не расположенный. В результате Гайдн обрел свободу в профессиональной жизни. (В личной жизни он тоже чувствовал себя свободным от обязательств; с некоторых пор они с Марией-Анной жили раздельно, и Гайдн заводил романы на стороне, неизменно благопристойные.) Он проехал по Англии и Италии с триумфальными гастролями, дирижируя своими собственными сочинениями, и неоднократно выступал в Вене.
Князь Антон умер в 1795 году, его сменил Миклаш II, решивший возродить музыкальную славу дома Эстерхази. Поскольку этот Миклаш Эстерхази, в отличие от своих предшественников, не собирался жить в деревенской глуши, Гайдн вернулся на службу — скорее, из любезности, чем по причине искреннего рвения. В эти годы Гайдн работал над ораториями «Сотворение мира» и «Времена года», которые ныне считаются его лучшими работами: изобретательность композитора и красота произведений действительно бесспорны. С наступлением нового, девятнадцатого века Гайдна оставили и силы, и здоровье. Его последние годы были омрачены жестокостями войны между Австрией и наполеоновской Францией. 12 мая 1809 года французы начали мощную бомбардировку Вены, пушечные ядра падали в нескольких метрах от дома Гайдна. Столица Австрии скоро капитулировала, однако французы поставили у порога Гайдна почетный караул. Он умер 31 мая, сразу после полуночи.
СТРАННЫЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ГОЛОВЫ ГАЙДНА
Поскольку вокруг бушевала война, Гайдна хоронили второпях. Однако в 1814 году князь Миклаш II испросил разрешения перевезти прах композитора в поместье Эс- терхази в Айзенштадте. Тело эксгумировали, но когда официальные представители открыли гроб, они к своему ужасу обнаружили, что у тела отсутствует голова.
К охоте за головой Гайдна приступили немедленно. И выяснилось, что два страстных энтузиаста френологии — науки, ныне почившей, но весьма популярной в девятнадцатом веке (френология претендовала на определение свойств личности по шишкам на черепе), — подкупили могильщика, с тем чтобы заполучить голову композитора. Эти двое горе-френологов, Розенбаум и Петерс, хранили череп Гайдна в сделанном на заказ черном ящике.
Когда тело без головы привезли в Айзенштадт, князь Эстерхази почувствовал себя глубоко оскорбленным. Он приказал полицейским обыскать дом Петерса, но позднее узнал, что жена Розенбаума спрятала череп в соломенном матрасе и во время обыска возлежала на кровати, притворяясь, будто спит. В итоге князь заплатил Розенбаумам, и в обмен на внушительный чек они отдали ему череп — по их уверениям, подлинный.
В конце концов череп Гайдна оказался в одном из венских музеев, где и пролежал до 1954 года, когда князь Пал Эстерхази воссоединил тело композитора с головой в захоронении, которое находится в австрийском городе Айзенштадте (земля Бургенланд). Так, спустя 131 год, Гайдн опять обрел целостность.
МАЛЕНЬКИЙ БАРАБАНЩИК
Иоганн Матиас Франк, родственник и опекун малолетнего Гайдна в Хайнбурге, руководил местным оркестром, игравшим на городских праздниках и похоронах. Внезапная кончина ударника поставила Франка в весьма затруднительное положение, и ему ничего не оставалось, как наскоро научить семилетнего Гайдна, обнаружившего раннюю музыкальную одаренность, играть на барабане. Но беда была в том, что барабан оказался слишком тяжел для маленького мальчика. Сметливый Франк нашел горбуна, согласившегося привязать барабан себе на спину, и юный Гайдн весело и налегке маршировал по улицам Хайнбурга, отбивая ритм на горбуне, шествовавшем перед ним.
ДРУЗЬЯ НАВЕКИ
Гайдн познакомился с Моцартом в Вене в 1781 году, и они сразу подружились, несмотря на разницу в возрасте, составлявшую 24 года. Каждый признавал за другим подлинный музыкальный талант. Моцарт утверждал, что искусству струнных квартетов он выучился у Гайдна, а Гайдн однажды объявил отцу Моцарта: «Скажу вам по чести и призываю Господа в свидетели, ваш сын — величайший из всех известных мне композиторов».
Моцарт умер, когда Гайдн находился в длительной отлучке в Лондоне. Поначалу Гайдн отказывался верить в смерть друга, надеясь, что это всего лишь ложные слухи. Но печальное известие подтвердилось, и Гайдн впал в глубокую скорбь. Много лет спустя, в 1807 году, когда кто-то из приятелей заговорил о Моцарте, Гайдн разрыдался. «Простите, — сказал он, — каждый раз, когда я слышу имя Моцарта, я должен, должен его оплакать».
ОСТАНОВИТЕ МУЗЫКУ!
В 1759 году, получив первую прибыльную должность в качестве домашнего музыканта у графа Карла фон Морцина, Гайдн был довольно молодым человеком, чья профессиональная занятость и высокие моральные устои до той поры оберегали его от знакомства с радостями плоти.
Однажды, когда Гайдн сидел за клавесином, хорошенькая графиня фон Морцин наклонилась, чтобы взглянуть на ноты, по которым он играл, и девственнику Гайдну открылся великолепный вид на декольте графини. Музыканта бросило в жар, и он прекратил играть. Графиня осведомилась, в чем дело, и Гайдн воскликнул: «Но, Ваше сиятельство, от такого зрелища любой опустит руки!»
СЮРПРИЗ!
Гайдн обладал незаурядным композиторским чувством юмора. Музыканты придворного оркестра Эстерхази, скучая по родным, расстраивались всякий раз, когда переезд в город из деревенского поместья опять откладывался, и Гайдн придумал, как ненавязчиво выразить их чувства в очередной симфонии, которую он сочинял. В его «Прощальной» симфонии отсутствует привычный грандиозный финал, вместо этого музыканты завершают свои партии одну за другой, и, заканчивая, каждый задувает свечу и уходит. В самом конце на сцене остаются лишь первые скрипки. Князь понял намек: на следующий день после исполнения «Прощальной» симфонии он отдал команду готовиться к отъезду.
Другая симфония предназначалась специально для лондонской публики, которая, как заметил Гайдн, имела неприятную привычку задремывать во время исполнения медленных частей. Для своей следующей симфонии Гайдн сочинил невероятно нежное, спокойное Andante: под конец этой медленной части звуки совсем замирали, а затем в наступившей тишине оркестр взрывался музыкой и громом литавр. На премьере публика едва не попадала с кресел — так родилась симфония «Сюрприз».
ЗАКЛЯТЫЕ ВРАГИ
Хотя друзья Гайдна прекрасно знали, что композитор давно не живет со своей женой, уровень взаимной враждебности супругов не переставал их удивлять. Однажды некий приятель обратил внимание на большую стопку нераспечатанных писем на столе Гайдна. «А, это от моей жены, — объяснил композитор. — Она пишет мне раз в месяц, а я отвечаю ей раз в месяц. Но ее письма я не вскрываю и почти уверен, что она не читает моих».
27 ЯНВАРЯ 1756 — 5 ДЕКАБРЯ 1791
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ВОДОЛЕЙ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АВСТРИЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «СЕРЕНАДА № 13 СОЛЬ МАЖОР», ОНА ЖЕ «МАЛЕНЬКАЯ НОЧНАЯ СЕРЕНАДА» (1787)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В ФИЛЬМАХ «ЭЙС ВЕНТУРА: РОЗЫСК ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ», «ЧУЖОЙ», «БЭТМЕН», «АНГЕЛЫ ЧАРЛИ «ДЕЖУРНЫЙ ПАПА» И «ВСЕ БЕЗ УМА ОТ МЭРИ»
МУДРЫЕ СЛОВА: «КОМУ Я НЕ ЛЮБ, ПУСТЬ ПОЦЕЛУЮТ МЕНЯ В ЗАД».
В классической музыке нет композитора, о котором говорили бы столько, сколько о Вольфганге Амадее Моцарте. Его жизнь, кажется, изучена досконально, и тем не менее далеко не все из того, что о нем рассказывают, соответствует истине. Верно, он был музыкальным вундеркиндом. Но гениальным композитором в возрасте младшего школьника? Вряд ли. Да, он умер слишком рано, обремененный долгами, но отнюдь не презренным неудачником, как принято считать. И даже общеизвестная история о том, как его похоронили в общей могиле, — чистая выдумка.
Но если даже жизнь Моцарта не во всем совпадает с расхожими мифами, не расстраивайтесь — правда об этом человеке впечатляет куда сильнее.
ДРАЖАЙШИЙ ПАПОЧКА
Для того чтобы понять, каким человеком был Моцарт, надо сначала понять, что представлял собой его отец, Леопольд. Сын переплетчика, Леопольд получил доступ во дворцы знати в качестве скрипача, и это обстоятельство породило в нем жгучее стремление к лучшей жизни. На желанные высоты его должны были вознести композиторские навыки, однако дальше совместного музицирования с принцем-архиепископом Зальцбурга Леопольд не продвинулся.
Затем он женился на Анне Марии Пертль, родившей ему семерых детей. Из них только двое не умерли в детстве: дочка Мария Анна, которую все звали Наннерль, и сын по имени Иоганн Хризостом Вольфганг Готтлиб; мальчик был на три года младше своей сестры. «Готтлиб» по-немецки означает «возлюбленный Бога» или «Божья любовь», что в вольном переводе на латынь — в те времена с лингвистикой обращались без особого пиетета — звучит как «Амадеус», или, в русском варианте, Амадей. (То есть даже имя Моцарта, данное ему при рождении, было не совсем таким, каким оно вам казалось.)
Леопольд принялся учить Наннерль играть на клавире, когда ей исполнилось шесть, но не отходил от инструмента трехлетний Вольфганг — он чаще, чем сестра, жал на клавиши и дергал струны. К четырем годам Вольфганг освоил все нотные сборники Наннерль и вскоре уже пиликал на скрипке, слишком большой для такого малыша. Леопольд был счастлив: природа снабдила его средством добиться процветания — в образе одаренного сына.
В возрасте шести лет Вольфганга привезли к императорскому двору Габсбургов, где очаровательный ребенок изумлял публику игрой на клавишных, а в промежутках между выступлениями забирался на колени к королевским особам. За гастролями по Германии и Австрии последовали приглашения во Францию, Италию и Англию, и так продолжалось несколько лет. В Лондоне Вольфганг импровизировал вместе с Иоганном Кристианом Бахом; в Италии он удостоился чести играть для папы римского. А «злоязыких педантов», утверждавших, что Леопольд эксплуатирует сына, можно было запросто игнорировать. Деньги текли рекой. Семейство Моцартов одевалось в шелка и парчу и проводило вечера в кругу элиты.
Все бы хорошо, но, увы, вундеркинды не желают оставаться детьми. Прелестный мальчик превратился в угловатого прыщавого подростка, чьи умения восхищали, однако на уникальность уже не тянули. Приглашения иссякли.
ЛЮБОВЬ ЗЛА
В 1773 году, вынужденно вернувшись в Зальцбург, Леопольд выхлопотал сыну местечко при дворе. Моцарты, привыкшие к шику светской жизни, заскучали, но теперь, по крайней мере, у Вольфганга нашлось время для сочинения музыки. (Он публиковал свои сочинения с детства, хотя их авторство настолько же принадлежало Вольфгангу, насколько Леопольду; страстно желая увидеть имя сына напечатанным, Леопольд усердно правил ранние опыты мальчика). Неординарный талант Вольфганга проявился в полной мере, когда композитору не было и двадцати: он написал пять впечатляющих концертов для скрипки и ряд фортепианных концертов, в том числе Концерт ми-бемоль мажор (1777) — технический шедевр и одно из любимейших произведений пианистов всех времен.
В том же 1777 году Вольфганг решил, что Зальцбург ему надоел. Леопольд предложил отправиться в очередное большое турне. К сожалению, на зальцбургском троне сменился принц-архиепископ, и новый властитель решительно не одобрял повадку служащих шляться по миру за счет босса. Вольфганг попросил долгосрочный отпуск — архиепископ одним махом уволил обоих, и отца, и сына. Леопольд писал подхалимские письма, унижался, и место ему вернули, но дали ясно понять: гастролям на пару с сыном пришел конец.
В возрасте двадцати одного года Вольфгангу ничего не оставалось, как искать счастья самостоятельно. В сопровождении матери Анны Марии (по настоянию отца) этот бывший гениальный ребенок поначалу отправился в немецкий Мангейм, где познакомился с хорошенькой певицей Алоизией Вебер и по уши в нее влюбился. Заботливый папаша разгневался и строго отчитал восторженного юношу; в многочисленных письмах он втолковывал сыну: зачем гробить свою жизнь на какую-то певичку, когда вся Европа лежит у его ног!
Понукания отца в придачу к неопределенному финансовому положению заставили Вольфганга с матерью выехать в Париж, но там к композитору отнеслись прохладно, а его доходы были еще ниже, чем в Мангейме. В чужом городе Анна Мария чувствовала себя потерянной, она заболела и слегла, однако врача-француза так к себе и не подпустила. Она умерла 3 июля 1778 года, и горюющему сыну понадобилось пять дней, чтобы собраться с духом и сообщить о ее смерти родным. Вскоре он покинул Париж.
Вольфганг направился в Мюнхен, куда перебралась и Алоизия Вебер — ее приняли в мюнхенский оперный театр. Моцарт предложил этой добившейся успеха певице руку и сердце, но она ему отказала. Тогда Моцарт сел за первое попавшееся фортепиано и порадовал девушку следующим блистательным сочинением: «Кому я не люб, пусть поцелует меня в зад».
«ЗЛОЯЗЫКИХ ПЕДАНТОВ», УТВЕРЖДАВШИХ, ЧТО ЛЕОПОЛЬД МОЦАРТ ЭКСПЛУАТИРУЕТ СЫНА РАДИ ТВЕРДОЙ ВАЛЮТЫ, ПОПРОСТУ ИГНОРИРОВАЛИ.
КСТАТИ О ЗАДНИЦАХ…
В презренном Зальцбурге, куда Вольфгангу пришлось вернуться, он провел несколько тяжких месяцев, не зная, куда деваться от вечно недовольного отца. А затем его вызвали в венскую резиденцию принца-архиепископа. Моцарт обрадовался случаю посетить столицу — музыкальная жизнь в Вене была куда богаче, чем в Зальцбурге. Однако в резиденции принца-архиепископа его постоянно подвергали унижениям, он даже обедал вместе со слугами. «Во всяком случае, — огрызался он, — я пользуюсь привилегией садиться за стол прежде поваров». Дальше — хуже: принц-архиепископ решил отъехать в Зальцбург, а Моцарт, категорически не желавший возвращаться, попросил оплачиваемый отпуск, с тем чтобы остаться в Вене. Взбешенный принц-архиепископ обозвал его негодяем, мерзавцем и дураком несчастным.
Леопольд строчил письма, пытаясь восстановить мир, но поведение сына свело на нет его усилия. Моцарт восстановил против себя весь двор принца-архиепископа, в том числе тех людей, кто прежде относился к нему с симпатией, и последний его визит в резиденцию завершился тем, что Моцарта вышвырнули из дворца буквально пинком под зад.
На его счастье, семья Веберов — за исключением выскочившей замуж Алоизии — переехала в Вену, где открыла пансион. Моцарт поселился у них — и опять влюбился, на сей раз в Констанцию, младшую сестру Алоизии. Не слушая истерические увещевания отца, осенью 1782 года Моцарт женился. Констанция мигом забеременела, их первый ребенок, мальчик, родился в 1783 году. Затем родилось еще пятеро детей, но лишь двое сыновей дожили до взрослого возраста.
В качестве композитора-фрилансера Моцарту приходилось много работать. Он сочинял камерную музыку и симфонии, но главным образом сосредоточился на опере (премьера «Свадьбы Фигаро» состоялась в 1786 году, «Дон Жуана» в 1787-м и «Так поступают все» в 1790 году). Моцарт прославился, однако полное отсутствие финансового благоразумия вело к экстравагантным тратам, и семья глубоко погрязла в долгах. Кроме того, беременности подорвали здоровье Констанции, и она по многу месяцев проводила на комфортабельных курортах.
В 1787 году умер Леопольд Моцарт. Вольфгангу, несмотря на отчаянные попытки, так и не удалось выстроить с отцом более взвешенные отношения. Взрослая жизнь Моцарта шла вразрез с отеческими наставлениями, и Леопольд не мог с этим смириться. Все свое имущество он оставил Наннерли, хотя в былые годы Вольфганг заработал для семьи целое состояние.
«РЕКВИЕМ» ДЛЯ ФОН-БАРОНА
Небо над Моцартом расчистилось к 1791 году: скорбь по отцу утихла, Констанция выздоровела, и семья начала расплачиваться по долгам. Премьера «Волшебной флейты» ознаменовала вершину карьеры Моцарта; это мелодраматическое и забавное произведение, слывшее образцом развлекательной оперы, содержит изумительные музыкальные фрагменты и среди них, конечно, знаменитую арию Царицы ночи.
В том же году Моцарт получил заказ на другое крупное произведение — при странных и даже зловещих обстоятельствах. Однажды в дом композитора явился посыльный с просьбой написать поминальную мессу. Имя заказчика посыльный назвать отказался и уверил Моцарта в том, что любые попытки выяснить, кто этот таинственный человек, окажутся тщетными. Годы спустя Констанция вспоминала, как ее муж постоянно твердил о том, что «Реквием» станет его «величайшим шедевром и лебединой песней». Сомнительное утверждение, поскольку Моцарту на тот момент исполнилось всего тридцать пять лет, и у него не было особых причин полагать, будто его дни сочтены. Тем не менее он заболел, а в ноябре слег с распухшими руками и ногами и приступами рвоты. (Современные медики считают, что у него была острая ревматическая лихорадка.) Менее чем через две недели, 5 декабря 1791 года, Моцарт скончался. Вопреки мелодраматическим россказням о том, как тело обнищавшего композитора бесцеремонно сбросили в общую могилу, похоронили Моцарта в отдельной могиле, но без надгробия, что по тем временам не было редкостью. В конце восемнадцатого века места для захоронений на венских кладбищах сдавали внаем сроком на десять лет, затем землю перекапывали и готовили для новых «обитателей».
«Реквием», однако, остался незавершенным. Констанция, вдова с двумя маленькими детьми, отчаянно нуждалась в деньгах, но, прежде чем взыскивать гонорар, ей требовалось, во-первых, как-то закончить «Реквием», а во-вторых, выдать его за творение Моцарта. Она обратилась за помощью к Францу Ксаверу Зюсмайеру, ученику Моцарта, и тот по сохранившимся нотным записям и наброскам скомпоновал цельное произведение. Далее Констанция, снабдив партитуру поддельной подписью мужа, вручила ее таинственному посыльному.
Так кто же был анонимным заказчиком «Реквиема»? Тайна оказалась не столько зловещей, сколько постыдной. Некий вельможа с причудами, граф Франц фон Вальзегг-Штуппах, имел дурную привычку тайком заказывать работы известным композиторам, а потом выдавать их за собственные произведения. Граф намеревался представить «Рекивем» Моцарта своим личным поминальным сочинением по недавно скончавшейся жене. Затея не удалась — «Реквием» стал памятником своему гениальному создателю, чья жизнь оборвалась трагически рано.
ПОМИЛОСЕРДСТВУЙТЕ…
В далеком 1638 году, спустя несколько лет после того, как Грегорио Аллегри сочинил музыку для пятидесятого псалма Miserere («Помилуй меня, Боже»), в Ватикане сочли это хоровое произведение настолько великолепным, что запретили как воспроизведение его партитуры, так и исполнение этого сочинения где-либо, кроме Сикстинской капеллы. Музыкантам, нарушившим запрет, грозило отлучение от церкви.
На юного Моцарта угроза не подействовала. Когда в 1770 году в возрасте двенадцати лет он с отцом прибыл в Рим, при первом же посещении Сикстинской капеллы Леопольд и Вольфганг услышали Miserere. Вернувшись в гостиницу, юный Моцарт тут же по памяти воспроизвел ноты этого произведения. После второго, проверочного визита в капеллу Вольфганг сыграл Miserere для папы римского и показал ему свои ноты. К счастью, папа, восхищенный столь ранним музыкальным талантом, не дал волю гневу.
ДЕЛА ФЕКАЛЬНЫЕ
Изящество музыки Моцарта способно создать представление об этом композиторе как о человеке весьма утонченном и обладающем изысканным вкусом. Что не совсем соответствует действительности. Подростковое чувство юмора Моцарт сохранил на всю жизнь. Он частенько заканчивал свои письма добродушным советом: «Гадь в кровать, пока она не провалится». Или взгляните, к примеру, на письмо, отосланное родственнику в 1778 году:
«Приезжай непременно, не будь говнюком; и тогда я, собственной великой персоной, осыплю тебя похвалами, запечатаю твою жопу, поцелую тебе руку, отсалютую из заднего ружья, обниму тебя, почищу сзади и спереди, отдам все, что я тебе должен, до последнего гроша, и отсалютую таким мощным пердежом, что, очень может быть, из меня что-нибудь и вывалится».
РАЗДУХАРИ МЕНЯ, АМАДЕЙ!
Отношения Моцарта с женой на протяжении всей их совместной жизни, несмотря на рождение шестерых детей, отличались завидной сексуальной интенсивностью, о чем свидетельствует письмо, написанное композитором в конце 1780-х:
«Подготовь свое милое, очаровательное гнездышко, укрась его со всем тщанием, ибо мой паренек заслуживает этого. Он вел себя очень хорошо и желает лишь овладеть твоей прекрасной (слово зачеркнуто). Вообрази, этот маленький проказник даже сейчас, когда я пишу тебе, лезет на стол и вопросительно поглядывает на меня. Но я настороже и отвешиваю ему крепкий шлепок… однако негодник только еще пуще раздухарился и решительно отказывается меня слушаться».
ФАКТ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
Жизнь Моцарта, насыщенная драматическими событиями, а также ее невероятно трагическое завершение породили вокруг имени композитора множество слухов и россказней. Наиболее впечатляюще эти байки изложены в пьесе «Амадей» (1979), позже, в 1984 году, экранизированной. Бродвейская постановка «Амадея» получила в 1981-м премию «Тони» как лучшая пьеса, а фильм в 1985 году завоевал восемь Оскаров, в то числе в номинациях «лучший актер», «лучший режиссер» и «лучшая картина».
К сожалению, популярность пьесы и фильма лишь усугубила неразбериху между фактами и вымыслами в пользу последних, отчего особенно пострадал образ Антонио Сальери — из «Амадея» следует, что Сальери вполне достоин вечного проклятия. Верно, гениальностью Моцарта он не обладал (впрочем, с Моцартом мало кто может сравниться), однако Сальери был талантливым композитором, который пользуется уважением по сей день. Эти двое не только не враждовали, но восхищались творчеством друг друга и даже совместно написали кантату, ныне утерянную. Слухи о том, как Сальери замышлял убить своего успешного коллегу, возникли в девятнадцатом веке, много лет спустя после смерти Моцарта, и в первую очередь их распространяли австрийские националисты, стремившиеся возвеличить земляка Моцарта за счет итальянца Сальери, выставив его злобным, завистливым манипулятором.
Словом, наслаждайтесь «Амадеем», но помните: это чистая выдумка.
ВУНДЕРКИНДЫ
По причинам, мало изученным наукой, порою дети в возрасте четырех-пяти лет демонстрируют поразительные музыкальные способности, опережая в мастерстве многих взрослых. Моцарт — типичный вундеркинд; к этой же категории принадлежат и некоторые другие знаменитые композиторы, включая Шопена, Листа и Мендельсона. Многие современные первоклассные музыканты — например, пианист и дирижер Даниэль Баренбойм и виолончелист Йо-Йо Ма — заслужили восторги публики еще в раннем детстве.
Но жизнь часто не балует вундеркиндов. Долговязые прыщавые подростки обычно теряют очарование одаренных детишек, а к повзрослевшим исполнителям, внезапно лишившимся своей уникальности, публика предъявляет куда более высокие требования. В результате кое-кто из бывших вундеркиндов бросает занятия музыкой ради более нормального существования. Например, пианист Марнен Лайбоу-Козер, которому светила блестящая музыкальная карьера, поступил в колледж, занялся компьютерным дизайном и заговорил по-клингонски, на языке «Звездного пути». Другие же, преодолев внутренние сомнения, возвращаются, добиваясь еще более значительных успехов: скрипач Юлиан Рахлин прекратил выступать в 1994 году, когда ему исполнилось двадцать, но вернулся на сцену в 1997-м и с тех пор постоянно концертирует.
Однако не всем вундеркиндам так везет. У скрипача Йозефа Хассида в восемнадцать лет случился нервный срыв, в двадцать ему поставили диагноз «шизофрения», а в двадцать шесть он умер из-за ошибки хирурга, делавшему ему лоботомию. Пианист Теренс Джадд в двенадцать лет дебютировал в Лондонской филармонии, но в возрасте двадцати двух лет покончил с собой. Другие истории не столь трагичны, сколь прискорбны. Шестилетнего пианиста Эрвина Ньиредьхази таскали с концертами по всей Европе, в восемь лет он солировал в Букингемском дворце; его имя гремело по обе стороны Атлантики, когда ему еще не исполнилось и двадцати. Однако очень скоро этот «новый Лист» заработал репутацию вздорной и высокомерной звезды, страдающей прогрессирующим страхом сцены. Он сменил десять жен, пристрастился к алкоголю, но ему часто не на чем было репетировать, — в ночлежках, где он отирался, рояль не поставишь.
Совет тем, кто способен к нему прислушаться: если ваш дошколёнок обнаруживает удивительный музыкальный талант, хорошенько подумайте, прежде чем превращать ребенка в вундеркинда.
16 ДЕКАБРЯ 1770 — 26 МАРТА 1827
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: СТРЕЛЕЦ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АВСТРИЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «Ода к радости»
ИЗ СИМФОНИИ № 9 РЕ МИНОР (1824)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В «ЗАВОДНОМ АПЕЛЬСИНЕ» В ТОМ ЭПИЗОДЕ, КОГДА ПСИХОПАТУ АЛЕКСУ ДЕЛАРЖУ С ПОМОЩЬЮ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ МЕТОДОВ ПРИВИВАЮТ СТОЙКОЕ ОТВРАЩЕНИЕ К НАСИЛИЮ.
МУДРЫЕ СЛОВА: «МУЗЫКА — ЭТО ВИНО. КОТОРОЕ ВОЗБУЖДАЕТ В ЧЕЛОВЕКЕ ТВОРЧЕСКИЕ ПОРЫВЫ. ЛЯ-БАХУС, КОТОРЫЙ ДАВИТ ЭТО ЧУДОДЕЙСТВЕННОЕ ВИНО И ДАРИТ ЛЮДЯМ. ВЫЗЫВАЯ У НИХ ДУХОВНОЕ ОПЬЯНЕНИЕ».
Людвиг ван бетховен преобразил классическую музыку, превратив ее в нечто большее — более смелое и экстравагантное. Самое примечательное в этом деянии то, что совершал его композитор, который был глух, как тетерев.
Глохнуть Бетховен начал рано, с двадцати шести лет, что не помешало ему последующие тридцать лет жизни сочинять музыку. Другого подобного случая история художественного творчества не знает. Вообразите, что Микеланджело ослеп, но все же расписал Сикстинскую капеллу.
К несчастью, глухота ни на йоту не излечила Бетховена от вспышек ярости. По мере ухудшения слуха приступы гнева лишь усиливались, а их причины становились все менее объяснимыми. И однако чем абсурднее вел себя Бетховен, тем возвышеннее звучала его музыка.
РАЗВЕ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ БЫТЬ ВОЛЬФГАНГОМ?!
Бетховен родился в немецком городе Бонне, в семье музыкантов. Его отец Иоганн, певец-тенор при дворе местного правителя и начинающий алкоголик, к рождению сына в 1770 году отнесся индифферентно и не обращал на ребенка внимания до тех пор, пока не сообразил, что мальчик обладает врожденным музыкальным даром. Ранний успех Моцарта произвел на Иоганна глубокое впечатление, и он решил вознестись к вершинам славы, взгромоздившись на хрупкие плечики сына.
Однако если Леопольд Моцарт был хитрым манипулятором, то Иоганн Бетховен был жесток, груб и туп. Соседи долго вспоминали, как маленький Людвиг плакал над клавиатурой. А когда он не сидел за пианино, то усердно изучал теорию музыки либо упражнялся на скрипке. Редко выдавался денек, когда Людвига не запирали в погребе или не пороли.
Методы Иоганна были зверскими, но результативными. К десяти годам Людвиг постиг музыкальную теорию в энциклопедическим объеме и виртуозно играл на клавишных. Однако поскольку на школьные уроки у него всегда не хватало времени, писал он с чудовищными ошибками и был крайне слаб в арифметике — умножение с делением он так и не осилил. (Весьма вероятно, что он страдал дислексией.) В одиннадцать лет Людвиг бросил школу и больше туда не возвращался.
УЧЁНЕЕ УЧИТЕЛЯ
Иоганну так и не удалось сделать из сына концертирующего вундеркинда, но талант Людвига привлек внимание местной знати, и в 1787 году покровители отправили его в Вену учиться у Моцарта. Семнадцатилетнего юношу, исполненного самых радужных надежд, представили великому мастеру, тем не менее приступить к занятиям Бетховен не успел: он получил известие о смертельной болезни матери.
Молодой музыкант устремился домой, мать он застал при последнем издыхании. О том, чтобы немедленно вернуться в Вену, и речи не было: после смерти матери двум младшим братьям Людвига требовался опекун, а папаша Иоганн уже ни на что не годился. За несколько лет старший Бетховен сдал настолько, что его отправили на пенсию, причем на руки он получал только половину содержания, другую половину выплачивали Людвигу, заботившемуся о братьях.
Лишь в 1792 году Бетховен смог вернуться в Вену, где при поддержке богатого спонсора он начал брать уроки у Йозефа Гайдна. Впрочем, Людвиг быстро разочаровался в учителе: по меркам Бетховена, Гайдн не проявлял достаточного наставнического рвения, а Гайдн, в свою очередь, находил двадцатидвухлетнего музыканта чересчур заносчивым. Да так ли уж нуждался Бетховен в дальнейшем обучении? В 1795 году он дебютировал со Вторым концертом для фортепиано с оркестром, в 1800-м представил на суд публики Первую симфонию. Так Вена обрела новую суперзвезду.
МНОЖЕСТВО ОТВРАТИТЕЛЬНЫХ ПРИВЫЧЕК ОДНОГО ВЕСЬМА УСПЕШНОГО КОМПОЗИТОРА
Тем временем друзья Бетховена начали замечать, что он избегает бывать в обществе. Гайдн жаловался, что Бетховен к нему больше не заходит, а гости в доме Бетховена недоумевали, почему у композитора расстроено пианино. Сам Бетховен отлично знал, чтб с ним не так: у него слабел слух. Ухудшение происходило постепенно, но в конце концов до Бетховена уже было не докричаться.
Он маялся и другими недугами: кишечными коликами, приступами диареи и частыми головными болями. Бетховен так измучился, что подумывал свести счеты с жизнью. От самоубийства его удерживала только истовая вера в свое предназначение. Осень 1802 года Бетховен провел в городке Хайлигенштадте, где письменно изложил трогательную историю о том, как преданность искусству не позволила ему умереть: «Казалось немыслимым покинуть этот мир прежде, чем я совершу все то, на что, по моему разумению, я способен». По форме это было письмо, обращенное к братьям, но Бетховен его не отправил; этот документ, позднее названный «Хайлигенштадтским завещанием», пролежал запертым в письменном столе композитора и был обнаружен только после его смерти.
Решение принято, — и Бетховен с еще большей энергией взялся за воплощение своих музыкальных идей. Третья, или «Героическая», симфония (первоначально посвященная Наполеону, однако посвящение было снято, когда Бонапарт вздумал завоевать Австрию, «вторую родину» Бетховена) была настолько революционной, что на репетициях оркестранты в растерянности опускали руки, а критики объявили это произведение «странным». Публику не устроила продолжительность симфонии, ее сочли слишком длинной. «Я бы дал крейцер[6], только бы это закончилось», — жаловался некий слушатель.
«Странности» Бетховена не ограничивались эксцентричностью в музыке. Лучше всего ему сочинялось во время ходьбы, и вскоре горожане привыкли к тому, что композитор частенько бродит по улицам, машет руками и хрипло выкрикивает музыкальные фразы, не замечая любопытных мальчишек, которые толпой следуют за ним.
Бетховен нигде не жил подолгу, в Вене он сменил сорок квартир и, случалось, снимал четыре различных помещения одновременно. Жильцом он был, мягко выражаясь, не из приятных. Один из посетителей, навестивших его в 1809 году, сообщал, что композитор живет «в самой грязной и захламленной квартире, какую только можно вообразить». На стульях высились горы тарелок с объедками, а на спинках висела ношеная одежда. Фортепиано и письменный стол были завалены незаконченными, испещренными чернильными кляксами партитурами. А под фортепиано ютился неопорожненный ночной горшок.
Внешний вид композитора также оставлял желать лучшего — его одежда была такой грязной и рваной, что огорченные друзья периодически покупали ему новую. В молодости Бетховен был смуглым, но болезни сделали его лицо желтым и рябым; с расческой он тоже не дружил, его седые волосы стояли дыбом.
Стоит ли удивляться, что представительницы прекрасного пола не интересовались Бетховеном, несмотря на его пылкий интерес к ним. Композитор имел дурную привычку влюбляться в недоступных женщин — знатных и обычно замужних. Его самая большая любовь обрела мифический статус, поскольку о ее существовании потомки узнали из другого неотправленного письма, на сей раз адресованного «Бессмертной Возлюбленной». Вокруг имени адресата велись жаркие споры, однако современные искусствоведы почти единодушно идентифицируют даму как Антонию Брентано, жену франкфуртского банкира. Утонченная и образованная Антония боготворила Бетховена («Он как божество среди смертных», — писала она), но хранила верность мужу. Бетховен, надо полагать, страдал, однако, возможно, некоторое утешение ему приносила мысль о том, что неразделенная любовь куда как романтичнее, чем жена и хозяйка в доме, которая непременно потребует, чтобы муж складывал грязную одежду в корзину для белья.
ПО СЛОВАМ ОДНОГО ИЗ ПОСЕТИТЕЛЕЙ, БЕТХОВЕН ЖИЛ В «САМОЙ ГРЯЗНОЙ И ЗАХЛАМЛЕННОЙ КВАРТИРЕ, КАКУЮ ТОЛЬКО МОЖНО ВООБРАЗИТЬ», — ЗАВАЛЕННОЙ ОБЪЕДКАМИ И С ВОНЮЧИМ НОЧНЫМ ГОРШКОМ НА ВИДНОМ МЕСТЕ.
СЕМЕЙНАЯ РАСПРЯ, БЕССМЫСЛЕННАЯ И БЕСПОЩАДНАЯ
Бетховен был одержим идеей семьи, но при всем при том умудрился оттолкнуть от себя обоих братьев, поскольку яростно противился их женитьбе (настолько яростно, что в суде Бетховен обозвал их невест «развратными женщинами»). Когда его брат Каспар заболел туберкулезом, Бетховен задался целью во что бы то ни стало получить опеку над сыном Каспара, Карлом. Он уговорил брата назначить его единственным опекуном; впрочем, позднее Каспар внес в договор дополнительное распоряжение, уравнивавшее Бетховена в опекунских правах с Иоганной, матерью Карла.
Когда в ноябре 1815 года Каспар умер, Бетховен сначала обвинил Иоганну в отравлении мужа, а затем отобрал у нее девятилетнего Карла. Его гневные тирады против Иоганны становились все более безумными. Возможно, Иоганна не была идеальной матерью, но вряд ли эта, в общем, обычная женщина походила на «взбесившуюся Медею с зловонным дыханием», которой двигало исключительно стремление «посвятить сына в мерзостные тайны ее вульгарного и порочного окружения». Бедняга
Карл превратился в заложника судебных разбирательств и встречных исков, затевавшихся не столько ради благополучия ребенка, сколько с целью насолить противной стороне. Юридические баталии длились пять лет. Бетховен, располагавший, в отличие от Иоганны, связями и средствами, выиграл дело.
Трудно поверить, что этот странный, своевольный и нездоровый человек всего четыре года спустя напишет торжественный гимн всеобщему братству. Девятую симфонию Бетховена завершает хор, исполняющий «Оду к радости» на слова Фридриха Шиллера, — вопреки тому, что собственная жизнь композитора была исполнена болью и горечью.
ПОСЛЕДНИЕ ТАКТЫ
Несчастный Карл вырос ранимым, неуравновешенным человеком. Бетховен не отпускал его от себя ни на шаг, и когда Карл объявил, что хочет стать военным, его опекун разразился такими жуткими воплями, что хозяин, у которого они снимали квартиру, выставил жильцов вон. Летом 1826 году Карл, не выдержав напряжения, выстрелил себе в голову. Поразительно, но он выжил — одна пуля прошла мимо, другая застряла в черепе, не повредив мозг.
Из больницы Карл вышел с твердой решимостью жить по своему разумению и немедленно записался в армию. По воспоминаниям друзей, Бетховен был сломлен поступком племянника. Брат композитора, Иоганн, пригласил обоих к себе в деревню отдохнуть и набраться сил, прежде чем Карл приступит к службе в армии. Но минуло лето, потянулась осень, а гости и не думали двигаться с места, как ни намекал Иоганн на желательность их отъезда. В конце концов ему пришлось открытым текстом попросить родственников покинуть его дом. По осеннему холоду Бетховен с Карлом ехали в открытом экипаже и ночевали в неотапливаемой гостинице.
В Вену Бетховен прибыл с высокой температурой и воспалением легких. Выздоровление так и не наступило; Бетховен три месяца пролежал в постели, но его состояние только ухудшалось. Грянувший финал разные источники описывают по-разному. Согласно одному из свидетельств, композитор впал в кому, но, когда двое суток спустя, 26 марта 1827 года, разразилась гроза, Бетховен очнулся. При вспышке молнии, осветившей комнату, он открыл глаза, поднял правую руку, сжал пальцы в кулак, затем рука бессильно упала, и Бетховен умер.
К месту упокоения гроб с телом композитора провожало более десяти тысяч человек. Бетховен стал идолом следующего поколения композиторов-романтиков, восторгавшихся не только его насыщенной и выразительной музыкой, но и категорическим нежеланием потакать расхожим вкусам. Однако и сегодня темы и мелодии Бетховена узнаются мгновенно даже теми, кто абсолютно не интересуется классической музыкой.
ВИДИШЬ, КАК РЕВЕТ ТОЛПА?
К 1824 году, когда состоялась премьера Девятой симфонии, Бетховен полностью оглох. Дирижировать своим последним шедевром он, разумеется, не мог, но руководитель оркестра упросил его присутствовать на сцене, задавая темп всем четырем частям.
Музыка наполняла зал более часа, завершившись торжественным финалом. Зал взорвался несмолкаемыми аплодисментами. Все повскакали с мест, хлопая, крича, рыдая и размахивая платками.
Но композитор всего этого не слышал. Он стоял спиной к залу, разглядывая партитуру. Молодая солистка Каролина Унгер тихонько взяла Бетховена за руку и повернула лицом к восхищенной публике. Это был один из самых пронзительных моментов в истории классической музыки. Больной, стареющий гений воочию увидел, как славят его музыку, которую он больше не слышит.
ИЗЯЩНОЕ ИСКУССТВО СОЗДАВАТЬ СЕБЕ ВРАГОВ[7]
Пока Бетховен творил, система патронирования композиторов аристократией, предоставлявшей музыкантам средства к существованию, отжила свой век, и ей на смену пришла эпоха публичных концертов и музыкальных изданий. Каким-то образом Бетховен умудрился восстановить против себя ключевых игроков обеих систем: богатую знать и нотных издателей.
Однажды Бетховен встал перед дворцом своего покровителя князя Йозефа Франца Максимилиана Лобковица и заорал: «Лобковиц — осел!» В другой раз он сломал стул о голову богатого аристократа Карла Алоиса, князя Лихновского. В ответ князь прекратил выплачивать ему пособие, и Бетховен имел наглость обидеться.
Отношения с издателями музыкальных произведений и организаторами концертов у него тоже не заладились. Бетховен был уверен, что все кругом норовят его облапошить, и без устали оспаривал условия контрактов. В математике он был, мягко говоря, не силен, что только осложняло процесс; поля его писем и договоров пестрят лихорадочными и тщетными попытками произвести действие умножения. Но более всего финансам композитора вредила убежденность Бетховена в том, что подобная возня его не достойна. «Человеческий мозг — не товар, он не продается», — высказался он однажды.
Поскольку Бетховен постоянно жаловался, что его обкрадывают, лишают последнего гроша и обрекают на нищету, многие верили в отчаянную бедность композитора. Он и на смертном одре клял свое бедственное положение; узнав об этом, Филармоническое общество в Лондоне поспешило собрать 100 фунтов (приблизительно 1 000 австрийских флоринов) в помощь композитору. После смерти Бетховена его имущество оценили в 10 000 флоринов. Лондонское филармоническое общество это известие не порадовало.
КОМПОЗИТОРЫ, ОНИ ТАКИЕ НЕПУТЕВЫЕ!..
Бетховен любил долгие пешеходные прогулки и однажды, гуляя по сельской местности, забрел в небольшую деревушку. Бдительные деревенские жители приняли его за бродягу и тут же вызвали полицию. Бетховен пытался объясниться, но стражи порядка забрали его в тюрьму. В конце концов кому-то пришло в голову пригласить дирижера из ближайшего города, дабы тот идентифицировал личность «бродяги», что дирижер и сделал. Обнаружив, что они засадили за решетку героя австрийской музыки, деревенские жители устыдились и, купив Бетховену новый комплект одежды, отвезли его домой.
НА «ПЯТУЮ» РАВНЯЙСЬ!
Пятая симфония Бетховена впервые прозвучала в 1808 году, но особое значение она приобрела во Вторую мировую войну. Британцы заметили, что знаменитые начальные такты симфонии (да-да-да-дум) по ритму схожи с передаваемой азбукой Морзе буквой «V» (victory, англ. — «победа»), и таким образом «Пятая» стала символом победы над фашизмом. Все передачи на оккупированную Европу Би-Би-Си начинало с этих четырех нот, символизировавших веру в грядущую победу.
ВОЛОСЫ БЕТХОВЕНА И ТЯЖЕЛЫЙ МЕТАЛЛ
Узнав о кончине Бетховена, его друг Иоганн Гуммель вместе со своим учеником Фердинандом Хиллером явились в дом композитора с выражением скорби и соболезнования. Хиллер, глубоко почитавший Бетховена, срезал с его головы прядь волос. Всю свою жизнь он хранил эти волосы под стеклом как величайшее сокровище.
Почти двести лет спустя срезанные волосы стали решающим аргументом в определении причины смерти Бетховена. Ученые-атомщики из Аргоннской национальной лаборатории (США) исследовали шесть волосинок с помощью ультрасильного источника рентгеновского излучения и обнаружили, что уровень свинца в них в сотню раз превышает норму. По всей вероятности, этот скопившийся в организме свинец и вызывал постоянную тошноту, диарею и головные боли у Бетховена; он же послужил причиной смерти композитора, разрушив его печень. Не совсем ясно, откуда взялось такое количество тяжелого металла. Впрочем, возможно, Бетховен ел рыбу, выловленную в зараженном водоеме, либо пил из кружек со свинцовым покрытием, либо принимал лекарства, изготовленные на основе свинца.
Однако отравление свинцом не приводит обычно к потере слуха, и большинство ученых уверены, что глухота Бетховена имела иное происхождение — скорее всего, композитор страдал отосклерозом, болезнью, вызывающей неправильный рост костей в ухе.
29 ФЕВРАЛЯ 1792 — 13 НОЯБРЯ 1868
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИТАЛЬЯНЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ» (1829)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В КАЧЕСТВЕ ЛЕЙТМОТИВА «ОДИНОКОГО РЕЙНДЖЕРА»[8], РАЗУМЕЕТСЯ.
МУДРЫЕ СЛОВА: «НИЧТО ТАК НЕ СПОСОБСТВУЕТ ВДОХНОВЕНИЮ. КАК СЖАТЫЕ СРОКИ. И НЕ ВАЖНО, СТОИТ ЛИ У ВАС НАД ДУШОЙ КОПИРОВАЛЬЩИК, ЯВИВШИЙСЯ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ЗАКОНЧЕННУЮ РАБОТУ, ИЛИ ВАС ПОДГОНЯЕТ ИМПРЕСАРИО И ОТ НЕТЕРПЕНИЯ РВЕТ НА СЕБЕ ВОЛОСЫ. В МОЕ ВРЕМЯ ВСЕ ИМПРЕССАРИО В ИТАЛИИ ЛЫСЕЛИ УЖЕ К ТРИДЦАТИ ГОДАМ».
Слава, обрушившаяся на Джоаккино Россини, когда ему еще не исполнилось и двадцати пяти лет, завораживала Европу. В Италии он пользовался таким обожанием, какое в нынешний век выпадает только на долю поп-идолов подростковой аудитории и солистов «мальчуковых» групп. (Представьте молодого Джастина Тимберлейка, овладевшего тайнами контрапункта и вставшего за дирижерский пульт.)
Все ходили на его оперы, все заучивали его песни. Любой венецианский гондольер, болонский купец или римский сутенер мог запросто разразиться арией Фигаро из «Севильского цирюльника». На улице Россини неизменно окружала толпа, и самые пылкие поклонники норовили срезать прядь его волос на память.
А потом он исчез. Бросил все Вышел на пенсию. Ничего подобного в мире музыки прежде не случалось. Человек, которому за одни-единственные гастроли в Лондоне заплатили 30 000 фунтов, вдруг ставит крест на своей карьере, — это казалось немыслимым. Еще более немыслимым оказался тот человек, в которого Россини превратился десять лет спустя: затворник, почти не встававший с постели, парализованный депрессией и мучимый бессонницей. Он растолстел и облысел.
«Брильянт» итальянской оперы превратился в развалину с расшатанными нервами. Какова же причина подобной перемены? Коротко говоря — изменившееся время, которое Россини не мог — или не хотел — понять.
НЕ СОЧИНИШЬ — НЕ ВЫЙДЕШЬ
Отец композитора, Джузеппе Россини, был странствующим музыкантом, а когда ему надоело переезжать с места на место, он обосновался в Пезаро, городе на Адриатике, где сошелся с певицей (сопрано) и по совместительству белошвейкой Анной Гвидарини — поговаривали, однако, что Анна вместе с сестрой время от времени промышляла на панели. Как бы то ни было, в 1791 году молодые люди поженились, когда Анна была на пятом месяце беременности. Вскоре она родила сына.
Детство Джоаккино протекало относительно благополучно до тех пор, пока Наполеон не вторгся в Северную Италию. Джузеппе Россини охватила революционная лихорадка, и в дальнейшем его горести и радости целиком зависели от фортуны французского генерала — иными словами, он то попадал в тюрьму, то выходил из нее. Анна как могла развивала очевидный музыкальный дар сына. И хотя наставляли Джоаккино далеко не музыкальные светила, в 1804 году двенадцатилетний мальчик уже пел на сцене. Публика наслаждалась его высоким чистым голосом, и, подобно Йозефу Гайдну, Джоаккино подумывал о том, чтобы влиться в ряды кастратов. Его отец всей душой поддерживал идею кастрации сына, но Анна решительно воспротивилась осуществлению этого плана.
Настоящая слава пришла к Россини, когда в возрасте восемнадцати лет, перебравшись в Венецию, он написал свою первую оперу — «Брачный вексель». Эта музыкальная комедия немедленно стала хитом. И внезапно Россини оказался востребован всеми оперными театрами Италии. Его уважали за скорость, с которой он писал партитуры: он мог сочинить оперу за месяц, несколько недель и даже (по его словам) за одиннадцать дней. Работу облегчало то обстоятельство, что Россини не колеблясь переносил мелодии из одной оперы в другую. Обычно он приступал к выполнению заказа далеко не сразу, и эти проволочки доводили импресарио до бешенства. Позже Россини рассказывал, что, когда он сильно запаздывал с партитурой «Сороки-воровки», директор сцены посадил его под стражу, подрядив для этой цели четырех мускулистых работников сцены, и не выпускал, пока композитор не закончил партитуру.
СКОЛЬКО НУЖНО ЦИРЮЛЬНИКОВ ДЛЯ ОДНОЙ ОПЕРЫ?
В 1815 году в Риме Россини работал над своей самой знаменитой оперой «Севильский цирюльник». Позднее он утверждал, что сверстал партитуру всего за тринадцать дней. Вероятно, в некотором смысле так оно и было, если учесть, что Россини приспособил к «Цирюльнику» уже трижды использованную увертюру, лишь слегка перекроив ее.
Либретто было написано по знаменитой пьесе Пьера де Бомарше, первой части трилогии о великолепном Фигаро. К несчастью, известный римский композитор Джованни Паизиелло уже написал оперу на тот же сюжет в 1782 году. В 1815-м Паизиелло был глубоким стариком, но по-прежнему имел преданных поклонников, которые замыслили сорвать премьеру оперы Россини. «Оппозиционеры» освистывали и высмеивали каждый акт, а на выходах примадонны издавали такое громкое «бу-у-у», что оркестра не было слышно. Кроме того, они подбросили на сцену кошку, а когда баритон попытался прогнать животное, публика издевательски замяукала.
Россини впал в отчаяние. Запершись в номере гостиницы, он наотрез отказался присутствовать на втором представлении, которое, вопреки почитателям Паизиелло, завершилось триумфом. Импресарио бросился в гостиницу к Россини, уговаривая его одеться и отправиться в театр — публика жаждала поприветствовать композитора. «В гробу я видал эту публику!» — выкрикнул Россини.
МУЗЫКА, СВАДЬБА И ВСТРЕЧА С МАЭСТРО
К началу 1820-х Россини стало тесно в рамках комической оперы, а заодно и в пределах Италии. Кочевье по итальянским городам его более не прельщало, и он устал «строгать» партитуры одну за другой. Россини наконец захотелось, чтобы его воспринимали как серьезного композитора. Он также мечтал об оседлой жизни. В 1815 году Россини встретил Изабеллу Кольбран, талантливую певицу-сопрано, и влюбился в нее; в то время Кольбран была любовницей неаполитанского оперного импресарио, который великодушно уступил диву композитору. В 1822 году Россини и Кольбран поженились.
Возможность явить миру более зрелого Россини представилась в том же году, когда композитора пригласили в Вену. Он ухватился за приглашение, ему не терпелось опробовать свои произведения на новой, иной публике и познакомиться с прославленным Бетховеном. Россини с ужасом обнаружил, что великий композитор одевается в лохмотья и проживает в вонючей квартире, однако меж двумя коллегами состоялась долгая беседа. Немецкий мастер нахваливал «Севильского цирюльника», но затем порекомендовал Россини и впредь не писать ничего, кроме комических опер. «Вы не обладаете достаточными познаниями в музыке, чтобы справиться с подлинной драмой», — подытожил Бетховен. Россини попытался отшутиться, но в действительности итальянский композитор был глубоко задет предположением, что он не способен сочинять серьезную музыку.
УГНЕТЕННЫЙ ПРОГРЕССОМ
В следующем году Россини опять отправился на заграничные гастроли во Францию и Англию. Поначалу все шло хорошо, однако пересечение Ла-Манша на новомодном паровом судне напугало композитора едва не до смерти. Он слег на неделю. И никакие почести, коими его осыпали в Британии, — благосклонность короля, долгие овации в опере, восторженные отзывы в прессе, — не помогли забыть о пережитом кошмаре. Из Англии Россини уехал, изрядно пополнив свой кошелек, но с твердым намерением никогда больше туда не возвращаться.
В тот же период начали проявляться первые признаки разрушительной депрессии. Пусть Россини и обосновался в Париже, а его новая опера «Вильгельм Телль» имела успех, говорил он только о том, что ему пора отдохнуть от дел. Он старался сочинять менее легковесную музыку и даже создал ораторию Stabat Mater («Стояла мать скорбящая»), но в глубине души был убежден, что никто не воспримет ни его — ни тем более ораторию — всерь
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОДНОЙ ИЗ ОПЕР РОССИНИ БЫЛО СОРВАНО ПРИВЕРЖЕНЦАМИ К0МП03ИТ0РА-С0ПЕРНИКА — ПУБЛИКА ПРИБЕГЛА К КРАЙНИМ МЕРАМ, ПОДБРОСИВ КОШКУ НА СЦЕНУ.
Семейная жизнь с Кольбран стала невыносимой. Потеряв голос, Изабелла пристрастилась к картам и выпивке. Россини утешался в обществе Олимпии Пелиссье, красивой и богатой парижской куртизанки. Сошелся он с ней не ради секса — гонорея сделала Россини импотентом, — нет, это был союз преданной сиделки и беспомощного больного. В 1837 году Россини официально объявил о расставании с Изабеллой и поселился с Олимпией в Италии. Вскоре после того как в 1845 году Изабелла умерла, Россини и Пелиссье сыграли свадьбу.
Тем не менее 1840-е годы были мучительным временем для композитора. Современный мир вызывал у него ужас. Путешествие по железной дороге довело Россини до состояния коллапса. Новая поросль композиторов, вроде Вагнера, озадачивала и удручала. А причины политических волнений, охвативших Францию и Италию, оставались необъяснимой загадкой. Пока один итальянский город за другим бунтовал против австрийского правления, Россини с Олимпией скитались по стране в поисках тихой гавани.
Набор физических недугов, которыми страдал Россини, выглядит внушительно: сонливость, головные боли, диарея, хронический уретрит и геморрой. Его с трудом удавалось уговорить встать с постели, и вместе с тем он постоянно жаловался на бессонницу. Но самой страшной болезнью была депрессия, пожиравшая композитора. Изредка он играл на фортепиано и всегда в затемненной комнате, чтобы никто не видел, как он плачет над клавишами.
ЛУЧШЕ… — И ХУЖЕ
По настоянию Олимпии в 1855 году Россини вернулся в Париж, и депрессия немного отступила. Он начал принимать гостей, любоваться красотами города и даже снова взялся писать музыку. Композитор более не пытался сочинять ни серьезную музыку, о чем он когда-то страстно мечтал, ни прославившие его остроумные оперы, — Россини ограничился короткими изящными вещами, составившими альбомы вокальных и инструментальных пьес и ансамблей, которым композитор дал общее название «Грехи старости». В одном из таких альбомов, получившем название «Четыре закуски и четыре сласти» и содержавшем восемь частей: «Редис», «Анчоусы», «Корнишоны», «Масло», «Сушеный инжир», «Миндаль», «Изюм» и «Орехи», — музыка Россини объединилась с новообретенным гурманством композитора. Однако в конце 1860-х Россини тяжело заболел. У него развился рак прямой кишки, причем лечение доставляло ему куда больше страданий, чем сама болезнь. Однажды он даже умолял врача выбросить его в окно и тем самым прекратить его мучения. 13 ноября 1868 года, в пятницу, он умер на руках своей жены.
ОТКОСИЛ ПО ЛЮБВИ
Россини периодически вступал в любовную связь с оперными певицами, и один из этих романов неожиданно обернулся для него благом. Меццо-сопрано Мария Марколини была одно время любовницей Люсьена Бонапарта, брата Наполеона. И когда Наполеон объявил принудительный набор во французскую армию, Марколини, использовав старые связи, добыла для композитора освобождение от воинской повинности. Это своевременное вмешательство, возможно, спасло Россини жизнь — очень многие из 90 000 итальянских призывников французской армии погибли во время незадавшегося вторжения императора в Россию в 1812 году.
СТОЙКИЙ МАЛЫЙ
О Россини рассказывают такой анекдот: однажды друзья решили установить статую композитора во ознаменование его таланта. Когда они поделились этой идеей с Россини, тот поинтересовался, во что обойдется памятник. «Примерно в двадцать тысяч лир», — сказали ему. Немного поразмыслив, Россини заявил: «Дайте мне десять тысяч лир, и я сам постою на пьедестале!»
КАК РОССИНИ РАЗОБРАЛСЯ С ВАГНЕРОМ
В 1860 году путеводная звезда новой немецкой оперы Рихард Вагнер нанес визит Россини, потускневшей звезде старой итальянской оперы. Коллеги осыпали друг друга комплиментами, хотя музыка Вагнера казалась Россини неряшливой и претенциозной.
Приятель Россини как-то увидел на его фортепиано партитуру вагнеровского «Тангейзера», перевернутую вверх тормашками. Приятель попытался поставить ноты правильно, но Россини его остановил: «Я уже так играл, и ничего путного из этого не вышло. Тогда я попробовал снизу вверх — получилось намного лучше».
Кроме того, Россини приписывают такие слова: «У господина Вагнера есть чудесные моменты, но за каждым следует четверть часа плохой музыки».
ПРОТИВНАЯ ПРИНЦЕССА ИЗ ПЕЗАРО
В 1818 году, гостя в родном городе Пезаро, Россини повстречал Каролину Брауншвейгскую, жену принца Уэльского, с которой наследник британского престола давно расстался. Пятидесятилетняя принцесса жила, не таясь, с молодым любовником, Бартоломео Пергами, и бесила общество Пезаро высокомерием, невежеством и вульгарностью (ровно тем же, нем она довела до белого каления своего мужа).
Россини отказывался от приглашений в салон принцессы и не отвешивал ее высочеству поклоны, встречаясь с ней в общественных местах, — подобного оскорбления Каролина простить не могла. Год спустя, когда Россини приехал в Пезаро с оперой «Сорока-воровка», Каролина и Пергами посадили в зрительный зал целую банду подкупленных хулиганов, которые во время представления свистели, кричали и размахивали ножами и пистолетами. Перепуганного Россини тайком вывели из театра, и той же ночью он бежал из города. Больше он в Пезаро никогда не выступал.
11 ДЕКАБРЯ 1803 — 8 МАРТА 1869
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: СТРЕЛЕЦ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ФРАНЦУЗ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ФАНТАСТИЧЕСКАЯ СИМФОНИЯ» (1830)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: КАК АККОМПАНЕМЕНТ К ИЗМЫВАТЕЛЬСТВАМ МУЖА-САДИСТА ДЖУЛИИ РОБЕРТС В ФИЛЬМЕ «В ПОСТЕЛИ С ВРАГОМ»
МУДРЫЕ СЛОВА: «ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, МНЕ ХВАТИЛО СКРОМНОСТИ ПРИЗНАТЬ, ЧТО НЕХВАТКА СКРОМНОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ОДНИМ ИЗ МОИХ НЕДОСТАТКОВ».
Большего романтика, чем Гектор Берлиоз, в истории музыки не сыскать. Романтическое направление в искусстве, отвергнувшее рационализм Просвещения и возвестившее главенство чувства над разумом, обрело свое музыкальное воплощение в произведениях Берлиоза, в которых выверенные гармонии и общепризнанные формы предыдущих поколений уступили место интуитивному, эмоциональному подходу к музыке.
Но романтиком Берлиоз был и в современном значении этого слова: цветы, валентинки, свечи, коктейли, долгие прогулки под дождем. Жизнь Берлиоза — это череда безумных, страстных влюбленностей. Если бы в его время можно было встать под окном возлюбленной с огромным кассетником, из которого льется пение Питера Гэбриэла, Берлиоз так и поступил бы.
Но вместо эскапад под окнами он писал музыку — мощную, рвущуюся ввысь музыку — о душевных муках и триумфе любви. Разумеется, не все влюбленности приносили ему радость, и Берлиозу пришлось на личном печальном опыте убедиться, что куда романтичнее страдать от неразделенной любви, чем вести совместное хозяйство с дамой сердца. Однако даже на склоне лет Берлиоза-любовника было не остановить. В общем, сердцу не прикажешь.
ЕСЛИ С ХОДУ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ, ПОПРОБУЙ ЕЩЕ РАЗ, И ЕЩЕ РАЗ, И ЕЩЕ РАЗ
Луи-Жозеф Берлиоз был респектабельным врачом в провинции, и он рассчитывал, что его сын, Луи-Гектор, пойдет по стопам отца. Берлиоз-старший дал сыну добротное образование, и, хотя в программу обучения входили уроки музыки, Луи хмурился, видя, с какой увлеченностью Гектор пробует себя в искусстве композиции. (Отец отказался купить сыну фортепиано, и таким образом Берлиоз стал одним из тех редких композиторов, которые не учились играть на этом инструменте.)
В восемнадцать лет Берлиоз уехал в Париж изучать медицину и даже получил диплом врача. Исполнив желание отца, он принялся постигать музыку — с утра до ночи. Довольно скоро он принял участие в конкурсе на Римскую премию, ежегодном состязании начинающих композиторов, обеспечивавшем победителя стипендией на пять лет, но Берлиоза отсеяли уже в первом туре[9].
Возможно, провал объясняется тем, что от сочинения музыки Берлиоза отвлекла иная страсть. В сентябре 1827 года он увидел привозную постановку шекспировского «Гамлета»; роль Офелии исполняла молодая ирландка Гарриет Смитсон, — Берлиоз был сражен на месте. Он делал все, что было в его силах, добиваясь внимания Смитсон: постоянно торчал у служебного выхода из театра, передавал через импресарио записки, адресованные актрисе, однако настойчивость, граничившая с преследованием, не помогла — взаимностью ему так и не ответили.
Три года спустя Берлиозу вскружила голову юная Мария Мок, более известная под именем Камилла. Молодые люди влюбились друг в друга без памяти. Однако амбициозные родители Камиллы сомневались в способности безработного композитора содержать семью, и тогда Берлиоз опять принял участие в конкурсе на Римскую премию, надеясь убедить родителей девушки в своей состоятельности.
И в 1828 году, и в 1829-м он не преуспел в конкурсе, но в 1830-м уповал на победу. Не успел закончиться второй тур конкурса, как в Париже началось восстание, позже окрещенное Июльской революцией. Несмотря на лихорадочную атмосферу, царившую в городе, у Берлиоза хватило благоразумия остаться дома и закончить конкурсное задание. «Последние страницы оркестровой партитуры я дописывал под звуки пальбы — шальные пули щелкали по крышам и по стене у моего окна», — вспоминал он. Работу Берлиоз закончил как раз вовремя, для того чтобы в последнюю ночь боев носиться по улицам с пистолетом в руке.
Еще более приятным событием стало вручение ему Римской премии. Окрыленный успехом, Берлиоз дал концерт, на котором представил свое новое произведение — «Фантастическую симфонию» (ее полное название:
УЗНАВ, ЧТО ЕГО ИСТИННАЯ ЛЮБОВЬ СОБИРАЕТСЯ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ДРУГОГО, БЕРЛИОЗ ПЕРЕОДЕЛСЯ В ЖЕНСКОЕ ПЛАТЬЕ, СХВАТИЛ ДВА ПИСТОЛЕТА И ОТПРАВИЛСЯ СОВЕРШАТЬ УБИЙСТВО.
«Эпизод из жизни артиста, фантастическая симфония в пяти частях»). «Фантастическая симфония» до сих пор остается самым известным произведением композитора; в этой работе Берлиоз решительно ломает старую симфоническую форму, демонстрируя радикально иное понимание оркестровки и мелодичности. Как ни странно, первое исполнение «Эпизода из жизни артиста» вызвало восторг — сразу и навсегда. Заручившись согласием родителей Камиллы на брак, Берлиоз отправился в Италию.
УБИЙСТВЕННЫЙ НАРЯД
Его счастье длилось не долго. Спустя полтора месяца Берлиоз получил письмо от матери Камиллы: мадам Мок сообщала, что ее дочь выходит замуж за обеспеченного фабриканта роялей Камиля Плейеля.
Попросту говоря, Берлиозу дали отставку. И он решил, что ему ничего не остается, как убить Плейеля, невесту и ее мать. Он разработал хитроумный план: дабы не вызвать подозрений, в дом к возлюбленной он проникнет, переодевшись служанкой, — и даже приобрел платье, парик и шляпку. А также украл пару пистолетов и запасся склянками со стрихнином и опием.
Длительное путешествие на север поумерило гнев Берлиоза; к тому же он умудрился потерять свою трансвеститскую маскировку. К тому времени, когда он добрался до Ниццы, Берлиоз окончательно угомонился. Он утешился тем, что сочинил увертюру для оркестра.
А затем прибег к услугам местной проститутки, и, пока она одаривала его ласками на пляже под Ниццей, Берлиоз (как он сам рассказывал) восклицал: «О, славные супружеские обеты, достойные величия наших необузданных страстей!» Если достоверность этой сцены вызывает у вас сомнение, не забывайте: парень был романтиком.
ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ! ТЫ ПРАВДА ЛЮБИШЬ МЕНЯ!
Проведя в Италии почти два года, обязательных для лауреата Римской премии, Берлиоз вернулся в Париж. Там он немедленно организовал еще один концерт: в программе «Фантастическая симфония» и ее свеженаписанное продолжение под названием «Лелио, или Возвращение к жизни». Последнее произведение включает в себя монолог молодого человека о страданиях, причиненных безответной любовью. Совершенно случайно в зале декабрьского концерта 1832 года оказалась не кто иная, как Гарриет Смитсон. Когда рассказчик произнес: «О, если б я мог найти ту Джульетту, ту Офелию, лишь по ней тоскует мое сердце!», — Смитсон расплакалась.
Пятью годами ранее Берлиоз безуспешно пытался завоевать эту молодую актрису, и теперь он вдруг получает от нее записку с поздравлениями. Он был потрясен. Спустя несколько дней их наконец познакомили. Берлиоз тут же предложил Смитсон руку и сердце, она ответила согласием.
Почему Смитсон столь внезапно согласилась выйти замуж за человека, с которым прежде она не желала знаться? Трудно сказать. В ее карьере наступило затишье, и, возможно, ей надоели закулисные битвы за выигрышные роли. А возможно, Берлиоз ее очаровал. Наиболее вероятным объяснением кажется следующее: ее покорила чистейшая романтичность обстоятельств. В октябре 1833 года они поженились. Невеста ни слова не говорила по-французски, жених — по-английски, но они нашли другие способы общения; десять месяцев спустя у молодых супругов родился сын Луи.
ЖЕНЩИНЫ НОСЯТ ТРАУР, А МУЖЧИНЫ ЕГО… НЕ ВЫНОСЯТ!
Берлиоз вернулся к сочинению музыки, однако творчество приносило не слишком солидный доход. Ради дополнительного заработка композитор занялся музыкальной критикой и не отказался от должности заместителя директора библиотеки парижской консерватории. Замыкали круг его обязанностей регулярные гастроли в качестве дирижера. Дирижировал Берлиоз не столько мастерски, сколько по наитию, однако публику завораживала его манера размахивать палочкой, то резко сгибаясь, то съеживаясь, а то и подпрыгивая на сцене.
Увы, гастрольная жизнь по комфортности могла дать фору домашней. В глазах Берлиоза Гарриет была прежде всего Джульеттой и Офелией, и вряд ли реальная женщина способна соответствовать изо дня в день этому идеальному образу. К 1840 году их брак трещал по швам. Гарриет забросила домашнее хозяйство, прекратила заботиться о сыне и самой себе, а по ночам обрушивалась на мужа с пьяными тирадами, не давая ему уснуть.
Некоторое время Берлиоз терпел Гарриет, но затем сообразил: если его мучают ревностью и обвиняют в изменах, так пусть уж эти обвинения не будут голословными. В начале 1840-х у него начался роман с оперной певицей Марией Мартен (сценическое имя Мари Ресио). В 1844 году они стали жить вместе. Мария прославилась как завзятая сплетница и жуткая стерва, однако не ясно, насколько эта репутация соответствует действительности; возможно, даму оклеветали враги Берлиоза. (С одним из таких врагов, а именно с Вагнером, Мари вела затяжную войну.) Как бы то ни было, когда в 1854 году Гарриет умерла от удара, Берлиоз, выждав всего полгода, женился на Мари.
ВЕЧНЫЙ РОМАНТИК
В 1862 году Мари скоропостижно умерла от сердечного приступа. Ее похоронили на кладбище Монмартр. В последующие годы Берлиоз часто захаживал на кладбище и однажды вечером встретил там молодую женщину, лет на тридцать моложе него. Об этой женщине нам известно лишь одно — ее имя, Амели, — а также то, что она и Берлиоз полюбили друг друга. Однако через несколько месяцев отношения закончились, и мы не знаем, почему. По одной из версий Амели была замужем, и Берлиоз уехал в турне. Годом позже, прогуливаясь по кладбищу Монмартр, он обнаружил свежую могилу с именем Амели на надгробии. Вроде бы она тяжело заболела и умерла, пока композитор был на гастролях.
В 1867 году сын Берлиоза, ставший моряком, умер от желтой лихорадки в Гаване. С этим горем Берлиоз уже не справился, он внезапно превратился в немощного старика. В январе 1869 года он слег и 8 марта умер.
Сегодня к творчеству Берлиоза относятся по-разному: одни видят в нем отважного бунтаря и гениального новатора, другие снисходительно характеризуют его музыку как «много шума из ничего». В любом случае этот самый романтичный из романтиков оставил целую сокровищницу симфонических произведений — любителям музыки еще долго будет о чем поговорить и поспорить.
КРИТИКОМ МОЖЕТ БЫТЬ КАЖДЫЙ
Музыкальные обозреватели, современники Берлиоза, часто находили его оркестровые эксперименты странными и невразумительными. Вот как они высказывались о композиторе:
«Если говорить о музыке, то Берлиоз просто сумасшедший».
«Мне не с чем сравнить «Римский карнавал» Берлиоза — разве что с буйством и воплями огромного павиана, возбудившегося от изрядной дозы спиртного».
«Финал под названием «Оргия разбойников» — достойное завершение симфонии Берлиоза «Гарольд в Италии». Разбойники устраивают нечто вроде собрания прихожан или конференции, и когда ударные идут вразнос, это лишь подчеркивает общую неразбериху происходящего».
«Из композиторов новой школы Берлиоз, по нашему мнению, пользуется наименьшим уважением… Не нужно обладать пророческим даром, чтобы предсказать: не пройдет и ста лет, как имя Берлиоза не будет ведомо никому, кроме составителей энциклопедий и любителей старины».
СТРАСТИ ПО БЕТХОВЕНУ
Берлиоз был большим поклонником Бетховена и всегда воспринимал его музыку чрезвычайно эмоционально. На одном из концертов, где исполнялись произведения Бетховена, молодой композитор не мог унять слез. Его сосед, растроганный подобной реакцией, участливо обратился к нему: «Вы кажетесь расстроенным, мсье. Не выйти ли вам ненадолго в фойе?» — «Неужто вы полагаете, что я сюда развлекаться пришел?» — ответил Берлиоз.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ
Первой любовью Берлиоза была, конечно, не Амели, не Мари, не Гарриет и даже не Камилла. Соседку своего дедушки, восемнадцатилетнюю Эстель Дюбёф, Берлиоз увидел, когда ему было двенадцать лет, — и немедленно воспылал к ней всепоглощающей страстью. Пусть они обменялись всего несколькими фразами, память о ней композитор хранил всю жизнь.
В 1864 году, когда Берлиозу исполнился шестьдесят один, он отправился в Лион с намерением вновь увидеть Эстель. К тому времени Эстель была семидесятилетней вдовой уважаемого адвоката и матерью четверых взрослых детей. Она приняла Берлиоза весьма любезно — разумеется, она помнила его и знала, что он прославился. Однако письма, которые композитор затем начал посылать Эстель, наводят на мысль об очередном роковом влечении.
Берлиоз умолял Эстель переехать в Париж; когда она навещала друзей в Швейцарии, он выпытывал у нее адрес этих друзей с целью встретиться с ней в Швейцарии. Поначалу вдова была польщена подобным вниманием, затем обескуражена, а потом и слегка встревожена. Развязка наступила в 1866 году. С невероятным достоинством Эстель нажала на тормоза. Частые визиты должны прекратиться. Они могут и впредь переписываться, а также Берлиозу разрешается изредка навещать ее, но ничего сверх вышеперечисленного Эстель не потерпит.
В итоге первая и последняя любовь Берлиоза его пережила. Он не забыл Эстель и в завещании, отписав ей небольшую сумму. Это ли не убедительное доказательство того, что Берлиоз оставался романтиком до конца своих дней.
З ФЕВРАЛЯ 1809 — 4 НОЯБРЯ 1847
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ВОДОЛЕЙ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «СВАДЕБНЫЙ МАРШ» ИЗ МУЗЫКИ К КОМЕДИИ «СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ» (1842)
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: В КАЧЕСТВЕ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИ НЕСМЕТНОГО ЧИСЛА СВАДЕБНЫХ ЦЕРЕМОНИЙ
МУДРЫЕ СЛОВА: «С ТЕХ ПОР, КАК Я СОЧИНЯЮ МУЗЫКУ, Я ТВЕРДО ПРИДЕРЖИВАЮСЬ ПРАВИЛА, КОТОРОЕ УСТАНОВИЛ ДЛЯ СЕБЯ С САМОГО НАЧАЛА: НЕ ПИСАТЬ НИ СТРОЧКИ В УГОДУ ПУБЛИКЕ ИЛИ ХОРОШЕНЬКОЙ ДЕВУШКЕ, ПОЖЕЛАВШЕЙ УСЛЫШАТЬ ТО-ТО И ТО ТО; НО ПИСАТЬ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПО СОБСТВЕННОМУ УСМОТРЕНИЮ И К МОЕМУ ЛИЧНОМУ УДОВОЛЬСТВИЮ».
Феликс Мендельсон начал сочинять музыку еще ребенком, в тринадцать лет он опубликовал свой первый фортепианный квартет. Лиха беда начало, публикации продолжились: симфонии, концерты, песни для фортепиано и голоса — наследие композитора поражает своей огромностью.
Разве что не все песни написаны Мендельсоном. Среди работ композитора затесались сочинения его сестры Фанни. То был единственный способ явить миру ее композиции — приписав им авторство брата.
С Мендельсонами всегда так: вы думаете, что видите одного человека, а на самом деле их двое. Феликс вращался в обществе, путешествовал по Европе; Фанни сидела дома и вела хозяйство. Феликс дирижировал лучшими оркестрами, Фанни вынуждена была довольствоваться любительскими квартетами. Феликс стал международной суперзвездой, о Фанни никто слыхом не слыхивал. Но, несмотря на все различия, жизнь брата была неотделима от жизни сестры — и так до самой смерти.
ЧТО В ИМЕНИ ТВОЕМ?
Мендельсоны гордились своим происхождением от выдающегося немецкого мыслителя и еврейского философа восемнадцатого века Мозеса (Моисея) Мендельсона. Сын Моисея — Авраам — стал преуспевающим банкиром, но отцовским заветам не изменил: образование и интеллектуальные достижения высоко ценились в семье.
Однако с отцовской верой Авраам поступил иначе. Все его четверо детей были крещены, а сам Авраам и его жена Леа в 1822 году приняли лютеранство. Сменой религии они надеялись обезопасить своих детей и облегчить им жизнь, поскольку предубежденное отношение к евреям было повсеместным, а дискриминация — если не явные преследования — широко распространенной практикой. Авраам не только выбрал более «благополучную» веру, но и подправил свою фамилию: он стал называться Мендельсон-Бартольди, позаимствовав «Бартольди» у бывших собственников приобретенной им недвижимости. Авраам несомненно рассчитывал на то, что со временем еврейское Мендельсон отпадет само собой. (Его дети от двойной фамилии были не в восторге, но пользовались ею из уважения к отцу.)
Первые трое детей Мендельсонов родились в Гамбурге (Фанни в 1805 году, Феликс в 1809-м, Ревекка в 1811- м), однако в 1811 году семья бежала из города, спасаясь от наполеоновской армии. Они осели в Берлине, где родился четвертый ребенок — Пауль.
ДВА ПО ЦЕНЕ ОДНОГО
И Фанни, и Феликс начали брать уроки фортепиано в возрасте шести лет; будучи старше брата на четыре года, Фанни поначалу лидировала, и все только и говорили о ее необычайной одаренности. Однако вскоре Феликс догнал сестру, слушатели поражались его отменной техникой и эмоциональной выразительностью исполнения. Совместное обучение брата и сестры оборвалось раз и навсегда, когда Фанни исполнилось пятнадцать и ей сообщили, что отныне она должна озаботиться тем, что действительно важно для девушки, то есть подготовиться к роли жены и матери. «Возможно, музыка станет его [Феликса] профессией, тогда как для тебя она может и должна остаться лишь прелестной безделицей», — писал Авраам дочери.
В 1825 году Авраам отвез Феликса в Париж познакомиться с прославленными французскими музыкантами. В письмах Фанни сквозит зависть к брату, к его возможностям, зависть, которую Феликс, казалось, не замечал — либо отказывался замечать. Когда он раскритиковал парижских музыкантов и Фанни в ответ возмутилась, Феликс огрызнулся: «Кто из нас в Париже, ты или я? Так что, наверное, мне лучше знать».
Феликсу не было и двадцати, когда он с головой погрузился в музыкальное творчество. Летом 1826 года состоялась премьера одного из его произведений, не утратившего популярности по сию пору, — увертюры к шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь». Попытка написать оперу оказалась куда менее успешной. «Свадьба Камачо» с треском провалилась. Уязвленный Мендельсон за оперу более не брался.
Однако в 1827 и 1830 годах он издал два сборника песен. По три песни в каждом сборнике были написаны его сестрой — публикацию под ее именем сочли бы крайне неприличной.
Отучившись два года в Берлинском университете, Феликс ощутил себя готовым к карьере, предназначенной ему судьбой, — карьере пианиста-виртуоза и талантливого композитора. Он направился в Лондон, где в мае 1829 года была впервые исполнена его Симфония до минор, восторженно принятая публикой.
Его сестра тем временем исполнила свое предназначение, выйдя замуж. Для Фанни и ее жениха, художника Вильгельма Гензеля, путь к венцу был долгим и трудным; они полюбили друг друга в 1823 году, но Авраам и Леа противились браку по причине нестабильных доходов Гензеля. Родительского благословения влюбленные дожидались до тех пор, пока Гензель не получил место в Академии изящных искусств.
Опасения Фанни, что замужество лишит ее всякой возможности сочинять музыку, развеялись на следующий же день после свадьбы, когда Гензель усадил молодую жену за пианино и положил перед ней чистый нотный лист. Разумеется, домашние хлопоты отнимали у нее массу времени. В 1830 году Фанни родила сына, названного Себастьяном Людвигом Феликсом — в честь трех ее самых любимых композиторов. Все прочие беременности заканчивались выкидышами. И тем не менее Фанни, при поддержке Гензеля, устроила у себя в доме музыкальный салон, организовала небольшой хор и при каждом удобном случае занималась композицией.
ХРАНИТЕЛЬ СЕМЕЙНЫХ УСТОЕВ
Феликс же превратился в знаменитость, блиставшую в европейских концертных залах. Впрочем, в 1833 году его профессиональной гордости был нанесен удар, когда Берлинская вокальная академия не пожелала видеть Мендельсона своим новым директором, предпочтя ему Карла Фридриха Рунгенхагена. На самом деле Феликс по всем статьям превосходил Рунгенхагена — не говоря уже о таланте, — и, согласно настойчивым слухам, Феликса отвергли из-за его еврейского происхождения. Тогда Феликс сосредоточил свои усилия на Кёльнском музыкальном фестивале и Лейпцигском оркестре Гевандхауса, музыкальным руководителем которого его назначили в 1835 году.
В том же году от удара скоропостижно скончался Авраам. Потрясенный Феликс воспринял смерь отца как повеление свыше покончить наконец с безответственностью молодости и взять на себя обязанности взрослого зрелого мужчины. Твердо решив жениться, он принялся подыскивать невесту и в марте 1837 года сочетался браком с девятнадцатилетней Сесилией Жанрено. Сесилия была родом из Франкфурта, и, хотя родня Феликса так и не полюбила его жену, у Мендельсонов родилось пятеро детей, и все, кто знал эту пару, дружно свидетельствуют о любви и преданности обоих супругов.
Остепенившийся Феликс взял на себя еще одну обязанность — хранить семейные устои Мендельсонов. Когда в семье заговорили о том, стоит ли Фанни публиковать свои произведения, Феликс без обиняков высказался против этой идеи. Фанни, заявил он, «слишком уважает себя как женщину», чтобы становиться профессиональным композитором. «Главное для нее — дом, и она не помышляет ни о публике, ни о музыкальном мире, ни даже о самой музыке, покуда не удовлетворит насущные надобности своей семьи».
И все же в 1840-е годы Фанни расширила границы своей деятельности. Тысяча восемьсот сороковой год Гензели почти целиком провели в Италии, где творчество Фанни обрело восхищенных поклонников. Вернувшись в Берлин, она принялась сочинять с удвоенной энергией и в 1846 году, вопреки воле брата, начала искать издателей. Поиски скоро увенчались успехом: семь сборников песен были опубликованы один за другим.
ФЕЛИКС МЕНДЕЛЬСОН СТАЛ ЗНАМЕНИТЫМ КОМПОЗИТОРОМ, ТОГДА КАК ЕГО СТОЛЬ ЖЕ ОДАРЕННАЯ СЕСТРА ПРОЗЯБАЛА В БЕЗВЕСТНОСТИ.
Жизнь гастролирующего дирижера выматывала Феликса. Он жаловался на непомерную нагрузку, скучал в разъездах по жене и детям. И если мир Фанни расширялся, Феликс мечтал свой мир сузить.
СМЕРТЬ НА ДВОИХ
14 мая 1847 года Фанни репетировала с любительским камерным оркестром воскресное выступление, им предстояло сыграть «Вальпургиеву ночь» Феликса. Фанни села за пианино, и вдруг ее руки словно сковало холодом. Такое раньше случалось — и быстро проходило; так, пустяки, легкое недомогание. Она вышла в соседнюю комнату смочить руки теплым уксусом; прислушиваясь к музыке, обронила: «Как красиво!» — и лишилась чувств. Умерла она тем же вечером, так и не придя в сознание, очевидно вследствие инсульта.
Когда Феликсу сообщили о смерти сестры, он рухнул в глубокий обморок. Феликс не смог заставить себя поехать в Берлин на похороны. Тем летом друзья находили его «постаревшим и опечаленным». 28 октября Феликс взахлеб заговорил по-английски, Сесиль вызвала врача, и тот установил, что с композитором случился инсульт. Феликс то приходил в себя, то впадал в забытье; однажды он приподнялся и пронзительно вскрикнул. Скончался он 4 ноября и был погребен на берлинском кладбище рядом с Фанни — менее чем через полгода после ее смерти.
Во второй половине девятнадцатого века творчество Феликса подвергли суровому пересмотру, особенно в Германии. Хотя он всю жизнь исповедовал христианство, немцы упорно числили его евреем. Тон задавал Вагнер; по его словам, этот композитор «ни разу не сумел тронуть наши сердца и души, вызвать в нас то глубокое чувство, которого мы ждем от искусства», — исключительно по причине своего еврейского происхождения. При нацистах Мендельсона вычеркнули из истории немецкой музыки. Памятник Феликсу, стоявший перед Лейпцигским концертным залом, снесли и продали на металлолом. Но по окончании Второй мировой войны и в Европе, и в Америке музыка Мендельсона вновь завоевала публику, и сегодня его уверенно ставят в первые ряды музыкальных гениев.
Фанни было нечего терять, поскольку какой-либо профессиональной репутацией при жизни она не обзавелась. О горстке ее публикаций позабыли, а о ней самой если и вспоминали, то лишь в связи с Феликсом — мол, была у композитора такая сестра. Интерес к ней возродился в 1960-е, когда в музыкознание начали проникать веяния феминизма. Сегодня ее произведения переиздаются, хотя мнения критиков остаются противоречивыми: некоторые видят музыканта не менее гениального, чем ее брат, другие — талант, не получивший должного развития, а третьи и вовсе считают Фанни Мендельсон неизобретательным и даже заурядным композитором.
Я НЕ Я, А СЕСТРА МОЯ
Мендельсон не раз выступал с концертами в Англии, и в конце концов его представили королеве Виктории и ее супругу принцу Альберту. Принцу, немцу по национальности, и обожавшей музыку королеве композитор пришелся, что называется, ко двору, и вскоре его начали приглашать на семейные музыкальные вечера в Букингемский дворец.
Как-то вечером королева изъявила желание спеть что-нибудь из первого сборника песен Мендельсона и попросила автора ей аккомпанировать. Выбрав свою любимую «Итальянскую» песню, королева, по свидетельству Мендельсона, исполнила ее «очень мило и чисто».
И лишь когда песня отзвучала, композитор счел своим долгом признаться, что «Итальянская» на самом деле написана его сестрой[10].
НЕ НА ТОГО ПИАНИСТА НАПАЛИ!
Мендельсон обладал феноменальной музыкальной памятью, поражавшей его коллег. В 1844 году его пригласили солировать в Четвертом фортепианном концерте Бетховена, и, когда он прибыл на концерт, обнаружилось, что ни у кого нет нот партии фортепиано. Хотя Мендельсон не заглядывал в эти ноты по меньшей мере года два, он сыграл по памяти, и сыграл блестяще.
А много раньше он совершил даже более впечатляющий подвиг на исполнении «Страстей по Матфею» Баха, которые Мендельсон буквально спас от забвения. Мендельсон намеревался не только дирижировать мессой, но и исполнять партию фортепиано, однако, заняв место за роялем, он вдруг увидел перед собой не партитуру Баха, а другие ноты, всего лишь похожие на партитуру. Мендельсон мог задержать начало концерта и потребовать, чтобы ему принесли партитуру «Страстей», либо он мог закрыть «неправильные» ноты и музицировать по памяти. Однако Феликс поступил иначе. Исполняя клавишную партию и дирижируя, он время от времени поглядывал в ноты и исправно переворачивал страницы. Никто и не догадался, что с его стороны это просто трюк.
РЕИНКАРНАЦИЯ БАХА
Любовь Мендельсона к музыке Баха не прошла бесследно для публики, он заново открыл для слушателей красоту ранних произведений этого мастера восемнадцатого века. Возрожденные с легкой руки Феликса «Страсти по Матфею» принялись исполнять по всей Европе, и очень скоро имя Мендельсона стало неразрывно связано с именем Баха. Эта тесная связь не могла не вызвать разного рода комментарии. Берлиоз обронил однажды: «Нет Бога, кроме Баха, и Мендельсон — пророк его».
КОЛБАСКИ — ВОТ ЭТО СЧАСТЬЕ!
Мендельсону приходилось часто и подолгу разъезжать с концертами, и, как всякий путешественник, он скучал по домашнему уюту и привычной обстановке. На гастролях в Англии в 1846 году в честь Мендельсона устраивали один прием за другим. Но сам он с наибольшим удовольствием вспоминал не о торжественных ужинах, а о том, как случайно наткнулся на мясную лавку, где торговали настоящими немецкими колбасками. Немедленно купив длинную связку жареных колбасок, композитор съел их не сходя с места.
ПРЕРВАННАЯ ФУГА
В той же Англии с Мендельсоном произошел такой случай. Его специально пригласили на воскресную вечернюю службу в лондонский собор Святого Павла, с тем чтобы под занавес он сыграл что-нибудь на органе. Однако затягивание службы пришлось не по вкусу церковным служителям, в их интересах было побыстрее выдворить прихожан и запереть собор. Мендельсон начал играть величественную фугу Баха. Публика, затаив дыхание, внимала нарастающей мощи этой музыки, — и вдруг многоголосый орган онемел. Служители остановили меха, нагнетавшие воздух в органные трубы. И все же два дня спустя Мендельсону удалось завершить фугу, столь грубо прерванную в соборе Святого Павла, — но в другой церкви, куда его позвал выступить тамошний органист.
Не ищите в оглавлении этой книги женских имен, вы их не найдете. По той причине, что все «самые-самые» западные композиторы наделены от природы по крайней мере одним общим свойством — наличием Y-хромосомы.
Виновата в таком положении вещей многовековая традиция не допускать женщин к музыкальному образованию и выступлениям на публике. В Средние века женщинам запретили услаждать слушателей пением и игрой на музыкальных инструментах, хотя в тиши аббатств монахини создавали оркестры и даже сочиняли музыку. Запрет на женские публичные выступления сняли только тогда, когда кастраты уже не могли удовлетворять спрос на высокие голоса. (Кастрацию юных певцов окончательно сочли предосудительной в конце восемнадцатого века.) Женщины получили возможность прославиться в качестве оперных певиц — впрочем, нелегко добиться серьезного отношения к себе как к артистке, если все вокруг держат тебя за проститутку.
Кроме оперной сцены, иные пути в музыку для женщин были отрезаны. На протяжении всего девятнадцатого века женщин не принимали в музыкальные учебные заведения, так что учиться они могли только дома. Но даже если женщине удавалось получить солидную подготовку, применить свои умения на практике означало бросить вызов условностям и натолкнуться на непонимание окружающих.
Лишь в середине двадцатого века в составе ведущих оркестров появились женщины. В разгар Второй мировой войны они заняли места мужчин, призванных в армию. С тех пор женщин среди музыкантов становится все больше и больше, однако женщинам-дирижерам и по сей день приходится доказывать свою состоятельность — пусть даже те, кто смог пробиться, вроде Марин Олсоп, руководившей Балтиморским симфоническим оркестром, блестяще продемонстрировали, что женщины способны управиться с дирижерской палочкой не хуже мужчин.
В результате и вопреки духу времени в искусстве композиции по-прежнему доминируют мужчины. Не то чтобы женщин-композиторов вовсе не существует. Например, англичанка Элизабет Маконки (1907–1994) создала замечательную музыку к поэтическим произведениям, в том числе к известному стихотворению Дилана Томаса «И смерть свою утратит власть»[11]. Маконки считалась лучшей студенткой на курсе в Королевском музыкальном колледже, но престижную стипендию Мендельсона она не получила, поскольку, как сказал директор колледжа: «Вы же замуж выйдете и больше ни одной ноты не напишете». Ни одно произведение, написанное женщиной, не укоренилось в современном репертуаре концертных залов или оперных театров, хотя, судя по некоторым признакам, ситуация меняется — женщины-композиторы все чаще и внушительнее заявляют о себе.
1 МАРТА 1810 — 17 ОКТЯБРЯ 1849
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ПОЛЯК
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ПОХОРОННЫЙ МАРШ» (1837), ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ «СОНАТЫ ДЛЯ ФОРТЕПИАНО № 2 СИ-БЕМОЛЬ МИНОР»
ГДЕ ВЫ СЛЫШАЛИ ЭТУ МУЗЫКУ: ВСЯКИЙ РАЗ, КОГДА В СТАРЫХ МУЛЬТИКАХ ПРО БАГЗ БАННИ УМИРАЕТ КАКОЙ-НИБУДЬ ПЕРСОНАЖ
МУДРЫЕ СЛОВА: «КАК БЫ Я ХОТЕЛ ВЫБРОСИТЬ ИЗ ГОЛОВЫ МЫСЛИ, ОТРАВЛЯЮЩИЕ СЧАСТЬЕ И ПОКОЙ МОЕЙ ЖИЗНИ. И ОДНАКО ПРЕДАВАТЬСЯ ТАКИМ МЫСЛЯМ ДОСТАВЛЯЕТ МНЕ УДОВОЛЬСТВИЕ СВОЕГО РОДА».
У публики к Фредерику Шопену была одна претензия: он слишком тихо играл. Его фортепианные выступления не наполняли зал звучными аккордами, а сдержанные композиции терялись в больших пространствах.
Тихое звучание — в этом весь Шопен. Грандиозности Листа и Берлиоза, в ту пору доминировавших на сцене, Шопен противопоставлял умеренность. Ему недоставало самолюбия, чтобы продвигать свою музыку, разъезжая с концертами по городам и весям; недоставало харизмы, чтобы доводить поклонников до исступления; недоставало дерзости, чтобы претендовать на статус знаменитости.
Но недостаток самонадеянности с лихвой компенсировался величиной таланта. Мало кто слышал игру Шопена; вдобавок его выступления отличались неровностью. Но тех, кому довелось слышать Шопена, когда он был в ударе, утонченная выразительность его музыки сражала наповал. В эпоху романтизма с преобладающей тенденцией к мощной, напористой музыке Шопен занимал иную, особую позицию: он сочинял вещи интимные, личные, тихие — и доказал, что гению не обязательно играть громко, чтобы его заметили.
ДОМОЙ ВОЗВРАТА НЕТ[12]
Фредерик был вторым ребенком и единственным сыном Николя Шопена и Юстины Кржижановской. Николя был родом из Франции, в Польшу он перебрался, спасаясь от революции. Фредерик родился в деревне Желязова-Воля, где учительствовал его отец; когда мальчику исполнилось семь месяцев, семья переехала в Варшаву. В столице Николя преподавал французский язык в Варшавском лицее и держал пансион для студентов.
Первым учителем музыки для Фредерика стала его сестра Людвика. Одаренность мальчика проявилась рано, и в семь лет он уже выступал перед публикой. Отучившись в Варшавской консерватории, Шопен с грустью осознал, что Польша мало что способна предложить профессиональному музыканту. Он не хотел уезжать — на родине складывалась неспокойная политическая ситуация и все громче раздавались голоса патриотически настроенных поляков, требовавших независимости от России.
И все же в начале ноября 1830 года Шопен покидает Варшаву и отправляется в путешествие по Европе, увозя с собой горсть родной земли в серебряном сосуде. В том же месяце началось Польское восстание, которое было жестоко подавлено русскими войсками. Шопен переживал за свою семью и мучился чувством вины от того, что оставил родину в трудный час. Ему также пришлось смириться с тем, что вернуться домой у него больше нет шансов. Он превратился в политического беженца.
В сентябре 1831 года Шопен прибыл в Париж, еще не догадываясь, что во Франции он задержится очень надолго. Шопен сразу окунулся в круговерть парижской жизни: свел знакомство с композиторами Мендельсоном, Листом, Берлиозом, писателями Оноре де Бальзаком и Виктором Гюго и художником Эженом Делакруа. С целью представиться парижской публике в феврале 1832 года Шопен выступает с дебютным концертом. Зал заполнился лишь на треть, но критики объявили выступление Шопена «незабываемым». Один из них особо похвалил исполнительскую манеру пианиста — «элегантную, мягкую, без малейшего нажима», — правда, с оговоркой: звук порою был настолько тихим, что приходилось напрягать слух, чтобы расслышать музыку.
Любой другой виртуоз развил бы успех. Но не Шопен. Организация концертов была делом хлопотным, а Шопен предпочитал не суетиться. За всю жизнь он выступил перед публикой менее тридцати раз.
Нередко случалось и так, что объявленный концерт отменяли по причине плохого самочувствия исполнителя. В 1830-е годы композитора постоянно мучили приступы бронхита или «инфлюэнцы», сопровождавшиеся тяжелым, изматывающим кашлем. Недомогания Шопен упрямо списывал на слабое здоровье, утешаясь этим дилетантским диагнозом — все лучше, чем неизлечимая форма туберкулеза. Не имея доходов от концертов, Шопен пытался заработать, публикуя свои произведения и давая уроки игры на фортепиано. За нотные издания композиторам платили гроши, и никто еще не разбогател на частных уроках — Шопен едва сводил концы с концами.
ВПЕРЕД, НА ЛОДКЕ ЛЮБВИ!
Тучи однако развеивались, когда в жизни композитора появлялась любовь. В 1835 году на немецком курорте, куда Шопен отправился, чтобы встретиться с родителями, он влюбился в Марию Водзинскую, девушку из аристократической польской семьи, знакомой ему еще по Варшаве. На следующий год, и опять в Германии, Шопен сделал Марии предложение. Девушка согласилась стать его женой, но мать Марии настояла на том, чтобы официальное объявление о помолвке отложили до тех пор, пока отец Марии, остававшийся в Польше, не даст своего благословения. Ожидание затянулось на долгие месяцы; минуло больше года, а затем мать Марии попросила Шопена прекратить всякие отношения с ее дочерью. Сложив письма Марии в стопку, Шопен перевязал их лентой и написал поверх: «Моя печаль».
Удар смягчила другая женщина, совершенно непохожая на бывшую невесту Шопена. В 1837 году Лист познакомил его с Амандиной Авророй Люсиль Дюпен, баронессой Дюдеван, более известной под именем Жорж Санд. К тому времени ее романами, по сути феминистскими (хотя тогда еще и слова такого не было), уже зачитывались, а сама она эпатировала окружающих тем, что носила мужские костюмы и курила сигары. С первого взгляда писательница вызвала у Шопена острую неприязнь, он писал другу: «Что за отвратительная женщина эта Санд! Да и женщина ли она вообще? Я что-то в этом сомневаюсь».
Но когда несколько месяцев спустя Шопен снова встретился с этой дамой, неприязнь сменилась влечением. Санд ответила тем же, у них начался бурный роман, не омрачаемый ничем, кроме одного досадного обстоятельства: брошенного писательницей любовника, драматурга по имени Фелисьен Мальфиль. Оскорбленный отставкой Мальфиль фланировал под окнами Шопена с пистолетом за пазухой. Влюбленной парочке пришлось убраться из города.
Они поселились на Майорке, очевидно, предвкушая жизнь в средиземноморском раю, однако столкнулись с непониманием местного консервативного населения, не одобрявшего «незаконного» сожительства и особенно «разведенку» Санд, щеголявшую в брюках. Наверное, весной нет ничего лучше виллы в сельской местности, но дождливой осенью сырость и холод проникают во все щели. Шопен начал кашлять кровью. Владелец виллы, смекнув, что Шопен болен вовсе не простудой, не бронхитом и даже не гриппом, вынудил арендаторов немедленно съехать.
Санд бросилась искать, куда бы им перебраться, но отыскала лишь брошенный монастырь. Если темные, промозглые кельи и годились для монахов, отвергающих греховный мир, то для любовников на отдыхе они стали суровым испытанием. Шопен, Санд, ее двое детей и прислуга столкнулись с самыми что ни на есть примитивными бытовыми условиями. К февралю Шопен настолько разболелся, что едва стоял на ногах. Вдвоем с Санд они вернулись во Францию — на суденышке, перевозившем вонючих, визжащих свиней.
НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ ПРОСТО НЕ ПОНИМАЮТ НАМЕКОВ
Затем Шопен долго отлеживался в Марселе, прежде чем достаточно окреп, дабы двигаться дальше, в Париж. Экзотических каникул Шопен и Санд больше себе не устраивали. Зимы проводили в Париже в смежных квартирах, лето неизменно заставало их в Ноан-Вик, усадьбе Жорж Санд, купленной еще ее матерью Марией-Авророй. Там, в тишине и покое, Шопен написал многие из своих лучших произведений.
В КОМПАНИИ СВОЕЙ ЛЮБОВНИЦЫ, ФРАНЦУЗСКОЙ РОМАНИСТКИ ЖОРЖ САНД, УМИРАЮЩИЙ ОТ ЧАХОТКИ ШОПЕН ПЛЫЛ ВО ФРАНЦИЮ НА СУДЕНЫШКЕ, НА КОТОРОМ ПЕРЕВОЗИЛИ СВИНЕЙ.
Много лет Санд нянчилась с Шопеном, пеклась о его здоровье, но в конце концов выдохлась. Однако, вместо того чтобы откровенно объясниться с ним, она написала роман «Лукреция Флориани». Главная героиня, почти точная копия автора, влюбляется в князя Кароля, в котором невозможно не узнать Шопена. Отношения заканчиваются тем, что ангелоподобная Лукреция — благородству ее духа под стать разве что ее же неземная красота — выдворяет вон князя, проявившего себя безумным ревнивцем и никчемным нахлебником. Друзья Шопена возмутились, но сам композитор отметил лишь непревзойденные творческие способности Санд.
Когда намеки не подействовали, Санд вернула фабриканту роялей тот инструмент, на котором Шопен играл в Ноане. И только после этого они расстались.
Почти сразу же после разрыва с Санд расторопная Джейн Стерлинг, певица, пригласила Шопена посетить Англию. Во Франции назревал очередной политический кризис, на улицах было неспокойно, и тяжело больной композитор не удержался от искушения принять приглашение, хотя Стерлинг действовала ему на нервы. В апреле 1848 года он прибыл в Лондон. Стерлинг окунула его в водоворот светской жизни, она словно не замечала ни изможденности своего кумира, ни крови на его носовых платках.
Возможно, тому была причиной болезнь, но лондонскую публику Шопену покорить не удалось. Нисколько не смутившись этим, мисс Стерлинг поволокла композитора в Шотландию, где он промерзал до костей в сырых, плохо отапливаемых замках. Шопен изо всех сил старался развеять слухи о своей грядущей свадьбе со Стерлинг; мало того что англичанка нисколько не привлекала его, — состояние его здоровья исключало любые брачные намерения. Он говорил другу: «Я сейчас ближе к могиле, чем к супружескому ложу».
НЕЗАБЫВАЕМАЯ МУЗЫКА
Поездка в Англию завершилась в ноябре 1848 года. Шопену наконец удалось вырваться из цепких рук мисс Стерлинг, которая взяла привычку часами читать ему Библию в надежде обратить композитора в кальвинизм. В Париж Шопен вернулся чрезвычайно ослабленным; друзья нашли ему жилье и вызвали из Польши его сестру Людвику. Менее чем через год, ранним утром 17 октября, Шопен скончался. Скорбь друзей и близких была глубокой и искренней. На похоронах Шопена исполняли «Реквием» Моцарта, а когда тело композитора опустили в могилу, горсть польской земли, привезенной им с родины, бросили на гроб. Сегодня завораживающие, изысканные произведения Шопена звучат во всех концертных залах; впрочем, ценность его музыки никогда не подвергалась сомнению. Шопен своей жизнью доказал, что совсем не обязательно быть яркой личностью, чтобы оставить в веках несмываемый след.
ДОМ ТАМ, ГДЕ СЕРДЦЕ
Покинув Польшу в 1830 году, Шопен больше не вернулся на родину — во всяком случае при жизни. Было произведено вскрытие тела композитора, и сестра Шопена Людвика потребовала изъять сердце брата. После того как останки Шопена предали парижской земле, Людвика увезла сердце в Польшу, где его замуровали в колонну варшавской церкви Святого Креста.
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА… ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА… ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА…
Относительно ранняя смерть Шопена породила немало романтических историй о его последних днях. Особенно удивительно разнообразие свидетельств о последних словах Шопена, притом что человек, который с трудом дышал, вряд ли мог быть настолько разговорчивым. Согласно одной версии, композитор прошептал, имея в виду Жорж Санд: «Она обещала, что я умру у нее на руках». В другом варианте Шопен сказал друзьям: «Сыграйте Моцарта в память обо мне». Третьи утверждают, что композитор изрек: «Редко кого Господь сподобит узнать, когда наступит его смертный час». По четвертой версии, исходящей от священника, Шопен прижал распятие к груди и воскликнул: «Наконец-то я припаду к источнику Благодати!» Но, пожалуй, более всего пронзительной горечи заключено в еще одной фразе, приписываемой Шопену на смертном одре: «Когда кашель задушит меня, умоляю, вскройте мое тело, чтобы не похоронить меня заживо».
ШОПЕНЗЕ
Одним из лучших исполнителей Шопена был выходец из Украины Владимир де Пахман (1848–1933). Пианист часто опаздывал на свои выступления, но, когда бы он ни явился, первым делом де Пахман зорко оглядывал слушателей, и если кто-либо вызывал у него раздражение, он не колеблясь приказывал «провинившемуся» покинуть зал. Однажды ему не понравилась чересчур кокетливая шляпка, и де Пахман отказывался играть, пока обладательница шляпки не вышла вон.
Играя, де Пахман постоянно комментировал как само произведение, так и собственное исполнение. «А теперь мелодия», — объявлял он. Или: «Здесь надо повнимательнее». Приближаясь к трудному пассажу, пианист подбадривал себя: «Мужайся, де Пахман!» А успешно преодолев опасное место, одобрительно восклицал: «Браво, де Пахман!»
Хотя кое-кто находил манерность де Пахмана невыносимой — Рахманинов называл его шарлатаном, — почитатели пианиста полагали, что за мастерство ему многое можно простить, включая эксцентричность. Наибольших похвал де Пахман удостоился за выразительные интерпретации Шопена. Однажды великий Лист предварил его концерт таким обращением к публике: «Те, кто никогда прежде не слышали подлинного Шопена, сегодня его услышат». В конце концов в представлении слушателей имена Шопена и де Пахмана оказались столь неразрывны, что некий американский критик придумал для этого блестящего пианиста, склонного к клоунаде, прозвище Шопензе.
8 ИЮНЯ 1810 — 29 ИЮЛЯ 1856
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: БЛИЗНЕЦЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: КЛАССИЦИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ГРЕЗЫ» ИЗ ЦИКЛА «ДЕТСКИЕ СЦЕНЫ»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: КАК НИ СТРАННО «ГРЕЗЫ» ЧАСТО ЗВУЧАЛИ Б АМЕРИКАНСКОМ АНИМАЦИОННОМ СЕРИАЛЕ ВЕСЕЛЫЕ МЕЛОДИИ», В ТОМ ЧИСЛЕ В МУЛЬТИКЕ «КАК ЗАЙЦУ БАНТИК» (1944) С «УЧАСТИЕМ» БАГЗ БАННИ.
МУДРЫЕ СЛОВА: «ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СОЧИНЯТЬ МУЗЫКУ, НУЖНО ВСЕГО ЛИШЬ ПРИПОМНИТЬ МОТИВ, КОТОРЫЙ ДО ВАС НИКОГО НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАЛ».
Жизнь Роберта Шумана — это история любви. И как во всякой хорошей любовной истории, здесь имеются сильный, пылкий юноша, прелестная девушка с характером и подлый, мерзкий негодяй. Любовь в итоге побеждает, и влюбленная пара живет долго и счастливо.
Разве что эта пара провела вместе не слишком много времени. В жизнь Роберта Шумана — и, разумеется, в его брак с Кларой Вик — бесцеремонно ворвалась болезнь, превратив композитора в безвольную жертву крикливых демонов и жутких галлюцинаций. Он умрет в доме для умалишенных, настолько повредившись разумом, что под конец перестанет узнавать свою возлюбленную.
Но за трагическим концом Шумана следует трогательный эпилог. Жизнь Клары без Роберта, человека, которого она обожала с восьми лет, — это тоже своего рода прекрасная история любви.
ПАРЕНЬ ВСТРЕЧАЕТ ДЕВУШКУ
Родился Шуман в 1810 году в Цвиккау, городе на востоке Германии, в Саксонии. Отец его, Август Шуман, был книгоиздателем и писателем. Роберт рано проявил интерес к занятиям музыкой, однако родители сочли юриспруденцию куда более перспективной профессией. В 1828 году Шуман поступил в Лейпцигский университет, но, вместо того чтобы овладевать юридическими премудростями, Шуман набился в ученики к Фридриху Вику, которого многие — и прежде всего он сам — считали лучшим преподавателем игры на фортепиано в Европе.
Наверное, Шуман сильно огорчился, когда понял, что в качестве пианиста он в подметки не годится восьмилетней дочери Вика Кларе. Вик посадил дочь за инструмент в пятилетием возрасте с намерением сделать из нее музыкального вундеркинда и доказать тем самым, что его педагогическому методу нет равных, если уж он от девочки — девочки! — сумел добиться виртуозной игры. Оба ученика быстро подружились, Шуман читал Кларе сказки, покупал конфеты — словом, вел себя как старший брат, склонный побаловать сестренку. У девочки, вынужденной заниматься с утра до ночи, радостей в жизни было немного, и в Роберте она души не чаяла.
Молодой человек приложил массу усилий, чтобы стать пианистом-виртуозом. Помогал природный талант — до тех пор, пока в среднем пальце правой руки не появились боли, а затем и онемение. В надежде вернуть пальцу гибкость, Шуман воспользовался механическим устройством, чем загубил палец окончательно. С горя он начал сочинять музыку и вскоре вновь обрел уверенность в себе. В 1832 году он дебютировал своей Первой симфонией[13].
Тем временем Шуман завел интрижку со служанкой по имени Кристель — и заразился сифилисом. Знакомый доктор прочел Шуману мораль и дал лекарство, не оказавшее ни малейшего воздействия на бактерии. Однако спустя несколько недель язвы зажили, и Шуман возрадовался, решив, что болезнь отступила.
ПАРЕНЬ РАССТАЕТСЯ С ДЕВУШКОЙ — НА ВРЕМЯ
Когда Вик с Кларой отбыли на длительные гастроли по Европе, Шуман развил бурную деятельность. Он много сочинял; основал «Новый музыкальный журнал», превратившийся вскоре в довольно влиятельное издание, в котором Шуман объяснял публике, чем хороши такие композиторы, как Берлиоз, Шопен и Мендельсон. Он даже успел обручиться с некой Эрнестиной фон Фрикен; впрочем, ненадолго.
Из турне вернулась Клара. Ей было всего шестнадцать, Шуману двадцать пять, но между шестнадцатилетней девушкой и восьмилетней девочкой — разница огромная. Клара давно любила Шумана, и зимой 1835 года уже он влюбился в нее. Милые ухаживания, поцелуи украдкой, танцы на Рождественских вечерах — все было исключительно невинно, но только не в глазах Фридриха Вика. Отец запретил Кларе видеться с Робертом.
Почти два года Вик держал молодых людей на расстоянии друг от друга, однако разлука не охладила, а лишь упрочила их чувства. Возражения Вика против брака между его дочерью и Робертом были до некоторой степени обоснованы: Шуман зарабатывал на жизнь сочинением музыки и журнальными публикациями, иными доходами он не располагал, и женитьба на Кларе, не приученной к ведению домашнего хозяйства, была ему просто не по карману — супругам потребовалась бы целая армия прислуги. У Вика был иной меркантильный интерес (возможно, не слишком резонный) — он рассчитывал на блестящее музыкальное будущее самой Клары. Годы, потраченные на обучение Клары, ее отец рассматривал как инвестиции, которые обязаны были с лихвой окупиться. А Шуман, с точки зрения Вика, норовил лишить его чаемого богатства.
Вик отчаянно сопротивлялся. Он снова отправил дочь в многомесячное турне, обвинил Шумана в безнравственности и разврате и постоянно выдвигал все новые требования, прекрасно зная, что Шуман не в состоянии их исполнить. Законодательство Саксонии было ему только на руку. Даже достигнув совершеннолетия, то есть восемнадцати лет, Клара не могла выйти замуж без согласия отца. Вик в согласии отказал, и молодые люди подали на него в суд. Сражение затянулось на годы. Вик даже попытался испортить карьеру дочери, подговаривая организаторов концертов не связываться с этой «падшей, растленной, отвратительной» женщиной. Страсти кипели нешуточные, и все же 12 сентября 1840 года молодые люди поженились, за день до двадцать первого дня рождения Клары. С их первого поцелуя минуло пять лет.
КЛАРАБЕРТ — ЗАДОЛГО ДО БРАНДЖЕЛИНЫ[14]
Брак Шуманов удивительно напоминает современный способ «ведения совместного хозяйства». Роберт и Клара были профессионалами, и ни тот, ни другая не собирались бросать работу ради семьи. А значит, им приходилось договариваться и находить компромиссы, поскольку тонкие стены их квартиры не позволяли обоим одновременно сидеть за своими фортепиано. Денег постоянно не хватало. Гастроли Клары приносили изрядный доход, но это означало, что либо супруги расстаются надолго, либо Роберт таскается по свету вслед за женой.
Кроме того, беременной на гастроли не поедешь, а Клара беременела часто. За четырнадцать лет она родила восьмерых детей (лишь один умер в младенчестве) и перенесла по меньшей мере два выкидыша. Шуманы обожали своих детей, а Роберт с удовольствием обучал их игре на фортепиано. Некоторые из наиболее популярных сочинений Шумана были написаны для его детей.
Первые годы супружества Шуманы провели в Лейпциге (где тесно общались с Мендельсонами), потом переехали в Дрезден. В 1850 году композитору предложили должность генеральмузикдиректора (музыкального руководителя) Дюссельдорфа. Шуман давно мечтал поработать с хором и оркестром, но явно переоценивал свои возможности. Дирижер из него получился плохой. Он был сильно близорук и с трудом различал первые скрипки в оркестре, не говоря уж об ударных на задах сцены. А кроме того ему недоставало харизмы, весьма желательной для успешного дирижера. После совсем уж катастрофического концерта в октябре 1853 года его уволили.
АНГЕЛЫ И ДЕМОНЫ
В провале дирижерской карьеры Шумана сыграли роль и проблемы со здоровьем. Композитор страдал головными болями, головокружениями и «нервными приступами», укладывавшими его в постель. Последний год в Дюссельдорфе выдался особенно тяжелым: Шуман перестал слышать высокие ноты, часто ронял палочку, терял чувство ритма.
ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ ВИДЕНИЕМ ХОРА АНГЕЛОВ, ОБОРАЧИВАЮЩИХСЯ ДЕМОНАМИ, ШУМАН КАК БЫЛ, В ХАЛАТЕ И ШЛЕПАНЦАХ, НЫРНУЛ В РЕЙН.
А дальше началось самое страшное. Шуман услышал прекрасную музыку и пение хора ангелов. Внезапно ангелы обратились в демонов и попытались затащить его в ад. Шуман предостерег беременную Клару, велев ей не подходить к нему, иначе он может ее ударить.
Утром 27 февраля 1854 года Шуман выскользнул из дома — на нем были лишь халат и шлепанцы — и устремился к Рейну. Каким-то образом миновав заставу у входа на мост, он забрался на перила и бросился в реку. К счастью, его странный вид привлек внимание прохожих; Шумана быстро вытащили из воды, завернули в одеяло и отвели домой.
Вскоре его поместили в частную лечебницу для душевнобольных. Иногда он был тих и приятен в общении и даже немного сочинял. Но чаще Шуман кричал, отгоняя видения, и дрался с санитарами. Его физическое состояние неуклонно ухудшалось. Летом 1856 года он отказался принимать пищу. На последнем свидании с Кларой Роберт едва мог говорить и не вставал с постели. Но Кларе казалось, что он узнает ее и даже пытается обнять. Рядом не нашлось достаточно жесткого человека, чтобы объяснить ей: Шуман уже давно никого не узнает и не контролирует свои движения. Спустя два дня, 29 июля 1856 года, он умер.
Что же погубило его талант и свело в могилу в относительно молодом возрасте сорока шести лет? Современные медики почти единодушно утверждают, что Шуман страдал третичным сифилисом. Инфекция тлела в его организме на протяжении двадцати четырех лет. Клара не заразилась, потому что в латентной фазе сифилис не передается половым путем. Одна доза пенициллина поставила бы композитора на ноги[15].
Клара осталась вдовой с семью детьми. Она отказалась от помощи друзей, предлагавших устраивать благотворительные концерты, заявив, что обеспечит себя сама. И обеспечивала в течение многих лет — успешными гастролями. Она часто играла музыку своего мужа и воспитывала детей в любви к отцу, которого младшие дети даже не помнили. О ее длительных и сложных отношениях с Иоганнесом Брамсом будет сказано в главе, посвященной этому композитору, а сейчас лишь заметим, что если Клара в конце концов и влюбилась в кого-то другого, она никогда не переставала любить Роберта.
Клара пережила Шумана на сорок лет. Их брак длился всего шестнадцать лет, причем последние два года Шуман был безумен, — и тем не менее Клара оставалась верна ему до самой смерти.
ДВА ШУ НА МУЗЫКАЛЬНОМ РИНГЕ
По причине сходного звучания имен Шумана часто не могут отличить от другого композитора, Шуберта. Давайте проясним ситуацию: Франц Шуберт родился в пригороде Вены в 1797 году. Учился композиторскому мастерству у Сальери и сумел добиться известности. Как и Шуман, он болел сифилисом и, судя по всему, много пил. Умер Шуберт в 1828 году и был похоронен рядом со своим другом Бетховеном. Сегодня его главным образом ценят за «Неоконченную симфонию» и «Форельный» квинтет.
Сходства между этими двумя людьми не так уж много, если не считать рода занятий и одинакового первого слога в имени. Однако их то и дело путают; самый знаменитый ляп случился в 1956 году, когда на марке, выпущенной в ГДР, изображение Шумана было наложено на ноты музыкального произведения Шуберта.
КЛАРУ ШУМАН НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ — ДАЖЕ ПРУССКАЯ АРМИЯ
Дрезденское восстание в мае 1849 года привело к изгнанию саксонской королевской семьи и учреждению временного демократического правительства, однако достижения революции надо было оборонять от прусских войск. Шуман всю жизнь был республиканцем, но, имея четверых маленьких детей и беременную жену, он не рвался геройствовать на баррикадах. Когда к нему на дом явились активисты и принудительно завербовали его в революционный отряд, Шуманы со старшей дочерью Марией сбежали из города.
Трое младших детей остались с экономкой в относительной безопасности, но, естественно, семья хотела воссоединиться. Поэтому Клара, покинув надежное убежище в сельской местности, решительно направилась в Дрезден. Она выехала в три часа утра в сопровождении слуги, оставила экипаж в миле от города и, минуя баррикады, пешком добралась до дому. Подняла спавших детей, схватила кое-что из одежды и также пешком двинула обратно, не обращая внимания ни на пламенных революционеров, ни на пруссаков, больших любителей пострелять. Смелости и отваги этой удивительной женщине было не занимать.
МОЛЧАЛЬНИК ШУМАН
Шуман славился своей неразговорчивостью. В 1843 году Берлиоз рассказывал, как он понял, что его «Реквием» действительно хорош: даже молчальник Шуман вслух одобрил это произведение. Напротив, Рихард Вагнер взбесился, когда, высказавшись обо всем на свете, начиная с музыкальной жизни в Париже и кончая политикой Германии, он не удостоился от Шумана в ответ ни слова. «Невозможный человек», — заявил Вагнер Листу. Шуман, со своей стороны, заметил, что его молодой коллега (на самом деле Рихард Вагнер был всего лишь на три года моложе Шумана) «одарен невероятной болтливостью… слушать его утомительно».
С ЭТИМ К МОЕЙ ЖЕНЕ, ПОЖАЛУЙСТА
Не так-то легко быть женатым на блестящей пианистке. Однажды после великолепного выступления Клары некий джентльмен подошел к Шуманам, дабы поздравить исполнительницу. Чувствуя, что надо что-то сказать и мужу, этот человек повернулся к Роберту и вежливо спросил: «Скажите, сударь, вы тоже увлекаетесь музыкой?»
22 ОКТЯБРЯ 1811 — 31 ИЮЛЯ 1886
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ВЕСЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ВЕНГР
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ВЕНГЕРСКАЯ РАПСОДИЯ № 2»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: В ОСКАРОНОСНОМ МУЛЬТФИЛЬМЕ ИЗ АНИМАЦИОННОГО СЕРИАЛА «ТОМ И ДЖЕРРИ* КОШАЧИЙ КОНЦЕРТ» (1946)
МУДРЫЕ СЛОВА: «МОЙ ОТЕЦ БОЯЛСЯ, ЧТО ЖЕНЩИНЫ СТАНУТ ПОМЫКАТЬ МНОЙ И ИСПОРТЯТ МНЕ ЖИЗНЬ».
Одно дело быть хорошим музыкантом, и совсем другое — звездой музыкальной сцены.
Для слушателей девятнадцатого века играли потрясающие пианисты-виртуозы: безупречный Мендельсон, убедительная Клара Шуман, мастер нюансов Шопен, не говоря уж о десятке прочих исполнителей, не упомянутых в этой книге.
Но Лист затмевал их всех. Не техничностью или талантом, нет, все не так просто. У Клары Шуман была идеальная техника, талант Феликса Мендельсона звенел в каждой взятой им ноте. Но никто из них не обладал статью звезды.
Лист родился с умением потрясать публику. Стоило ему выйти на сцену, и слушатели вмиг забывали обо всем. Конечно, на концертах он часто исполнял блистательные произведения собственного сочинения, но какая разница — он мог бы играть «Собачий вальс», и слушатели все равно падали бы в обморок от восхищения.
Увы, звезды не могут постоянно жить на сцене, не соприкасаясь с миром простых смертных. Шаг в сторону от софитов, — и в их жизни сразу начинается бог знает что.
ТЯГОТЫ ГЕНИАЛЬНОСТИ
Скромная семья Листов обитала в венгерском городке Доборьян. Отец, Адам Лист, самостоятельно выучившийся играть на виолончели, любил прихвастнуть знакомством с Гайдном. Когда Адам обнаружил, что его малолетний сынишка Ференц бойко наигрывает на пианино, он провозгласил ребенка гением и бросил работу. Понятно, в венгерской деревушке виртуоза не вырастишь, поэтому семейство переехало в Вену. Юного Листа даже представили Бетховену; маститый композитор, послушав, как мальчик играет, якобы запечатлел поцелуй на его лбу — и этим символичным жестом передал факел музыкальной гениальности следующему поколению. (Эта история вызывает много вопросов. Например, как Бетховен мог услышать игру Листа? К тому времени, когда юный Ференц появился в Вене, Бетховен полностью оглох, тем не менее сам Лист никогда не сомневался в том, что все было так, как рассказывают.)
Когда Ференцу исполнилось двенадцать лет, папаша Адам объявил музыкальное образование сына законченным и со всей семьей двинул в Париж, где вплоть до 1827 года эксплуатировал мальчика, словно дрессированную обезьянку, пока не рухнул замертво. После смерти отца юный Лист немедленно отменил все публичные выступления. На сцену он вернулся, только когда о «вундеркинде Ференце» успели хорошенько позабыть.
ЛИСТОМАНИЯ!
Добровольная «зимняя спячка» не прошла даром; вернувшись в общество в 1830 году, остроумнейший собеседник Лист сделался украшением любой компании. Он и внешне был неотразим: высокий, с гривой светлых волос и пленительными голубыми глазами. Одной из тех, кто крепко запал на Листа, была графиня Мари д’Агу, аристократка с впечатляющим генеалогическим древом и совершенно невзрачным мужем. Некоторое время Мари довольствовалась не слишком тайной любовной связью, но, поскольку Лист флиртовал и с другими парижскими дамами, Мари, устав мучиться ревностью, решила прибрать композитора к рукам. В 1835 году она бросила мужа и укатила в Швейцарию, а затем вызвала к себе любовника. Лист был изумлен таким поворотом событий не меньше, чем супруг Мари. Когда же Лист наконец прибыл в Женеву, Мари сообщила ему о своей беременности.
Старшая дочь Листа Бландина родилась в 1835 году, вторая дочь, Козима, — в 1837-м, и сын Даниэль — в 1839-м. Родители детьми не занимались, перепоручив их прислуге, школьным учителям и матери Листа.
Странно, но Мари, величая своего любовника музыкальным гением, абсолютно не интересовалась его творчеством и противилась его выступлениям на публике, находя такой способ зарабатывать деньги вульгарным. Ее состояние позволяло им жить в роскоши, но Лист отказывался перейти на содержание к графине. Разногласия между ними обострились после рождения Даниэля, когда Лист твердо предпочел жизнь гастролирующего виртуоза.
Далее в течение девяти лет Лист без устали мотался по Европе, и листомания набирала силу. Восторженные поклонники гонялись за ним по улицам, воровали у него носовые платки и норовили отстричь прядь его волос. На концертах он играл мощно, эмоционально и эффектно — тряхнув волосами, Лист вперял взгляд в потолок и тяжко вздыхал. Иногда он просил публику предложить ему какую-нибудь тему для импровизации — так на свет появились музыкальные интерпретации следующих сюжетов: Миланский собор, железная дорога и даже вопрос: «Что лучше — жениться или остаться холостяком?» (Ответ: «Что ни выберешь, пожалеешь в любом случае».)
Из Парижа за этими эскападами угрюмо наблюдала Мари, жадно ловя любой слух о романтических увлечениях Листа. Большинство слухов оказывались правдивыми. Например, Лист действительно завел интрижку с куртизанкой Лолой Монтес, той, что, самовольно ворвавшись в сугубо мужскую компанию, которая собралась на ужин в память о Бетховене, сплясала фанданго на столе. Лист с Мари умудрялись грызться и на расстоянии; их злополучные отношения прекратились окончательно в 1844 году, когда Мари заявила, что больше не желает его видеть. Лист с готовностью подчинился этому решению.
КНЯГИНЯ И КОМПОЗИТОР
Разрыв с Мари случился как нельзя кстати: Лист встретил другую женщину — княгиню Каролину Сайн-Витгенштейн. Дочь безмерно богатого польского дворянина и жена русского генерала Николая Сайн-Витгенштейна, Каролина компенсировала недостаток внешней привлекательности блестящим умом и явной склонностью к эксцентричности (как и Жорж Санд, любовница Шопена, она курила сигары).
Непрерывные гастроли начали утомлять Листа. Ему было уже под сорок, да и сколько можно играть увертюру к «Вильгельму Теллю» Россини? Пока не затошнит? Композитор (а вместе с ним и Каролина) направился в Веймар, куда его еще в 1842 году назначили хормейстером, но до сих пор он бывал в этом городе лишь наездами. Теперь же Лист задался целью создать «музыку будущего», а точнее, объединить два различных вида искусства, поэзию и музыку, так чтобы симфония стала аккомпанементом к стихам, придающим мелодиям с аккордами значение и смысл. К этому же идеалу в музыке стремился некий беспокойный композитор по имени Рихард Вагнер; в Листе он видел родственную душу (а также щедрого спонсора), и, поддавшись на его уговоры, Лист впервые поставил на сцене размашистые и дорогостоящие оперы Вагнера. Такое сотрудничество привело к определенному итогу: критики начали увязывать роскошное звучание и эмоциональность Листа с безудержным драматизмом Вагнера и настолько в этом преуспели, что более молодые и более традиционные композиторы, вроде Брамса, обрушились на обоих с гневными порицаниями.
Каролина поселилась на загородной вилле. Лист жил с ней — правда, неофициально; его формальной резиденцией считалась гостиница в центре Веймара. (Вся почта на имя Листа приходила в гостиницу, а затем переправлялась на виллу.) Однако положение вечной любовницы Каролину не устраивало, она хотела стать женой композитора. Осуществлению этого плана мешали два обстоятельства: Каролина была, во-первых, замужней женщиной, а во-вторых, набожной католичкой. Аннулирования ее брака с генералом она добивалась долго и упорно и в конце концов перебралась в Рим, чтобы иметь непосредственный доступ к папским служителям. Искомый документ, а также разрешение на повторное замужество ей выдали в 1860 году.
ФЕРЕНЦ ЛИСТ ТАК ЛЕГКО ПОКОРЯЛ СЕРДЦА, ЧТО ЖЕНЩИНЫ ГОНЯЛИСЬ ЗА НИМ ПО УЛИЦАМ, ВОРОВАЛИ ЕГО НОСОВЫЕ ПЛАТКИ И НОРОВИЛИ СРЕЗАТЬ ПРЯДЬ ВОЛОС.
За пятнадцать лет в Веймаре Лист изрядно устал от интеллектуальных распрей и невосприимчивости публики к новой, непривычной музыке, поэтому он с радостью ухватился за возможность уехать на длительное время в Рим, где должно было состояться его бракосочетание с Каролиной. Церковь украсили цветами, позвали гостей, но вечером накануне венчания к Листу нагрянули ватиканские чиновники- В деле Каролины обнаружили очередную неувязку, разрешение на брак отменили, и свадьба не состоялась.
СВЯЩЕННИК ЗА РОЯЛЕМ
Разочарованный композитор неприкаянно бродил по Риму, но вскоре нашел, чем утешиться. Несмотря на все свои любовные похождения, Лист питал глубокое почтение к католической вере, а церковные ритуалы наполняли его душу покоем, особенно после смерти его дочери Бландины в 1862 году.
То, что случилось затем, изумило всех: Лист принял малый постриг и в 1865 году стал церковнослужителем. Хотя проводить службы ему не дозволялось, на церковное одеяние он имел право и в целом относился к своему новому положению очень серьезно.
Если посторонние люди лишь качали головами, то дочь Листа, Козиму, столь тесное слияние отца с религией ошарашило. В 1857 году Козима вышла замуж за одного из самых любимых учеников Листа — Ганса фон Бюлова, но уже в 1862 году она безумно влюбилась в старинного друга отца — Рихарда Вагнера. Скандальные подробности этой истории мы прибережем для главы о Вагнере, сейчас нас интересует только реакция Листа: узнав о «преступной» связи дочери, священник-пианист рассвирепел. Лист делал все, что было в его силах, с целью разлучить любовников и читал длинные проповеди Козиме о святости брака и ее материнском долге. (Неужели он не понимал, что в его устах подобные речи звучат не слишком убедительно?) Когда в 1870 году Козима вышла замуж за Вагнера, Лист восстановил отношения с дочерью, но с Вагнером остался на ножах.
1870-е годы и начало 1880-х Лист проводил то в Риме, то в Веймаре, то в Будапеште, активно занимаясь преподавательской деятельностью. После того как в 1881 году он упал вниз по лестнице отеля в Веймаре, его здоровье пошатнулось. Однако в 1886 году он приехал в Байройт на ежегодный Вагнеровский фестиваль, где после смерти мужа всеми организационными делами заправляла Козима. Поселив отца в ближайшей гостинице, Козима вниманием отца не баловала, разве что требовала, чтобы он посещал многочасовые спектакли, утомлявшие его. Лист заболел воспалением легких, и Козима заявила, что никому не позволит ухаживать за отцом — она берет это на себя. Преданные ученики Листа оскорбились, особенно когда Козима запретила им навещать больного композитора. 31 июля 1886 года Лист скончался.
Протестантка Козима не потрудилась позвать священника к своему отцу, католическому служителю, лишив его последнего причастия. Завещание отца она также проигнорировала: композитор просил похоронить его в монашеской рясе и без всяких церемоний. Вместо этого Лист был погребен в Байройте с невероятной пышностью. Оставшаяся в Риме Каролина пришла в негодование, и не в последнюю очередь ее возмутил выбор места захоронения: в Байройте Лист был навеки обречен находиться в тени своего зятя.
СРАЖЕНИЕ НА КЛАВИАТУРАХ
В молодости Лист был настолько уверен, что лучше него на свете не сыскать пианиста, что любые притязания на соперничество он воспринимал весьма близко к сердцу. Если Мендельсона или Шопена подобная ерунда не интересовала, то австрийский виртуоз Сигизмунд Тальберг, казалось, готов был бросить вызов Листу. Поклонники и пресса проведали о соперничестве и призвали пианистов выяснить отношения лицом к лицу. 31 марта 1837 года эти двое сошлись в поединке.
Тальберг играл сдержанно, отстраненно — являя яркий контраст громоподобному Листу. Поэт Генрих Гейне вспоминал: «Клавиши, казалось, истекали кровью… Во всем зале побледневшие лица, вздымающиеся груди, легкие вздохи во время пауз и, наконец, бурные овации»[16]. В конце вечера соперникам объявили счет: ничья. Устроитель соревнования высказался так: «Тальберг — лучший пианист на свете, Лист — единственный». История обошлась с Тальбертом куда менее милосердно, его имя помнят только в связи с поединком с Листом.
ЛИСТА НАДО УВАЖАТЬ
В 1830-1840-е годы Лист несколько раз подолгу гастролировал в России, он стал любимцем царской семьи, хотя высокомерие этой избалованной аудитории ему претило. Однажды, когда он выступал на «вечере» в Санкт-Петербурге, царь Николай I затеял со своим соседом столь оживленную беседу, что за их репликами не было слышно музыки. Лист внезапно прекратил играть. Озадаченный царь спросил его: «Почему вы замолчали?» — «Сама музыка должна молчать, когда говорит Николай», — ответил Лист. В дальнейшем царь держал рот на замке.
ЗАЧАТИЕ ПО ПЕРЕПИСКЕ?
Склонность Листа к романтическим эскападам была широко известна, чем некоторые и пользовались, утверждая, что они — внебрачные дети композитора. Одним из таких «детей» был пианист Франц Серве. Когда Листа спрашивали об этом молодом человеке, он неизменно отвечал: «Я знаком с его матушкой только по переписке, и еще никому не удавалось сотворить нечто подобное по переписке».
22 МАЯ 1813 — 13 ФЕВРАЛЯ 1883
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: БЛИЗНЕЦЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ПОЛЕТ ВАЛЬКИРИЙ» ИЗ ОПЕРЫ «ВАЛЬКИРИЯ» (ПЕРВАЯ ПОСТАНОВКА — 1870)
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: НАПРИМЕР, В ФИЛЬМЕ — АПОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ 1979) КОГДА ВЕРТОЛЕТЫ РЕЗКО СНИЖАЮТСЯ С ТЕМ, ЧТОБЫ АТАКОВАТЬ МИРНУЮ ВЬЕТНАМСКУЮ ДЕРЕВУШКУ
МУДРЫЕ СЛОВА: «ЭТОТ ЦИКЛ («КОЛЬЦО НИБЕЛУНГА») СТАНЕТ… ВЕЛИЧАЙШИМ ПРОИЗВЕДЕНИЕМ ИЗ ВСЕХ ИЗВЕСТНЫХ ДОНЫНЕ».
Когда Вагнер сочинял оперный цикл «Кольцо Нибелунга», его воображение разыгрывалось не на шутку. Ему виделось особое, ритуальное исполнение его опер с целью духовного просвещения всех немцев. Когда последняя нота отзвучит, специально выстроенный деревянный театр и все четыре оперные партитуры нужно будет сжечь дотла. Коли послание, заключенное в музыке, окажется усвоенным, мир более не будет нуждаться в этих партитурах.
К претензиям композитора никто, кроме него самого, всерьез не относился. Удивляет другое: как Вагнера можно было в принципе воспринимать серьезно? Этот малый истово верил, что евреи всего мира спят и видят, как бы его погубить, и что опера обладает магической силой, способной спасти человечество. Тем не менее, сколь бы несуразными ни были его идеи, Вагнер всегда находил тех, кто сочувственно кивали его речам, а затем вручали композитору толстые пачки купюр.
Действительно ли поклонники Вагнера симпатизировали его воззрениям? Либо, слушая его музыку и поражаясь масштабу и оригинальности его таланта, они начинали думать, что человек, написавший все это, не может быть совсем уж отпетым типом?
ЮНОСТЬ ВАГНЕРА
В происхождении Рихарда Вагнера много неясностей. Его мать, Иоганна Розина, в девичестве меняла фамилии, дабы скрыть связь с неким немецким принцем. Отцом композитора мог быть ее первый муж, Карл Фридрих Вагнер, умерший, когда Рихарду было всего несколько месяцев от роду, или второй муж, Людвиг Гейер, за которого Иоганна вышла после более чем краткого вдовства.
Гейер, актер по профессии, привлек всю семью к своим театральным начинаниям — в итоге Рихард вырос за кулисами. Его одолевали честолюбивые желания; вдохновленный «Гамлетом», он решил дебютировать трагедией в стихах, которая мигом его прославит. Два года он тайком сочинял свой «шедевр»; наконец, написав четыре с лишним тысячи строк, Рихард представил пьесу на суд семьи в уверенности, что они будут ошеломлены его неповторимым дарованием. Но сестры только потешались над высокопарной мелодрамой, сочиненной братом. Рихард почувствовал себя оскорбленным и униженным, однако не отступил. Вознамерившись показать всем, чего он стоит, Вагнер сосредоточился на музыке. Играть на пианино он научился еще ребенком, теперь же принялся изучать теорию композиции и оркестровку. Его конечной целью было создание оперы. Оперу Вагнер считал высшей формой искусства. Объединив драму, поэзию, музыку и театральный спектакль, опера предлагала аудитории всестороннее интеллектуальное и эмоциональное переживание — то, которое, по мысли композитора, обладает мощью вознести людей на более высокий уровень существования. Со временем Вагнер стал ведущим представителем новой немецкой школы в музыке и самым пылким сторонником создания Gesamtkunstwerk, или «совокупного произведения искусства».
БЕГИ, ВАГНЕР, БЕГИ
В 1834 году родственники, похлопотав, нашли Вагнеру место дирижера музыкального театра в Магдебурге. Там он встретил Христиану Вигельмину (Минну) Планер, актрису сомнительной репутации. Минна увидела в Вагнере шанс на стабильность и обеспеченность. В характере композитора она ошиблась по всем статьям, но к тому времени, когда Минна это поняла, они уже были женаты. В дальнейшем Вагнер не раз терял работу, влезал в непомерные долги. Самым унизительным эпизодом его карьеры был побег из Риги в грузовом трюме корабля, где Вагнер спрятался с женой и огромным псом по кличке Роберт.
Затем он бедствовал в Париже, пока дрезденский театр не согласился поставить его оперу «Риенци, последний трибун». То был первый успех Вагнера на оперной сцене, достаточно громкий, чтобы композитору предложили престижное место капельмейстера при королевском саксонском дворе. В течение нескольких лет Вагнер прилежно ходил на работу к саксонским принцам, а по вечерам общался с радикальными республиканцами и порой даже с анархистами. Поэтому в 1849 году, когда в Дрездене вспыхнуло восстание, Вагнер устремился на баррикады: он раздавал антимонархические памфлеты и охранял башню, выложенную изнутри матрасами, в которых застревали пули. Восстание потерпело поражение, и перед Вагнером замаячили суд, тюрьма, а возможно, и казнь. Он бежал в Веймар, где Ференц Лист обеспечил (в финансовом смысле тоже) отъезд Вагнера из Германии вместе с Минной, собакой по кличке Пеле и попугаем. Минна не успела упаковать библиотеку Вагнера, и книги достались кредиторам.
Вскоре после этих событий Минна решила, что с нее хватит такой жизни. Вероятно, Вагнер вздохнул с облегчением, поскольку ему более не требовалось скрывать свои связи на стороне. Он определенно обладал даром нравиться аристократкам, не жалевшим на него расходов. Вагнер поселился в Цюрихе; вынужденный простой в качестве дирижера подтолкнул его к активному сочинительству. В Цюрихе родился замысел цикла «Кольцо Нибелунга», основанного на немецких и скандинавских мифах; там же Вагнер закончил две первые оперы цикла — «Золото Рейна» в 1854-м и «Валькирию» в 1856 году.
БЕЗУМНЫЙ КОРОЛЬ ЛЮДВИГ И СУМАСШЕДШАЯ ДОЧЬ ЛИСТА
В 1860 году немецкие власти даровали Вагнеру частичную амнистию. Он принялся колесить по городам, пытаясь договориться о постановке его опер. В 1861 году в Париже состоялась премьера «Тангейзера» (во французском переводе), закончившаяся полным провалом, а венскую премьеру «Тристана и Изольды» после семидесяти семи репетиций в итоге отменили, признав слишком сложные музыку и декорации «принципиально не постановочными». 1864 год композитор встретил нищим.
Затем словно добрая фея взмахнула волшебной палочкой над его головой, и участь Вагнера круто переменилась. В данном случае в роли доброй феи неожиданно выступил восемнадцатилетний Людвиг II Баварский, красивый и эксцентричный король, питавший, по слухам, слабость к юным конюхам. Людвиг прямо-таки обожал музыку Вагнера. Вступив на престол, он первым делом пригласил композитора в Мюнхен, заплатил его долги и назначил ему щедрое жалованье. Словом, случилось чудо.
Вагнер предъявил королю только одно условие: нельзя ли найти при дворе работу для его хорошего друга Ганса фон Бюлова? Фон Бюлов был талантливым композитором и бывшим протеже Ференца Листа, но не эти обстоятельства возбуждали горячее желание Вагнера помочь карьере друга. Куда сильнее его возбуждала жена фон Бюлова и дочь Ференца Листа Козима. Людвиг милостиво уважил просьбу композитора, и супруги фон Бюловы поселились на одной улице с Вагнером. Вскоре Козима забеременела и в 1865 году родила дочь Изольду. В том, кто из двух композиторов создал эту Изольду, вопросов у окружающих не возникало.
Мюнхенцы были шокированы. Их также удручали суммы, которые Людвиг тратил на роскошные постановки вагнеровских опер, и влияние, оказываемое композитором на баварское правительство. В конце концов Людвиг был вынужден попросить своего «домашнего» композитора покинуть город.
Вагнер вернулся в Швейцарию, но не один, а с Кози- мой. В 1867 году у них родилась вторая дочь, Ева, а в 1869-м — сын Зигфрид. Тут даже у безропотного фон Бюлова лопнуло терпение, и в 1870 году он развелся с Козимой. Поскольку Минна умерла еще в 1866 году, ничто не препятствовало свадьбе Вагнера и Козимы. До конца дней Козима неустанно пропагандировала творчество своего второго мужа.
По ком звонит кольцо
Для Вагнера начался новый, тихий швейцарский период, только на сей раз с Козимой, сдувавшей с него пылинки, и Людвигом, его финансировавшим, — в столь благоприятных условиях Вагнер вскоре завершил «Кольцо Нибелунга» операми «Зигфрид» (1871) и «Гибель богов» (1874). Эти оперы задумывались как то самое Gesamtkunstwerk, о котором Вагнер постоянно толковал, — совокупное произведение искусства, чья сверхзадача состояла в том, чтобы послужить возрождению немецкой нации.
Вот только обычный оперный театр не годился для «Кольца Нибелунга», и Вагнер задумал возвести для своих опер особенный театр, где ежегодно весь цикл мог бы исполняться полностью под его личным руководством. Выбор Вагнера и Козимы пал на Байройт, город в северной Баварии, куда они и перебрались в 1872 году. Вагнер не только вникал во все, что касалось нового театра, — начиная с проекта концертного зала и кончая костюмами персонажей, — не менее важно то, что последнее слово неизменно оставалось за ним. С особым рвением он любил показывать певцам, как им нужно исполнять свои роли, порхая по сцене, как стареющая, лысеющая дева Рейна.
Первое представление состоялось в августе 1876 года. Среди публики находились принц Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Прусский (будущий кайзер Вильгельм) и император Бразилии Педру II. Зрелище получилось не идеальным. Механический дракон вместо ужаса вызвал в зале хихиканье, а кольцо, давшее название циклу, постоянно куда-то пропадало. Но более всего Вагнеры огорчились, когда подсчитали кассу и обнаружили, что чистый убыток от их предприятия составил 148 000 марок. Только финансовые вливания безотказного Людвига спасли Байройтский театр от закрытия.
Тем временем здоровье Вагнера пошатнулось, участились боли в груди. Зимы композитор с семьей проводил в Италии, спасаясь от немецких морозов. С Италией связан последний конфликт между супругами. Яблоком раздора стала англичанка Кэрри Прингл, талантливая певица-сопрано. Неизвестно, насколько далеко зашли отношения композитора и певицы, но Козима, неустанно пресекавшая увлечения мужа другими женщинами, всегда была настороже. Когда зимой 1882 года Вагнеры приехали в Венецию, Прингл попросила разрешения их навестить. Ее письмо спровоцировало семейную бурю, завершившуюся тем, что Козима, редко садившаяся за пианино, решительно направилась к инструменту и сыграла сочинение своего отца, Ференца Листа. Вагнер терпеть не мог бывшего друга, противившегося браку дочери, и, надо полагать, Козима с помощью музыки хотела побольнее уязвить супруга. Вряд ли Козима предвидела последствия своих действий, но пущенная ею стрела буквально сразила мужа наповал. У Вагнера случился обширный инфаркт, от которого он скончался.
Гроб с телом композитора перевезли в Байройт для погребения. Позднее возникла байка о том, как Козима целые сутки провела у тела мужа, не выпуская его из своих объятий, но ни записи в ее дневнике, ни воспоминания очевидцев не подтверждают эту историю. Впрочем, наследие Вагнера Козима действительно не выпустила из рук. Всю свою энергию до последней капли она потратила на популяризацию творчества Вагнера и Байройтского театра. Сегодня поклонники Вагнера по десять лет ждут билетов на фестиваль в Байройте — выше почести, пожалуй, и не придумать для этого блистательного и несносного человека.
ЗНАКОМСТВО С ВАГНЕРАМИ
Фестиваль в Байройте знаменит не только трагедиями, разыгрывавшимися на сцене, но и страстями, зачастую с мелодраматической ноткой, бушевавшими за кулисами и вокруг. Проявив железную хватку, Козима заведовала фестивалем вплоть до 1907 года, когда она наконец сочла своего сына Зигфрида достаточно взрослым, чтобы передать ему дела. Якобы бисексуальный Зигфрид, решив пресечь слухи о его нетрадиционной ориентации, в 1915 году женился на англичанке Винифред Клиндворт. Винифред быстро подтвердила его состоятельность как мужчины, родив за четыре года четверых детей (Виланда, Фриделинд, Вольфганга и Верену). Зигфрид умер в 1930 году от сердечного приступа, а незадолго до его смерти Винифред познакомилась с человеком, вызвавшим у нее безоговорочный восторг, — восходящей звездой немецкой политики Адольфом Гитлером.
РИХАРД ВАГНЕР ЛЮБИЛ ШЕЛКОВЫЕ ПАНТАЛОНЫ, СШИТЫЕ НА ЗАКАЗ, КРУЖЕВНОЕ БЕЛЬЕ И БАРХАТНЫЕ ХАЛАТЫ — НАСТОЛЬКО, ЧТО В ЕГО ДОМЕ СУЩЕСТВОВАЛА ОСОБАЯ КОМНАТА, НАБИТАЯ ЭТИМИ КОКЕТЛИВЫМИ ВЕЩИЧКАМИ.
Гитлер обожал Вагнера и частенько наведывался в Байройт; ему нравилось гулять в саду, играя с детьми Винифред. Фюрер настолько чтил фестиваль, что в военные годы выделял Байройту государственное финансирование и заполнял зал, присылая на спектакли фабричных рабочих и солдат, приехавших домой на побывку. Единственной из Вагнеров, кому хватило здравого смысла разгадать, что же на самом деле кроется за героическими речами Гитлера, была Фриделинд: в начале войны она сбежала из Германии в Англию, где написала ряд разоблачительных газетных статей о человеке, которого в детстве называла «дядюшкой Вольфи».
Война все же нанесла ущерб Байройту, и виной тому были не столько бомбардировки союзников, сколько тесная связь семьи с нацистской партией. За дружбу с Гитлером Винифред получила условный срок; впрочем, она утверждала (не моргнув глазом), что знать ничего не знала о политике, которую проводил фюрер.
Винифред с Вольфгангом решили не прерывать традицию фестивалей. В 1966 году Винифред умерла, и Вольфганг продолжил семейное дело[17]. В 2008 году министр культуры Баварии передал бразды правления фестивалем дочерям Вольфганга — Еве Вагнер-Паскье и Катарине Вагнер. Можно не сомневаться, что в двадцать первом веке, покуда Байройт остается в руках Вагнеров, творчеству композитора не грозит забвение.
«ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС» ВАГНЕРА
Антисемитизм Вагнера широко известен; не совсем ясно лишь, как, собственно, композитор стал антисемитом. Некоторые утверждают, что взгляды Вагнера соответствуют духу времени. Верно, отношение к евреям в Европе девятнадцатого века сейчас шокировало бы многих. Однако Вагнер со временем стал склоняться к крайним формам антисемитизма.
Стоит отметить, что неприязнь Вагнера к евреям не проявлялась сколько-нибудь явно, пока он не счел своими личными врагами двух евреев-композиторов — Джакомо Мейербера и Феликса Мендельсона. (Лютеранство Мендельсона Вагнер намеренно игнорировал.) В прохладном приеме, оказанном этими композиторами его операм, Вагнер усмотрел признаки чуждой природы; отсюда недалеко и до того, чтобы увидеть в Мейербере и Мендельсоне представителей целого вражьего стана.
Со временем Вагнер создал свою собственную, замысловатую и откровенно вздорную мифологию, краеугольным камнем для которой послужил антисемитизм. Вагнер постановил, что раса господ, зародившаяся на Востоке, утратила былую мощь, когда, перебравшись на Запад, начала контактировать с евреями и употреблять в пищу мясо. (Только не надо думать, что сам Вагнер был вегетарианцем; последовательность в убеждениях ему никогда не была свойственна.) И теперь потомки расы господ, арийцы, должны вернуть себе статус сверхчеловека, лишив евреев всякого влияния.
Если вам эти идеи кажутся знакомыми, не удивляйтесь. Гитлер, прежде чем приступить к написанию «Майн Кампф», проштудировал все статьи и эссе Вагнера.
БЕДНЫЙ РИХАРД
Кто только не критиковал Вагнера! Недоброжелатели всегда любили проехаться на его счет. Вот небольшая подборка критических, если не издевательских высказываний:
«Я слышал, что музыка Вагнера лучше, чем она звучит».
Марк Твен, американский писатель
«Об опере «Лоэнгрин» нельзя судить по одному представлению, но во второй раз я на нее точно не пойду».
Джоаккино Россини, итальянский композитор
«Я люблю Вагнера, ведь для меня нет лучше музыки, чем те звуки, что издает кошка, когда, подвешенная за хвост, она скребет когтями по оконному стеклу».
Шарль Бодлер, французский поэт
««Парсифаль» из тех опер, что, начавшись в 6 вечера, длятся часа три, не меньше, хотя, сверившись с наручными часами, вы обнаруживаете, что они показывают 6:20».
Дэвид Рэндольф, американский дирижер
«Мне нельзя подолгу слушать Вагнера. У меня возникает неодолимый зуд завоевать Польшу».
Вуди Аллен, американский юморист и режиссер
А ВТАЙНЕ — ВЕСЬ ТАКОЙ ЖЕНСТВЕННЫЙ…
Рихард Вагнер всегда норовил предстать настоящим мужчиной, отважным бойцом на баррикадах и грозой женщин; но он также любил шелка и атлас, особенно розовые шелка и атлас. На самом деле Рихард Вагнер часто носил женское белье.
Неизвестно, когда именно у него возникла такая привычка, но уже в Цюрихе Вагнер обнаружил пристрастие к шелковым панталонам, сшитым на заказ, кружевному белью и бархатным халатам. Разумеется, ему приходилось тщательно скрывать эту маленькую странность. То он говорил портнихе, что белье шьется для Козимы, то заказ пересылали его цирюльнику. Поскольку слоняться по дому в нижних юбках мужчине не подобает, Вагнеру требовалось тайное убежище, где он мог бы наслаждаться своими приобретениями, и со временем в доме Вагнера появилась особая комната, битком набитая нежными шелками с розочками, рюшечками и прочей воздушной бахромой.
10 ОКТЯБРЯ 1813 — 27 ЯНВАРЯ 1901
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ВЕСЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИТАЛЬЯНЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: АРИЯ ВИОЛЕТТЫ «ВСЕГДА СВОБОДНА» ИЗ ОПЕРЫ «ТРАВИАТА» (1853)
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: АРИЯ ВИОЛЕТТЫ ДОНОСИТСЯ ИЗ ЛИМУЗИНА РИЧАРДА ГИРА В ФИНАЛЕ ФИЛЬМА «КРАСОТКА»
МУДРЫЕ СЛОВА: «ТЕПЕРЬ, ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ВЫДЕЛЫВАТЬ НОТЫ, Я ВЫРАЩИВАЮ КАПУСТУ И БОБЫ».
Классическую музыку середины девятнадцатого века обычно описывают как битву между романтиками и традиционалистами: войско Листа/Вагнера против Брамса. Однако существовал и третий путь, проложенный по другую сторону Альп, — путь Джузеппе Верди.
Верди, не слишком обращая внимание на коллег, создавал красивые оперы с запоминающимися мелодиями. С премьеры оперы Верди зрители выходили, напевая только что услышанную музыку, и уже на следующее утро все уличные певцы и музыканты наяривали эти новые хиты. Ни эпические трагедии Вагнера, ни интеллектуальные симфонии Брамса никогда не достигали такой степени популярности.
Но как композитору это удавалось? В чем секрет? А в том, что Верди оставался верен своим корням. Он родился в деревне и никогда не терял связь со своей родной Пармой. Даже в зените славы Верди каждую осень рвался в свой деревенский дом, чтобы поучаствовать в сборе урожая. Из этого вовсе не следует, что Верди был простоват или что его музыка пониже качеством, чем у его прославленных современников. Верди отлично знал свое дело. Он всего лишь не видел смысла в музыкальных войнах. И каков итог? А таков, что его музыку до сих пор мурлычут себе под нос самые разные люди.
МОЖНО ИЗВЛЕЧЬ МАЛЬЧИКА ИЗ БУССЕТО, НО НЕЛЬЗЯ ИЗВЛЕЧЬ БУССЕТО ИЗ МАЛЬЧИКА
Несколько поколений семьи Верди обрабатывали землю неподалеку от городка Буссето в северной Италии. Джузеппе Верди, единственный сын Карло Джузеппе Верди и Луиджи Уттини, родился 9 — или по другим данным 10 — октября 1813 года. Мальчик был с детства зачарован музыкой, и к его шести годам родители настолько уверовали в талант сына, что в режиме жесткой экономии накопили денег на подержанный спинет[18]. Вскоре Джузеппе стал органистом в Буссето и движущей силой местного Филармонического общества.
К 1833 году в городке созрело мнение, что Джузеппе пора расширить горизонты, и двадцатилетний юноша отправился в Милан поступать в консерваторию. В Миланскую консерваторию принимали студентов не старше семнадцати лет, но ни у кого и в мыслях не было, что возраст станет проблемой, ведь Джузеппе так талантлив. Однако после многочисленных прослушиваний экзаменационная комиссия вынесла взвешенное решение: молодой человек «не поднимется в музыке выше посредственности». Верди был в отчаянии.
В Буссето, куда он вернулся, разгорелась свара из-за должности дирижера городского оркестра. Сторонники Верди прочили его на это место, но местные священники выдвинули свою кандидатуру. Город раскололся на два враждующих лагеря, в тавернах дело доходило до драк. Верди все это скоро надоело, он засобирался в Милан, но его почитатели отказывались сдаваться и заперли Верди в его собственном доме. Стороны примирились лишь после того, как Верди встретился со своим соперником лицом к лицу в фортепианном поединке.
Должность «маэстро музыки» упрочила финансовое положение Верди настолько, что он смог жениться на своей возлюбленной Маргарите Барецци. Спустя год у них родилась дочь, а еще через год — сын. Верди превратился в местную знаменитость, но амбиции влекли его за пределы Буссето. Осенью 1838 года он подал в отставку и вместе с семьей переехал в Милан, где в 1839 году состоялась премьера его первой оперы «Оберто, граф Бонифачо». Триумфом этот дебют не завершился, но и провалом тоже, а критики предсказали молодому композитору блестящее будущее.
ХИТЫ? ОНИ КАК-ТО САМИ СОБОЙ ПОЯВЛЯЮТСЯ
В эти годы Верди пережил огромную утрату. Незадолго до отъезда семьи из Буссето умерла дочь композитора, Виржиния; вскоре после премьеры «Оберто» умер его сын Ицилио. Потом, в 1840 году, скончалась Маргарита после непродолжительной болезни. С той поры у композитора все пошло вкривь и вкось. Его вторая опера, «Король на час», с треском провалилась, после премьеры ее больше не ставили. Верди поклялся, что больше ничего сочинять не будет.
Затем оперный импресарио Мирелли дал композитору свежее либретто, основанное на библейском повествовании о вавилонском царе Навуходоносоре, или Набукко, как его называют итальянцы. Верди швырнул либретто в угол и пять месяцев к нему не притрагивался. Но в конце концов взял-таки в руки, полистал… Позднее он вспоминал: «Сегодня — одна строфа, завтра — другая; здесь — одна нота, там — целая фраза, — так мало-помалу возникла вся опера».
«Набукко» поставили в марте 1842 года в миланском театре «Ла Скала». На первом же представлении публика вознесла оперу до небес, уже после первого акта зрители так расшумелись, что Верди испугался: в этих криках ему почудилась не пылкая благодарность, а гневное недовольство.
Наконец-то Верди обрел профессиональную уверенность. Последующие годы он называл «годами на галерах», и действительно Верди трудился, как раб. Ни одна постановка не обходилась без капризных выходок солистов, ссор с дирекцией театра и препирательств с цензорами. Тем не менее Верди выдавал одни шедевр за другим: «Риголетто» в 1851 году, «Трубадур» в январе 1853-го, «Травиата» в марте 1853-го и «Сила судьбы» в 1862 году. Любой итальянец знал его музыку, все венецианские гондольеры и неаполитанские уличные певцы распевали его арии, а премьеры в разных городах обычно заканчивались тем, что местные оркестры исполняли новые полюбившиеся мелодии под окнами гостиницы, где останавливался композитор.
МАЛЕНЬКИЕ, НО ГОРДЫЕ
У Верди завязались отношения с миланской певицей Джузеппиной Стреппони. Джузеппина обладала не только божественным голосом, но и дурной репутацией — незамужняя сопрано четыре раза и не подряд, а с временными промежутками, выходила на сцену явно беременной. (Детей она отдавала в приюты.)
Одно дело якшаться со скандально знаменитой певицей в Милане, и совсем другое — в деревне. В Буссето Верди обзавелся внушительным поместьем, выстроил виллу под названием «Сант-Агата» и каждый год в период сбора урожая и заготовок неукоснительно наведывался в деревню. Но буколическое очарование не мешало Буссето оставаться консервативной провинцией, и жители оскорбились, когда Верди привез в их респектабельный городок любовницу. При первом визите Джузеппины в Буссето зять Верди попрекнул его тем, что он поселил в доме проститутку, а некие неизвестные «доброжелатели» бросали камни в окна виллы.
Верди и Стреппони поженились в 1859 году — неведомо, почему они так долго тянули со свадьбой. Однако Буссето остался непреклонен, поэтому в долгие летние месяцы синьоре Верди в деревне, кроме слуг, не с кем было и словом перемолвиться.
ВИВА ИТАЛИЯ!
Если в маленьком Буссето почти ничего не менялось, то в остальной Италии произошли существенные сдвиги. Когда Верди начинал свою карьеру, итальянский полуостров был поделен на множество мелких государств, а большую часть северной Италии держала под контролем Австрия. Имя Верди ассоциировалось с антиавстрийскими настроениями с 1842 года, а точнее, с премьеры «Набукко»: в хоре евреев «Лети, мысль, на золотых крыльях» — плаче иудейских изгнанников, обращенных в рабство, по утраченной родине — патриоты услышали протест против австрийского правления.
КОГДА ВЕРДИ ПРИВЕЗ В ДЕРЕВНЮ СВОЮ СОЖИТЕЛЬНИЦУ — ОПЕРНУЮ ПЕВИЦУ С СОМНИТЕЛЬНОЙ РЕПУТАЦИЕЙ, — РАССЕРЖЕННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ ЗАБРОСАЛИ КАМНЯМИ ЕГО ДОМ, ОБОЗВАВ ПЕВИЦУ ПРОСТИТУТКОЙ.
Желание выгнать иностранных властителей и объединить страну обрело мощь, когда во главе национально- освободительных сил встал король Сардинского королевства (Пьемонта) Виктор Эммануил II, выступавший за объединение Италии. С этого момента имена короля и Верди сплелись воедино: невинное на первый взгляд восклицание «Вива Верди!» («Да здравствует Верди!») в устах патриотов звучало замаскированным призывом к борьбе с австрияками (буквенное сочетание ВЕРДИ расшифровывалось как «да здравствует Виктор Эммануил, король Италии»).
Многолетние усилия увенчались успехом — в 1861 году Италия объединилась. Верди сразу же предложили баллотироваться в итальянский парламент; он легко завоевал мандат и отслужил депутатом один срок. До конца жизни Верди чтили как композитора Рисорджименто («Обновления») — движения, принесшего Италии единство и независимость.
КОМПОЗИТОР — ВСЕГДА КОМПОЗИТОР
На шестом десятке Верди сбавил темп, объявив, что выходит на заслуженный отдых. Впрочем, преклонный возраст не помешал ему написать «Аиду» в 1871 году, «Отелло» в 1887-м и «Фальстафа» в 1893-м — то есть в семьдесят девять лет. Его продолжали осыпать почестями. Верди назначили сенатором, король Умберто I вручил ему знаки отличия Большого креста ордена Сан-Маурицио и Лаццаро. (Король даже предлагал ему титул маркиза, но Верди отказался, скромно заметив: «Я — крестьянин».)
Однако ни награды, ни почет не уберегли Джузеппину от треволнений: в середине 1870-х Верди закрутил роман с певицей Терезой Штольц. К 1877 году страсти раскалились добела, и Верди, поставленный перед выбором, предпочел любовнице жену. В 1890-е годы Джузеппина часто хворала и в ноябре 1897 года скончалась.
Вдовец, которому перевалило за восемьдесят, сохранял живость и проворство вплоть до января 1901 года, когда во время пребывания в Милане у него случился инсульт. Известие о болезни Верди мигом распространилось по всей Италии. Управляющий гостиницы, где остановился Верди, выпроводил всех прочих постояльцев, запустил на первый этаж представителей прессы и самолично вывешивал бюллетени о самочувствии композитора на дверях заведения. Полиция перекрыла движение вокруг гостиницы, дабы больной не страдал от шума, а король с королевой ежечасно получали телеграфные сообщения о переменах в состоянии Верди. Композитор умер в 2:50 утра 27 января. В тот день многие магазины в Милане не открылись в знак траура.
Время не повредило наследию Верди, его оперы остаются невероятно популярными — все такими же захватывающими и напевными, как в день премьеры.
НИКТО НЕ СМЕЕТ ОБИЖАТЬ НАШЕГО МАЭСТРО!
Большинство итальянцев с восторгом встречали все, что сочинял Верди, но кое-кому угодить было труднее. Премьера «Аиды» настолько не понравилась одному из зрителей, что он счел тридцать две лиры, потраченные на железнодорожные и театральные билеты, а также обед в ресторане, деньгами, пущенными на ветер, о чем письменно сообщил композитору и потребовал возмещения расходов. Звали отправителя этого письма Просперо Бертани.
Верди отнесся к претензиям Бертани скорее с юмором, чем с негодованием. Он велел своему агенту переслать жалобщику двадцать семь лир, покрывающие расходы на поездку в поезде и посещение театра, но не на обед. «Мог бы и дома поесть», — заметил Верди. Он также попросил агента опубликовать эту переписку в печати. Поклонники, возмущенные нападками на их обожаемого маэстро, завалили синьора Бертани письмами, причем некоторые даже грозили с ним расправиться.
ХВАТИТ УЖЕ ПОКЛОНЯТЬСЯ!
Однажды приятель Верди приехал к нему в деревню погостить и с удивлением обнаружил на вилле композитора десятки шарманок и механических пианино, на которых обычно играют уличные музыканты. «Когда я появился здесь, — объяснил Верди, — из всех шарманок в округе с утра до ночи неслись мелодии из «Риголетто», «Трубадура» и других моих опер. Это мне так досаждало, что я взял все инструменты в аренду на лето. Пришлось выложить около тысячи франков, но во всяком случае меня оставили в покое».
ТАИНСТВЕННАЯ «КРАСАВИЦА»
Сочиняя арию «Сердце красавицы» для оперы «Риголетто», Верди чувствовал, что создает новый хит, но ему очень не хотелось, чтобы публика услышала эту мелодию до премьеры. Вручая ноты тенору, композитор отвел его в сторонку и сказал: «Пообещайте, что вы не станете исполнять эту арию дома, не станете даже ее насвистывать, — словом, позаботьтесь, чтобы никто ее не услыхал». Разумеется, обещания тенора ему было мало, и перед репетициями Верди обратился ко всем участникам спектакля — оркестрантам, певцам и даже работникам сцены — с просьбой держать арию в секрете. В итоге на премьере «Сердце красавицы» ошеломило публику новизной и мигом завоевало бешеную популярность.
ВСЕ ЗНАЮТ, КТО ТЫ ТАКОЙ
Верди знала вся Италия, и эта великая слава положительно сказывалась на бытовых мелочах — например, была устранена проблема почтового адреса. Когда Верди предложил новому знакомому отправить ему какую-то вещь по почте, тот спросил его адрес. «О, адрес у меня очень простой, — ответил композитор. — Маэстро Верди, Италия».
7 МАЯ 1833 — 3 АПРЕЛЯ 1897
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ТЕЛЕЦ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «КОЛЫБЕЛЬНАЯ» (ДЛЯ УСПОКОЕНИЯ) (1868)
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: «КОЛЫБЕЛЬНУЮ» ВЫЗВАНИВАЮТ БЕСЧИСЛЕННОЕ МНОЖЕСТВО ДЕТСКИХ МОБИЛЬНИКОВ И МУЗЫКАЛЬНЫХ ШКАТУЛОК
МУДРЫЕ СЛОВА: «ЕСЛИ ЗДЕСЬ ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ, КОГО Я ЕЩЕ НЕ ОСКОРБИЛ, Я ПРОШУ У НЕГО ПРОЩЕНИЯ».
К середине девятнадцатого века композиторы-романтики Берлиоз, Лист и Вагнер сумели внушить публике, что все, написанное до них, безнадежно устарело. Если музыка не льется чувственным потоком, не уносит слушателей в волшебную даль, то ее и за музыку считать не стоит.
Но постойте-ка, сказал Иоганнес Брамс. Музыка не обязательно должна быть предельно эмоциональной и радикальной по структуре. Сонаты, каноны и фуги обладают своими неоспоримыми достоинствами. Вроде бы здравое утверждение, но не забывайте, мы имеем дело с людьми, редко опиравшимися на здравый смысл. Стоило Брамсу объявить себя альтернативой Листу и Вагнеру, как противники яростно набросились на него, — так началась, сколь бы странно это ни звучало, «война романтиков». И в этой войне задиристый Брамс был только рад сразиться.
ТАПЁР ИЗ ГАМБУРГА
Иоганнес Брамс вырос в музыкальной семье, но музыка, которую исполнял его отец, Иоганн Якоб, сильно отличалась от изысканных произведений, звучавших в концертных залах и домах знати. Иоганн Якоб был тем, что у немцев называется bierfiedler («пивной скрипач»), то есть трактирным музыкантом — в составе маленького оркестрика он играл по большей части в пивнушках. Позднее Иоганн Якоб получил место в гамбургском Филармоническом оркестре, но семье это не помогло: он тратил кучу денег на разведение голубей, и Брамсы прозябали в бедности. С женой Иоганной Христианой трактирный музыкант нажил четверых детей, Иоганнес был их старшим сыном[19]. К его шести годам родителям стало ясно, что мальчик обладает врожденным музыкальным талантом, и Иоганн Якоб возрадовался: сын пойдет по его стопам.
Однако у юного Иоганнеса были другие представления о музыке. Сначала он потребовал, чтобы его обучили игре на фортепиано, а потом захотел изучать композицию. Иоганн Якоб ушам своим не верил: зачем овладевать ненадежным ремеслом композитора, когда можно легко зарабатывать, будучи трактирным музыкантом?
Сколько бы Иоганнес ни уклонялся от пути, проторенного отцом, в конце концов он таки очутился там, где Иоганн Якоб чувствовал себя в своей тарелке, — в увеселительном заведении. Решив, что сыну-подростку пора слезать с родительской шеи, отец пристроил Иоганнеса играть на пианино в портовых барах. В заведениях такого сорта клиентам предлагались выпивка, танцы с хорошенькими девушками и комнатки наверху для более приватных развлечений. Брамс до рассвета играл на пианино вальсы, польки, мазурки, попутно читая романы, — пальцы сами отбарабанивали расхожие мелодии.
ПРАВИЛО НОМЕР ОДИН: НЕ СПАТЬ
Со временем Брамс начал давать уроки игры на фортепиано, покинув мир «трактирной музыки» навсегда. Он также увлеченно занимался композицией. Энтузиазм начинающего композитора был столь огромен, что в 1850 году, узнав о визите Роберта и Клары Шуман в Гамбург, Брамс отправил им в гостиницу свои первые опыты. Чрезвычайно занятый Роберт Шуман вернул посылку не вскрытой, чем глубоко опечалил Брамса.
Вскоре, однако, появились другие возможности — благодаря венгерскому скрипачу-виртуозу Эдуарду Ременьи, с которым в 1853 году двадцатилетний Брамс отправился в гастрольную поездку. Ременьи познакомил Брамса с музыкантом Йозефом Иоахимом, который с детства блистал игрой на скрипке; эти двое мгновенно опознали друг в друге родственные души.
Кроме того, Ременьи представил Брамса великому Ференцу Листу. Лист попросил Брамса сыграть что-нибудь из своих сочинений, но Брамс, скованный нервозностью, отказался. «Ну, что ж, — сказал Лист, — тогда я сыграю». Он взял ноты «Скерцо для фортепиано ми-бемоль минор», написанные от руки Брамсом, и безупречно сыграл их с листа. Затем Ференц исполнил собственное произведение, и тут в Брамсе заговорил строгий критик: музыку Листа он счел слишком драматичной, эмоционально перегруженной и в целом вычурной.
Но более всего на встрече с Листом Брамса одолевала усталость. С Ременьи они уже много дней колесили по Германии, по вечерам давали концерты, а днем тряслись в повозках по ухабистым дорогам. В какой-то момент Лист, взглянув на Брамса, увидел, что тот дремлет в кресле. Если у Брамса и был шанс попасть в число протеже Листа, он его упустил.
НОВЫЙ ТИП МЕССИИ
Йозеф Иоахим настойчиво убеждал Брамса возобновить попытки познакомиться с Шуманом. Брамс отнекивался, памятуя о невскрытой посылке, но верный друг Иоахим постарался развеять его опасения.
Осенью 1853 года Брамс постучался в дверь дома Шумана в Дюссельдорфе. Роберт, одетый в халат и шлепанцы, гостеприимства не источал, однако предложил Брамсу что-нибудь исполнить. Брамс заиграл «Сонату для фортепиано до минор». Вдруг Шуман прервал его посередине аккорда и выскочил из комнаты. От стыда Брамс готов был провалиться сквозь землю, но Роберт вернулся, и не один, а с Кларой. «Сейчас, дорогая Клара, — произнес Шуман, — ты услышишь музыку, какой никогда прежде не слыхивала».
Шуман настолько уверовал в блестящее будущее Брамса, что немедленно настрочил статью для своего «Нового музыкального журнала», в которой провозгласил молодого композитора гением, пророком и мессией в музыке — словом, тем, кто повергнет в прах ложных богов, Листа и Вагнера, а заодно и всю новую немецкую школу.
Результат превзошел всякие ожидания: никому доселе неведомого Брамса назначили «вожаком» целого музыкального направления. Разумеется, Лист, Вагнер и компания не собирались спускать такое дело на тормозах. Они объявили Брамсу войну.
ТРАГИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Несколько месяцев спустя, возвращаясь с гастролей, Брамс услыхал ужасную новость: Роберт Шуман сошел с ума. Брамс помчался в Дюссельдорф и пообещал Кларе, что не покинет ее, пока кризис не минует. (Все вокруг были уверены, что безумие Роберта временное.) Брамс поселился в доме Шуманов. Детям он стал любимым дядюшкой, Кларе — бесценным другом и опорой. Но сам Брамс видел в Кларе идеал женщины; он безоглядно влюбился в жену своего старшего и глубоко уважаемого друга.
Неизвестно, догадывалась ли Клара о его чувствах и что испытывала она сама. О романе между ними и речи быть не могло, на столь беззастенчивое предательство по отношению к мужу Клара никогда не пошла бы, тем более что она твердо верила в выздоровление Роберта. Кларе было тридцать четыре года, Брамсу двадцать один, и наверняка до нее доходили сплетни об особом внимании, которое оказывает ей симпатичный голубоглазый и молодой Брамс, — однако сплетням Клара никогда не придавала значения.
Болезнь Роберта неумолимо прогрессировала. Брамс сопровождал Клару, когда она в последний раз навещала мужа в лечебнице, а потом провожал Шумана в последний путь.
Что было дальше? Возможно, Брамс сделал предложение, и Клара его отвергла. А возможно, Брамс и мысли не допускал о женитьбе на женщине, окутанной в его глазах ореолом недоступности. Как бы то ни было, Клара осталась в Дюссельдорфе, а Брамс попытался наладить свою собственную жизнь.
В ЮНОСТИ БРАМС НЕХОТЯ ПРОДОЛЖАЛ ДЕЛО ОТЦА, АККОМПАНИРУЯ РАЗГУЛЬНОМУ ПЕНИЮ И ТАНЦАМ В НИЗКОПРОБНЫХ ЗАБЕГАЛОВКАХ
ПОД ЗВУК ОДНОРУКОГО АПЛОДИСМЕНТА
Следующие несколько лет в жизни Брамса резко контрастировали с тем временем, что он провел в бдениях над несчастным Робертом Шуманом. Известность Брамса набирала силу; он много сочинял, выступал в качестве дирижера с различными немецкими оркестрами — и флиртовал с хорошенькими девушками. Летом 1858 года он гостил у друзей в Гёттингене, где познакомился с другой гостьей — очаровательной Агатой фон Зибольд. Очень скоро Брамс уже играл с Агатой в четыре руки и подолгу гулял с ней в окрестных лесах. Молодые люди обручились.
Затем Брамс направился в Лейпциг, где должен был солировать в Концерте для фортепиано ре минор собственного сочинения. Знаменитый Лейпцигский оркестр Гевандхауса принял сторону Листа в войне романтиков и был заранее предубежден против того, кого Шуман объявил «мессией». В те времена было принято аплодировать после каждой части исполняемого произведения, но, когда Брамс закончил первую часть, ответом ему была полная тишина. После второй части то же самое. Финальную часть Брамс исполнял трясущимися руками. Отзвучала последняя нота, и — ничего. Наконец раздались редкие, робкие хлопки, который были тут же зашиканы остальной публикой. Брамс встал из-за рояля, поклонился и покинул сцену.
Брамс страшно переживал эту катастрофу. Пребывая в растерзанных чувствах, он отправил Агате короткое послание с такими строчками: «Я люблю тебя! Я должен тебя увидеть! Но любые узы — это не для меня!» Для добропорядочной девушки вроде Агаты смысл фразы был очевиден: я хочу спать с тобой, но не женюсь на тебе. Она вернула Брамсу кольцо и больше никогда с ним не виделась.
Вскоре, однако, в Брамсе проснулся боевой дух. Он объявил друзьям, что жаждет поквитаться с Листом. Йозеф Иоахим всецело поддержал Брамса, и в 1860 году эти двое написали манифест, направленный против новой немецкой школы, обвинив ее представителей в тщеславии, раздутом самомнении, а главное в том, что они оказывают «дурное влияние» на музыку. Авторы манифеста призывали вернуться к чистой музыке Моцарта и Бетховена, музыке, не замутненной литературщиной и эстетическими программами, вернуться к подлинно классическим формам и гармониям.
Однако «новые немцы» были далеко не новичками в этой игре. О готовящемся манифесте они прознали, когда под ним стояли всего-навсего четыре жалкие подписи, и поспешили обнародовать его в таком неубедительном виде. Манифест стал предметом насмешек. И тогда Брамс решил вести ответный огонь лишь из того оружия, которое его не подведет. То бишь по-прежнему сочинять изысканные композиции классического формата — в пику новой немецкой школе.
ПО ОБЫЧАЮ СТАРИНЫ
В 1862 году Брамс узнал, что гамбургскому Филармоническому оркестру требуется дирижер, и уже готовился занять это место — да и кому занимать, как не ему, прославленному уроженцу Гамбурга! Однако Брамса неприятно удивили, подыскав кого-то другого[20]на должность, о которой он так давно мечтал. Уязвленный Брамс уехал в Вену, тамошняя публика воспринимала его традиционализм с большей благосклонностью. В Вене он и осел. Последующие три десятилетия композитор вел размеренную жизнь, то сочиняя, то дирижируя. Он часто гастротировал по Европе, исполняя свои собственные произведения, а возвращаясь в Вену, писал музыку и общался с избранным кругом друзей. Со временем он сделался завсегдатаем таверны под названием «Красный ёж» и частым посетителем Вурстельпратера, парка развлечений, где кишмя кишели кукольники, акробаты и клоуны. Иногда сильно раздавшийся вширь композитор катался на карусели.
«Война романтиков» закончилась вничью. Обе стороны объявили себя победителями, причем Ганс фон Бюлов провозгласил Брамса третьим «Б» в одном ряду с Бахом и Бетховеном. В 1894 году Гамбургская филармония наконец обратилась к композитору с просьбой занять пост дирижера. Он отклонил предложение, сказав, что теперь уже слишком поздно. Ему исполнился только шестьдесят один год, и, казалось, Брамс пребывал в добром здравии, но говорил он о себе как о дряхлом старике. Друзья с удивлением отмечали, что он выглядит не по возрасту старым.
Любовь всей его жизни — Клара Шуман — тоже начала сдавать. Осенью 1895 года они провели целый день вместе и расстались, смеясь над тем, как Брамс азартно набивает карманы своим любимым табаком, чтобы контрабандой провезти его в Вену. Больше они не увиделись: Клара умерла в мае 1896 года.
Брамс так и не оправился от этой потери; он вдруг пожелтел, возможно, от рака печени. 7 марта 1897 года композитор присутствовал на исполнении своей Четвертой симфонии в Венской филармонии. В конце бурные овации не смолкали, пока Брамс стоял на сцене лицом к залу; по его щекам текли слезы. Ему оставалось жить меньше месяца.
СЧИТАЙТЕ, ЧТО МЕНЯ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО
Когда Брамс разболелся, врач велел ему немедленно перейти на строгую диету.
— Прямо сейчас? Но это невозможно! — воскликнул композитор. — Штраус пригласил меня на ужин, в меню цыпленок с паприкой.
— Исключено, — отрезал доктор.
Но Брамс быстро нашел выход из положения:
— Ладно, тогда будьте любезны, считайте, что я приходил к вам на консультацию завтра.
ТЫ ПОЁШЬ, КАК ДЕВЧОНКА
Судя по воспоминаниям современников, в молодости Брамс был необыкновенно красив: голубые, цвета незабудок, глаза, светло-каштановые волосы, квадратная челюсть. И лишь одна черта портила эту божественную картину — голос композитора, остававшийся высоким, как у мальчишки. Подростком и совсем молодым человеком Брамс страшно стеснялся своего голоса и в конце концов решил, что с этим надо что-то делать. Он разработал комплекс «упражнений» с целью понизить регистр голосовых связок и принялся тренироваться, стараясь перекричать хор на репетициях. В итоге его голос напрочь утратил приятную напевность, Брамс заговорил хрипло, отрывисто — и по-прежнему пискляво. На протяжении всей жизни в моменты сильного напряжения голос Брамса вдруг словно ломался, как у тринадцатилетнего мальчика.
ИЗБАВЬТЕ МЕНЯ ОТ ЛЬСТЕЦОВ!
Задиристость Брамса часто давала о себе знать в отношениях с поклонницами. Когда некая молодая женщина спросила у него, какую из его песен ей следует приобрести, Брамс порекомендовал даме что-нибудь из его посмертных сочинений.
Другая поклонница спросила композитора:
— Как вам удается сочинять столь божественные адажио?
— Ну, видите ли, — ответил он, — я следую указаниям моего издателя.
Брамс терпеть не мог, когда его хвалили в глаза. Однажды за ужином приятель Брамса встал и произнес:
— Давайте не будем упускать возможности выпить за здоровье величайшего композитора на свете.
Брамс вскочил и выкрикнул:
— Именно! Выпьем же за здоровье Моцарта!
7 МАЯ 1840 — 6 НОЯБРЯ 1893
АСТРОЛОГИЧЕСКИМ ЗНАК: ТЕЛЕЦ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: РУССКИЙ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «ТАНЕЦ ФЕИ ДРАЖЕ» ИЗ БАЛЕТА «ЩЕЛКУНЧИК»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ:
В ДИСНЕЕВСКОМ МУЛЬТФИЛЬМЕ «ФАНТАЗИЯ» (1940) ПОД НЕЕ ТАНЦУЮТ ФЕИ РОСЫ.
МУДРЫЕ СЛОВА: «ДОЖИВ ДО ТРИДЦАТИ СЕМИ ЛЕТ С ВРОЖДЕННОЮ АНТИПАТИЕЮ К БРАКУ, БЫТЬ ВОВЛЕЧЕННЫМ СИЛОЮ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ В ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНИХА, ПРИТОМ НИМАЛО НЕ УВЛЕЧЕННОГО СВОЕЙ НЕВЕСТОЙ, — ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО»[21]
Пусть Чайковский и не любил женщин, но они определенно сыграли в его жизни огромную роль. По правде сказать, он не то чтобы их не любил — просто не хотел с ними спать. По современным меркам ничего такого особенного в этом нет, но в России девятнадцатого века за гомосексуализм можно было и в тюрьму угодить.
С намерением скрыть свои сексуальные предпочтения Чайковский надумал жениться. Брак обернулся сущим кошмаром, и, хотя супруги в основном жили врозь, жена композитора не оставляла попыток загубить ему жизнь. С другой женщиной, чье присутствие в жизни Чайковского ощущалось более чем весомо, отношения складывались настолько странно, что эти двое встретились лицом к лицу лишь однажды и при крайне неловких обстоятельствах.
При такой мучительной сексуальной путанице и душевном смятении поразительно, как Чайковский мог вообще сочинять, а ведь он создавал светлую, искрящуюся музыку, за что преданно любим публикой и по сей день.
АРТИСТИЧЕСКИЕ НАКЛОННОСТИ ТИТУЛЯРНОГО СОВЕТНИКА
Чайковский родился в семье инженера, в поселке при Камско-Воткинском заводе (ныне город Воткинск); из шестерых детей Петр был вторым ребенком в семье. Интерес ребенка к музыке проявился, когда отец принес домой механический орган, иначе называемый оркестрионом. Завороженный лившимися из оркестриона мелодиями, четырехлетний мальчик упорно старался повторить их на рояле. Родители не давали ему засиживаться за роялем, но Петр мог перебирать пальцами по любой поверхности; однажды он с таким усердием стучал по подоконнику, что разбил стакан и поранил руку. Родители сдались и наняли ему учителя игры на фортепиано.
Ни у кого и в мыслях не было обучать Петра музыке всерьез; подростком его отправили в Петербург в Императорское училище правоведения, а после училища он, получив чин титулярного советника, поступил на службу в Министерство юстиции. Впрочем, все эти годы Чайковский продолжал совершенствоваться в игре на фортепиано и заниматься музыкальным самообразованием. Прослужив три года в министерстве, он уговорил отца оплатить его обучение в Петербургской консерватории. В 1865 году, сразу по окончании курса, Петр Ильич получил место профессора классов свободного сочинения, гармонии, теории и инструментовки в Московской консерватории.
Первую симфонию и первую увертюру Чайковский написал в 1866 году, первую оперу в 1868-м и первый струнный квартет в 1871 году. Он также взялся сочинить музыку к балету — странный выбор, если учесть, что в те времена первоклассные композиторы редко связывались с балетом. Но Чайковский сохранил добрую память о любительских семейных спектаклях по русским сказкам, которые он разыгрывал в загородном доме своего брата с участием племянниц и племянников[22]. Так появилось на свет «Лебединое озеро», один из самых популярных балетов всех времен.
РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА, ИЛИ УРОК СУДЬБЫ
Предрассудки относительно гомосексуальности в российском обществе были настолько сильны, что о частной жизни Чайковского нам по сути ничего не известно. Правда, из разрозненных свидетельств явствует, что он был причастен к субкультуре московских геев. В 1877 году, опасаясь разоблачения, Чайковский решил найти себе невесту. И вдруг, совершенно неожиданно, он получает письмо от Антонины Милюковой, бывшей студентки консерватории. Антонина была младше Чайковского на восемь лет, в письме она признавалась, что давно его любит. Одно это должно было насторожить: откуда взяться любви, если они даже знакомы никогда не были, — но Чайковский предпочел поверить в судьбу, столь кстати преподнесшей ему невесту. Не прошло и двух месяцев, как он женился на Антонине.
О чем немедленно пожалел. В поезде, увозившем молодоженов в свадебное путешествие, истерически рыдающий жених втолковывал невесте, что не может иметь с ней сексуальных отношений. Не ясно, сообразила ли Антонина, что он имеет в виду. Чайковский так стыдился тупости жены, что избегал приглашать в дом друзей; не в силах выносить ее присутствие, он вечерами подолгу гулял на холоде. Однажды ночью Чайковский решил броситься в ледяную Мос- кву-реку в надежде подхватить смертельную простуду — не самый эффективный способ самоубийства, но ничего другого ему просто в голову не пришло. Он притащился домой промерзший насквозь, однако благодаря крепкому здоровью купанье в холодной воде ему ничуть не повредило.
Наконец Петр Ильич вынудил своего брата прислать ему ложную телеграмму о том, что его якобы вызывают в Петербург. Сбежав от жены, он больше к ней не вернулся. Спустя несколько недель его обнаружили в Париже, а братья начали платить Антонине за молчание. К сочинению музыки Чайковский вернулся не скоро.
С ГЛАЗ ДОЛОЙ, ИЗ СЕРДЦА ВОН, А К ДЕНЬГАМ ПОБЛИЖЕ
После того как брак Чайковского распался, он почти сразу вступил в отношения с еще одной незнакомкой, но на сей раз с куда большей пользой для себя. Композитору опять пришло письмо, которое стало для него полной неожиданностью, — от богатой вдовы Надежды фон Мекк. Дама хотела заказать ему камерную музыку. Между ними завязалась переписка; постепенно письма становились все пространнее, они писали друг другу о музыке, искусстве, книгах, любви и жизни в целом. Фон Мекк предложила композитору финансовое пособие, что позволило бы ему оставить работу в Московской консерватории. Вдова выдвигала лишь одно условие: они не должны встречаться.
ВЫНУЖДЕННОМУ ЖЕНИТЬСЯ ИЗ СТРАХА ПЕРЕД ОБЩЕСТВЕННЫМИ ПРЕДРАССУДКАМИ, ЧАЙКОВСКОМУ ПРИШЛОСЬ ДОЛГО РАЗЪЯСНЯТЬ ЖЕНЕ, ЧТО С НЕЙ У НЕГО НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ — КАК И С ЛЮБОЙ ДРУГОЙ ЖЕНЩИНОЙ.
Почему фон Мекк настаивала исключительно на дружбе по переписке, разумению не поддается; Чайковский, однако, честно выполнял данное обязательство. Хотя частенько доходило до нелепостей. Они подробно сообщали друг другу маршруты своих путешествий, чтобы, не дай бог, их пути-дороги не пересеклись где-нибудь в Париже или Флоренции; когда Чайковский гостил в имении фон Мекк, она составляла для них обоих распорядок дня во избежание случайной встречи на лесной тропинке. Но опять вмешалась судьба, и однажды Чайковский вышел на прогулку раньше обычного, фон Мекк же припозднилась. Они столкнулись на проселочной дороге. Ни тот, ни другая не произнесли ни слова, Чайковский лишь приподнял шляпу в знак приветствия и двинулся дальше. Короче говоря, сплошь странности и причуды, и все же в госпоже фон Мекк Чайковский обрел чуткого друга и надежную опору.
Об Антонине он почти не вспоминал. Время от времени она требовала развода, и Чайковский утихомиривал ее денежным переводом; он боялся того, что могло всплыть в суде. Однажды Антонина заявилась к композитору домой, бросилась ему на шею и объявила, что теперь она знает, как разжечь его страсть. Ста рублей хватило, чтобы выпроводить ее восвояси.
Отношения с фон Мекк закончились столь же странно, как и начались. Столкнувшись с серьезными финансовыми трудностями, фон Мекк в 1890 году написала Чайковскому, что как материальная поддержка с ее стороны, так и переписка между ними должны прекратиться. Чайковский был потрясен. Сокращение доходов не могло не расстраивать, но более всего опечалила утрата верного друга.
ЛЮБОВЬ ИЛИ СМЕРТЬ?
С годами слава Чайковского распространилась за пределы России. Приезжая с концертами в европейские столицы, он с удовольствием выслушивал комплименты от восторженных поклонников, встречавших его на вокзале. В 1891 году он даже посетил Америку. В 1892 году Чайковский вернулся к балету и написал свое самое известное произведение в этом жанре — балет «Щелкунчик».
Словом, ему сопутствует шумный успех, он востребован, и, надо полагать, эти же обстоятельства поспособствовали тому, что смерть композитора обросла множеством домыслов и сплетен. Чайковский скоропостижно скончался 6 ноября 1893 года. Соболезнования, прочувствованные некрологи хлынули потоком, государство оплатило пышные похороны, на отпевании пели хор певчих Казанского собора и хор Императорской русской оперы. И даже сам царь Александр III обронил: «Великих князей у меня много, а Чайковский один».
Причиной смерти назвали холеру: композитор якобы заразился, выпив некипяченой воды. Но к этой истории возникает много вопросов. Свидетельства о том, где и когда Чайковский выпил тот роковой стакан воды, противоречат друг другу, как и описания течения болезни. Долгие годы ходили упорные слухи, что на самом деле Чайковский покончил с собой.
В 1980 году эта версия получила подтверждение в газетной статье, написанной со слов тех, кто близко знал вдову Николая Якоби, царского чиновника, учившегося вместе с Чайковским в Императорском училище правоведения[23]. В статье говорилось, что композитор состоял в гомосексуальной связи с племянником некоего великого князя. Князь написал обвинительное письмо и отдал его Якоби для вручения царю. Тогда Якоби позвал Чайковского и других однокашников к себе домой с намерением обсудить случившееся и понять, как теперь следует поступить. Порешили, что Чайковский должен совершить самоубийство, иначе Якоби, не дав ходу письму, покроет себя позором.
Мы никогда не узнаем, правдива ли эта история. Многие предпочитают думать, что смерть Чайковского была трагической случайностью, а вовсе не самоубийством, спровоцированным общественными предрассудками. В любом случае факт остается фактом: этот выдающийся человек умер слишком рано, в возрасте всего пятидесяти трех лет, оставив потомкам прекрасную музыку, которой по-прежнему наслаждается весь мир.
НАДО ЖЕ, КАК БЫСТРО ВСЕ МЕНЯЕТСЯ!
Слухи о гомосексуальности и самоубийстве Чайковского муссировали долгие годы. Когда композитор Владимир Дукельский (1903–1969) заговорил об этом с балетным импресарио Сергеем Дягилевым, последний высказался так: «Бедный Петр Ильич Чайковский, он всегда был на грани самоубийства, он так боялся, что все вокруг узнают о том, что он педераст. А сейчас, если ты композитор и не педераст, лучше сразу пустить себе пулю в лоб».
КАК ЕДВА НЕ ПРОЩЁЛКАЛИ «ЩЕЛКУНЧИКА»
Первые постановки «Щелкунчика» в основном хвалили, но особым успехом этот балет Чайковского поначалу не пользовался. Более того, рецензии преимущественно были отрицательными. Некий критик написал: «Танцорам в этом спектакле особо делать нечего, художникам просто негде разгуляться, и в целом в том, что касается развития искусства балета в России, это просто шаг назад».
Много лет «Щелкунчика» почти не ставили, но в 1930-е годы балетные труппы заново открыли для себя этот балет. В 1940 году его увидели в США в исполнении «Русского балета Монте-Карло». Однако настоящая популярность пришла к «Щелкунчику», когда на него обратил внимание великий хореограф Джордж Баланчин (1904–1983). В 1954 году для труппы «Нью-Йоркского городского балета» он поставил полную версию этого произведения Чайковского. Прочие американские труппы немедленно подхватили почин Баланчина — на радость публике, и к 1960-м годам в крупных городах США «Щелкунчик» стал частью Рождественского ритуала. На сегодняшний день из всех балетов на свете «Щелкунчик» видело наибольшее количество людей, и часто выручка от этого спектакля составляет более половины ежегодного дохода балетной труппы.
«ПУШЕЧНОЕ МЯСО»
Торжественная увертюра «1812 год» Петра Ильича Чайковского (написанная в честь победы русских над Наполеоном, а вовсе не в память об Американо-английской войне 1812 года, как полагают некоторые граждане США) — одно из самых громких произведений в классическом репертуаре. Кроме привычных флейт, гобоев, труб и тромбонов, в партитуру добавлены пушки. Поэтому увертюру «1812 год» обычно исполняют на свежем воздухе во избежание эксцессов с пиротехникой.
Тем не менее катастрофы случаются. В 1978 году музыканты Ливерпульского филармонического оркестра, собравшиеся исполнить «1812 год», с изумлением обнаружили, что две пушки установлены прямо за медными инструментами, а их стволы нацелены не куда-нибудь в сторону, но прямиком на публику. Дирижер поделился своими опасениями с «огневыми» экспертами, однако те успокоили его: мол, они всегда так делают, и до сих пор никаких проблем не возникало.
Когда жахнула первая пушка и из жерла со страшным ревом вырвалось пламя, оркестранты наполовину оглохли, но стоически продолжали играть, несмотря на то что дирижерский пульт окутали клубы дыма. Когда же раздался второй выстрел, одна из первых скрипок вскочила и с криком убежала со сцены. Тубист свалился со стула на пол, там он и остался лежать в относительной безопасности. Худо-бедно увертюру «1812 год» доиграли до конца. Ошарашенная публика покрылась сажей, а некогда белые платья и рубашки стали грязно-серыми. После концерта пришлось держать за руки рожечника, норовившего прибить пиротехников.
Бедная скрипачка, та, что сбежала со сцены, впоследствии страдала чем-то вроде посттравматического синдрома увертюры «1812 год»; дирекция оркестра выдала ей письменное разрешение впредь не принимать участие в исполнении этого произведения.
8 СЕНТЯБРЯ 1841 — 1 МАЯ 1904
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ДЕВА
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ЧЕХ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: ВТОРАЯ ЧАСТЬ (LARGO) СИМФОНИИ № 9 МИ МИНОР «ИЗ НОВОГО СВЕТА»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: В ФИЛЬМЕ «ПРЯМАЯ И ЯВНАЯ УГРОЗА» (1994)
МУДРЫЕ СЛОВА: «ХОТЯ Я ДОВОЛЬНО НЕПЛОХО ОСВОИЛСЯ В ВЕЛИКОМ МИРЕ МУЗЫКИ, НО Я ОСТАЮСЬ ТЕМ, КЕМ БЫЛ ВСЕГДА, — ПРОСТЫМ ЧЕХОМ, РАБОТАЮЩИМ КОМПОЗИТОРОМ».
По причине особого стечения исторических обстоятельств, географических условий и простого невезения число завоеваний, репрессий, бунтов и революций, выпавших на долю стран Восточной Европы, намного превышает среднестатистическое. Посреди этого хаоса композиторам было трудно создавать национальную музыку, устраивать школы, выращивать музыкантов и продвигать произведения соотечественников. Верно, Шопен всем сердцем любил родную Польшу, а Лист — родную Венгрию, но к польской или венгерской музыке их творчество имеет лишь косвенное отношение, хотя и не по их вине.
Дворжак — иной случай. Будучи по паспорту гражданином Австрийской империи, Дворжак прежде всего считал себя чехом. Он писал музыку для чешского народа — оперы на чешском языке, религиозную музыку для исполнения в чешских церквях, симфонии, основанные на народных песнях.
И, однако, именно Дворжак, поселившись на Манхэттене, сочинил то, что теперь называют американской музыкальной классикой. История любит выкидывать такие коленца.
О МЯСЕ И ОРГАНАХ
В 1841 году, когда родился Антонин Дворжак, Богемия входила в состав немецкоязычной Австрии, в связи с чем родной городок Дворжака имел два названия: Нелаго- зевес для его чешских обитателей и Мюльхаузен-ан- дер-Молдау для немецкоговорящих правителей. Отец Дворжака, Франтишек, держал маленькую гостиницу и мясную лавку, которые он унаследовал от отца и деда. Антонин был старшим из восьми детей в семье, и предполагалось, что он тоже станет мясником, — но его увлекала музыка и только музыка. В шестнадцать лет Антонин упросил отца избавить его от мясницкого будущего. Практичный Франтишек настоял на том, чтобы сын получил какую-нибудь музыкальную профессию, и отправил Антонина в Пражскую школу органистов.
Студентом Дворжак не мог позволить себе собственное фортепиано — ему и на еду едва хватало, — поэтому он старался подружиться с более обеспеченными студентами, а затем напрашивался к ним попрактиковаться на инструменте. Такие договоренности не бывали длительными, ведь Дворжак являлся и играл сутки напролет. Аренда квартиры с пианино также заканчивалась скандалом: начинающий композитор мог вскочить среди ночи и часами колотить по клавишам, не заботясь о ночном отдыхе соседей за стенкой.
По окончании Пражской школы органистов Дворжак несколько лет перебивался случайными заработками, пока не получил место скрипача в Провизионном театре, который назывался так не потому, что имел какое-либо отношение к провизии или продовольственным складам, но потому, что это был театр провинции Богемия[24]. В соседнем Национальном театре ставили пьесы и оперы на немецком языке, а во Временном театре делали упор на исконно чешские произведения. Впрочем, репертуар не блистал разнообразием, поскольку выбирать особо было не из чего. До тех пор Чехия произвела на свет только одного выдающегося композитора — Бедржиха Сметану, заложившего основы чешской классической музыки оперой «Проданная невеста».
Дворжак мечтал пойти по стопам Сметаны. Заказать либретто постоянно нуждавшемуся Дворжаку было не по карману, и он работал с тем, что само шло в руки, — то есть с текстами не очень высокого качества. Да и музыка его, откровенно говоря, была не многим лучше: в ту пору Дворжак в основном подражал Вагнеру. Его первая опера — «Альфред» — никогда не увидела сцены. Премьера второй, «Короля и угольщика», состоялась в 1874 году во Временном театре, после чего об этой опере благополучно забыли. Хотя с годами композиции Дворжака становились все интереснее, либретто по-прежнему хромали.
И Дворжак решил, что посредством оперы ему не удастся послужить становлению национальной чешской музыки.
Забросив оперу, Дворжак наконец добился первого настоящего успеха, сочинив хоровое произведение, вдохновленное патриотическим стихотворением чешского поэта Витезслава Галека (1835–1874) «Наследники Белой горы». А следующая работа, «Ноктюрн для струнного оркестра», упрочила его репутацию отменного композитора.
ВЕРА ОТЦОВ И ДЕДОВ
Успех вернул Дворжаку уверенность в себе и поправил его финансовые дела, что позволило композитору жениться на Анне Чермяковой. Как Моцарт и Гайдн до него, поначалу Дворжак был влюблен в сестру Анны — Жозефину, свою ученицу, но Жозефина Чермякова бросила его ради графа. К счастью для Дворжака, его брак оказался много счастливее, чем у Гайдна.
Молодую семью преследовали трагедии. Сначала у них умерла новорожденная дочь Йозефа; затем, два года спустя, от случайного отравления скончалась одиннадцатимесячная дочка Ружена, а меньше чем через месяц от ветрянки умер их трехлетний сын Отакар. Истинный католик, Дворжак излил свое горе в новом сочинении, повествующем о страданиях Девы Марии, взяв за основу церковный гимн тринадцатого века Stabat Mater dolorosa — «Стояла мать скорбящая». Stabat Mater (1877) Дворжака — не только первое крупное религиозное произведение на чешском языке, но и шедевр пронзительной красоты.
Восторженный прием Stabat Mater словно прорвал шлюзы. В том же году Дворжак вступил в переписку с Брамсом, и тот порекомендовал младшего коллегу своему издателю Фрицу Зимроку. Сперва Зимрок опубликовал «Моравские дуэты» Дворжака, которые пользовались такой популярностью, что издатель тут же заказал композитору «что-нибудь еще в том же роде»; последовавшие затем «Славянские танцы» окончательно покорили публику.
КАК СТАРШЕМУ СЫНУ В СЕМЬЕ, ДВОРЖАКУ ПРОЧИЛИ «КАРЬЕРУ» МЯСНИКА, НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ЕГО МУЗЫКАЛЬНОЕ ДАРОВАНИЕ.
С годами у Дворжаков родилось еще шестеро детей, и в их доме не стихало оживление: приходили ученики, повсюду резвились дети. Жили они просто, а более всего композитор любил проводить время в своем скромном загородном доме в поселке Высока у Пржибрами, где он ухаживал за огородом, разводил голубей и сиживал в деревенском трактире в компании местных жителей.
ЛЕЖИТ ЗА МОРЕМ СТРАНА…
В 1891 году композитор получил сногсшибательное предложение: пятнадцать тысяч долларов и пост директора Национальной консерватории в Нью-Йорке, нового учебного заведения, основанного страстной меломанкой и по совместительству женой миллионера. Дворжак долго раздумывал, прежде чем согласиться, и все же в сентябре 1892 года он ступил на борт корабля, отплывавшего в Соединенные Штаты.
Дворжаки поселились в уютном доме на Восточной 17-й улице, напротив Стайвесант-сквер. По утрам композитор совершал продолжительные прогулки в Центральный парк или в гавань. Три дня в неделю он вел занятия по композиции с небольшими группами студентов, среди которых были афроамериканцы. Во второй половине дня работал над собственными сочинениями, а по вечерам играл дома в карты. На концерты он ходил редко, в «Метрополитен-опера» побывал всего дважды. Не то чтобы ему не нравилась музыкальная жизнь Нью-Йорка, просто он любил вечерний отдых в домашней обстановке. Лето 1893 года Дворжаки намеревались провести на родине, но, получив приглашение посетить Спилвилл в штате Айова, всей семьей двинули туда и в этом маленьком чешскоязычном городке почувствовали себя совсем как дома.
О Соединенных Штатах Дворжак отзывался с большим энтузиазмом. Он в полной мере оценил отсутствие сословных различий, с изумлением обнаружив, что миллионер и слуга обращаются друг к другу одинаково — «сэр». Он восхищался музыкой «туземной» Америки, особенно афроамериканскими спиричуэле и песнями американских индейцев, хотя сомнительно, что он слышал подлинные версии и тех, и других. Скорее даже, Дворжак путал музыку черного Юга с творчеством индейцев, поскольку утверждал, что, на его взгляд, оба типа музыки практически идентичны и в значительной степени напоминают музыку Шотландии. Признаться, отношение Дворжака к Америке отличалось наивной упрощенностью. Он ведать не ведал о сегрегации на Юге, о нравах Дикого Запада и перенаселенных кварталах нью-йоркской бедноты, где кишмя кишела всякая зараза. В Америке девятнадцатого века он увидел только самое лучшее и восславил мощь этой страны.
Столь романтическое восприятие не могло не сказаться, когда Дворжак создавал свое самое знаменитое произведение — Симфонию № 9 «Из Нового света» (порой ее называют просто «Симфонией Нового света»). Дворжак говорил, что, работая над симфонией, он черпал вдохновение в американских народных песнях, однако прямых цитат из народного творчества в «Симфонии Нового света» нет. А кое-кто из критиков усмотрел в этом произведении куда больше сходства с богемскими танцами, нежели с американскими мелодиями. Дворжак стремился отобразить в музыке огромную энергичную молодую страну, и публика от Бостона до Сан-Франциско полюбила «Симфонию Нового света» с первого же его исполнения.
А ДОМА ЛУЧШЕ
В Прагу Дворжак вернулся в 1895 году, прожив в Америке два с половиной года. Создав себе имя и обеспечив семью, теперь он с удовольствием разыгрывал роль «великого старца» чешской музыки. Он продолжал писать оперы на чешском, однако ни одна из них не получила признания. У Дворжака, похоже, отсутствовал нюх на хорошее либретто. («Сойдет любое свежее либретто!» — написал он однажды приятелю, что доказывает, насколько незначительной ему казалась литературная составляющая оперы.)
В 1904 году на премьере оперы «Армида», своего последнего сочинения в этом жанре, Дворжак вдруг почувствовал себя плохо. Композитор в жизни ничем не болел, но теперь его начали одолевать боли в брюшной полости. Он скончался 1 мая от апоплексии. Десятки тысяч людей шли за его гробом, похоронная процессия растянулась на многие километры по улицам Праги. Чехи, угнетаемая нация на протяжении веков, видели в Дворжаке не просто великого композитора, но их великого композитора.
Ирония заключается в том, что за пределами родины Дворжак более всего известен своей американской симфонией.
ХОТИТЕ ГАЛСТУК С ДВОРЖАКОМ?
После того как в Англии имя Дворжака обрело известность, композитор был удивлен, увидев свою физиономию на сигаретных пачках. Точно так же в Америке он вошел в коллективное сознание посредством воротничков, галстуков и тростей — причем санкции на этот бизнес композитор не давал и ни цента с него не получил.
КАРАНДАШНЫЙ ВОРИШКА
В 1901 году австрийское правительство удостоило Дворжака высокой чести — стать членом Верхней палаты парламента, органа власти, представлявшего собой нечто вроде английской Палаты лордов, только с несколько меньшим авторитетом. Дворжак появился в парламенте лишь однажды, на церемонии приведения к присяге; впрочем, он был страшно доволен тем, что ему полагался отдельный стол с чернильницей, ручками, бумагой и отточенными карандашами «Хардтмут № 2» — отличной маркой со стержнем одновременно мягким и прочным. Рассовав карандаши по карманам, Дворжак принес их домой и показал жене: «Взгляни-ка, вот чем нужно писать музыку!»
ЕСЛИ ЭТО И ПЛАГИАТ, ТО ДУХОВНЫЙ
Вторую, медленную и завораживающую часть Симфонии № 9 Дворжак писал как намеренное подражание афроамериканским духовным песнопениям, спиричуэле. Композитор так хорошо справился с задачей, что многие решили, будто мелодию сочинил не он сам. Посыпались догадки: мелодия позаимствована у церковного гимна или даже у шотландского народного напева, — и все они были ошибочными. Переложения второй части симфонии в виде песни возникли позже. Лучшую из них написал ученик Дворжака Уильям Арме Фишер, превратив мелодию в духовный гимн и назвав его «Возвращение домой». Сегодня этот абсолютно авторский «спиричуэл» исполняют по всей Америке — в основном военные оркестры, заунывные волынщики и хоры а капелла — как трогательную песнь об утратах и печали.
ПОПОМНИТЕ МОИ СЛОВА
Восхищение Дворжака афроамериканской музыкой вызывало недоумение в сегрегированной, расистской Америке, но сейчас его суждения об этой музыке кажутся на редкость проницательными. В статье, опубликованной в газете «Нью-Йорк геральд» 21 мая 1893 года, Дворжак писал:
Ныне я не сомневаюсь в том, что музыка этой страны должна основываться на так называемых негритянских мелодиях… Все великие композиторы черпали идеи в песнях простого народа… В негритянских мелодиях Америки я нахожу все, что необходимо для создания великой и достойной музыкальной школы. Это музыка возвышенная, нежная, страстная, грустная, торжественная, духовная, удалая, радостная, веселая — словом, на все вкусы. Она способна выразить любое настроение и послужить любой цели. Во всем наборе композиционного инструментария нет ничего, что нельзя было бы восполнить темами из этого источника.
Многие американские музыканты фыркали, читая эту статью; по их твердому убеждению, американская классическая музыка должна была использовать европейские модели. Однако, начиная с Гершвина, американские композиторы опираются на афроамериканскую музыку, как и предсказывал Дворжак, этот сугубо чешский композитор.
2 ИЮНЯ 1857 — 23 ФЕВРАЛЯ 1934
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: БЛИЗНЕЦЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АНГЛИЧАНИН
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: РОМАНТИЗМ
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «1-Й ТОРЖЕСТВЕННЫЙ И ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЙ МАРШ»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: НА ВСЕХ ВЫПУСКНЫХ ЦЕРЕМОНИЯХ С ВРУЧЕНИЕМ АТТЕСТАТОВ И ДИПЛОМОВ[25].
МУДРЫЕ СЛОВА: «МУЗЫКА НОСИТСЯ В ВОЗДУХЕ, ОНА ПОВСЮДУ. МИР ПОЛОН ЕЮ. и ты ПРОСТО БЕРЕШЬ СТОЛЬКО. СКОЛЬКО ТЕБЕ НУЖНО».
В Англии долго не удавалось произвести на свет музыкального гения. В Италии и Германии они рождались один за другим, России с Францией тоже было чем похвастаться, Англия же могла предъявить права, и те довольно сомнительные, лишь на уроженца Германии Генделя.
И тут появляется Эдуард Элгар — Англия приободряется, теперь ей есть что сказать музыкальному миру. Профессия композитора в Англии имела свои плюсы и минусы. Элгару пришлось бороться со множеством английских предрассудков, в том числе с исконной враждебностью к католикам и глубоко укорененной сословной предвзятостью. Но Элгар выстоял: он женился на женщине, стоявшей выше него на социальной лестнице, был вхож в королевские дворцы и добился международного признания. Классическая история человека, который «сделал себя сам», — история совсем не в английских традициях.
ЕСЛИ ТЫ ТОРЧИШЬ В ПСИХУШКЕ, ЭТО ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ СУМАСШЕДШИЙ
Отец Элгара, Уильям, был неплохим музыкантом и торговцем музыкальными товарами; кроме того, он дирижировал местным хором и играл на органе. Магазин Уильяма был высокого пошиба, в нем торговали нотами, музыкальными инструментами и предлагали услуги фортепианного настройщика. У Элгара-старшего и его жены Анны было семеро детей, Эдуард шел четвертым по счету. Окруженный музыкой, Эдуард быстро освоил скрипку. Он также самостоятельно изучал теорию музыки по нотам Баха и Бетховена.
Бросив школу в четырнадцать лет, Эдуард устроился в контору мальчиком на побегушках. Через год он ушел из конторы и начал зарабатывать деньги уроками игры на скрипке и фортепиано — занятие, требовавшее недюжинной выносливости, поскольку немалые расстояния между домами учеников Эдуард преодолевал пешком. Он экономил каждый пенни, чтобы раз в неделю ездить в Лондон совершенствоваться в игре на скрипке и изучать композицию.
Еще одним источником дохода был дом для умалишенных в Вустере. Директор заведения, убежденный в целительном воздействии музыки, организовал оркестр, который регулярно играл для пациентов. Элгар стал руководителем этого оркестра. Несмотря на странную и унылую обстановку сумасшедшего дома, Элгар не жаловался, ведь часто музыканты исполняли его собственные произведения.
Вскоре сочинения Элгара превзошли возможности оркестра дома умалишенных, однако музыкальные издатели, дирижеры и организаторы концертов к его работам относились с прохладцей. Элгар догадывался, почему его стараются не замечать, — потому что он католик и выходец из рабочей среды. Денег постоянно не хватало, его одолевали мрачные мысли, Эдуард опасался, что в музыке ему никогда не преуспеть.
ЗАГАДКИ ЭЛГАРА
В 1886 году у Элгара появилась новая ученица, и звали ее Каролина Алиса Робертс. Алиса была женщиной, внушавшей трепет: во-первых, она была старше Элгара на восемь лет; во-вторых, поэтом с публикациями; в-третьих, дочерью генерал-майора. Они обручились в 1888 году ко всеобщему неодобрению. Все упиралось в сословные различия: социальное положение Алисы было значительно более высоким, и это обстоятельство вызывало раздражение как у Элгаров, так и у Робертсов. Далее, сколь бы твердо ни верила Алиса в талант Эдуарда, к тридцати одному году он не опубликовал ни одного произведения и по-прежнему зарабатывал преподаванием и руководством полусамодеятельным оркестром в психушке. Словом, не самая удачная партия. Однако у Алисы водились деньги, поэтому она делала, что хотела. 8 мая 1889 года они поженились, а в следующем году у них родилась дочь Кариса.
У Элгара выработалась устойчивая привычка по вечерам импровизировать на рояле, и вот однажды вечером, отзанимавшись целый день с учениками, он сидел, задумчиво перебирая клавиши, и вдруг у него под пальцами сложилась весьма симпатичная мелодия. «Кого тебе это напоминает?» — спросил он жену, и Алиса ответила: «Билли Бейкера [близкого друга семьи], когда он выходит из комнаты». Так родились элгаровские «Энигма-вариации»[26].
Произведение состоит из четырнадцати вариаций, каждая посвящена кому-нибудь из друзей композитора, причем имена друзей зашифрованы. Как говорил Элгар, «я писал то, что, по моему мнению, написали бы они — будь у них достаточно возможностей, чтобы сочинять музыку». Некоторые вариации «выдают» индивидуальные характеристики: в Энигму № 10 под названием «Дорабелла» включена партия деревянных духовых, инструменты звучат рассыпчато, имитируя смех человека. Другие вариации «обыгрывают» какие-нибудь события: № 11, «Дж. Р.С», — это воспоминание о прогулке с приятелем Джорджем Робертсоном Синклером и его бульдогом Дэном по берегу реки Уай; пес свалился в воду, и его пришлось вылавливать. Основная же «энигма», то есть загадка, вариаций заключена в заглавной теме: она звучит первые шесть тактов и в дальнейшем более не повторяется, а основана тема на широко известном мотиве, но Элгар так и не признался, что это за мотив.
А НЕ ДОБАВИТЬ ЛИ ТОРЖЕСТВЕННОСТИ ЭТИМ ЦЕРЕМОНИЯМ?
Годы тоскливой безвестности закончились, «Энигма-вариации» принесли Элгару долгожданное и заслуженное признание. Он закрепил успех ораторией «Сон Геронтия»; выжив после катастрофической премьеры, оратория все же сумела завоевать публику. (Единственной проблемой «Сна Геронтия» был текст, который англиканская церковь сочла «чересчур католическим»; либретто пришлось переделать, прежде чем ораторию допустили к исполнению в англиканских храмах.)
.
УСПЕХ ПОЗВОЛИЛ ЭЛГАРУ ЗАНЯТЬСЯ НА ДОСУГЕ НАУКОЙ, ЕМУ ОСОБЕННО НРАВИЛОСЬ «СТАВИТЬ ОПЫТЫ» С ВЗРЫВЧАТЫМИ ВЕЩЕСТВАМИ.
Затем в 1901 году Элгар приступил к созданию своего самого знаменитого произведения — «1-го Торжественного и церемониального марша». А когда он его закончил, умерла королева Виктория, и гражданам объявили о предстоящей коронации короля Эдуарда VII. Элгару пришло в голову, что если эту музыку соединить с подходящими стихами, из нее получится прекрасное произведение в память о столь важных событиях в жизни страны. Результатом этих усилий стала «Коронационная ода» на слова поэта А.К. Бенсона. Финал оды выпустили также отдельно в форме песни «Страна надежды и славы», мгновенно полюбившейся англичанам и превратившейся в неофициальный государственный гимн.
Внезапно на Элгара — и Алису — свалился успех, о котором они так мечтали. В 1904 году в театре Ковент-Гарден состоялся Фестиваль Элгара, в зале присутствовали новые король и королева. Элгары переехали в просторный дом на окраине живописного Херефорда — Алиса роскошествовала, вернув себе социальный статус, который она утратила было в «неравном браке».
НАДЕЖД НЕМНОГО, НО СЛАВЫ ХОТЬ ОТБАВЛЯЙ
Благоденствие Элгаров закончилось в 1914 году с началом Первой мировой войны. Семья активно подключилась к деятельности на благо родной страны: Элгар записался в добровольные помощники полиции лондонского района Хэмпстед; Алиса учила французскому языку солдат, отправляющихся на фронт; Кариса поступила добровольцем в Красный Крест. Популярность «Страны надежды и славы» зашкаливала, и Элгар подумывал о том, чтобы добавить к этому гимну новые строчки, в которых прозвучал бы призыв к борьбе. Но война все длилась, число жертв росло, и настроение композитора изменилось — его бесило то, с какой беззастенчивостью используют «Страну надежды и славы» в ура-патриотической пропаганде.
После войны Элгар столкнулся с совершенно новым для него миром. Самым тяжким ударом стала смерть Алисы 7 апреля 1920 года. Композитор впал в глубокую депрессию; душевный покой вернулся к нему лишь в 1923 году, после того как он арендовал коттедж в столь любимом им Вустершире. В профессиональном отношении Элгар процветал, а награды множились; кроме всего прочего, композитору пожаловали титул баронета, и с тех пор его представляли как «сэра Эдуарда Элгара, баронета, члена Ордена заслуг, Рыцаря Великого креста», а в Англии все эти титулы кое-что да значили. Элгар злился, если о его новом высоком статусе забывали, но без Алисы почести уже не радовали так, как раньше.
В последние годы композитор страдал от мучительных болей, в итоге исследование показало неоперабельный рак. Когда он слег, между его лондонской квартирой и новой студией звукозаписи «Эбби Роуд» установили радиосвязь, и Элгар мог слушать, как осуществляется запись его произведений. Однажды он спросил с типично английским юмором: «И кто же написал такую красивую музыку?» Скончался Элгар 23 февраля 1934 года.
В середине двадцатого века музыка Элгара вышла из моды, в лучшем случае ее характеризовали как «ностальгическую». Однако в 1970-е годы интерес к его произведениям возродился, и прежде всего в Англии. В наши дни Элгар весьма популярен на своей родине, где его считают национальным достоянием. С 1999 по 2007 год его портрет даже печатали на новых двадцатифунтовых банкнотах Банка Англии.
АЛИСА, ГДЕ ТЫ БЫЛА РАНЬШЕ?
До замужества Каролина Алиса Робертс (будущая леди Элгар) писала стихи и даже добилась кое-какого признания на поэтическом поприще. К сожалению, время не пощадило ее поэзию. Поэма «Изабел Тревитхо», написанная в 1879 году, представляет собой пространные раздумья о судьбе героини, обуреваемой желанием творить добро. Приведем несколько строк:
И тогда Изабел,
Нетерпеньем пылая, словам волю даст,
Истинам жгучим о женских трудах,
О высоком их долге, о стойкости духа,
О великой задаче — очистить мир
От зла и бессчетных грехов…
ОЧЕНЬ ДЕЛОВИТЫЙ КРОЛИК
В 1905 году Кариса Элгар принесла домой белого ангорского кролика, которого сразу нарекли Питером в честь литературного персонажа Беатрикс Поттер. После путешествия в Италию кролика переименовали в Пьетро Д’Альба. О здоровье питомца пекся лично Элгар, купив книгу по уходу за кроликами; зимой он каждый вечер клал в кроличью клетку теплую грелку. Вскоре Питер стал вторым «я» Элгара, кролик придирчиво критиковал современную музыку и писал скорбные вирши по случаю неурожая морковки. Пьетро Д’Альба даже удостоился упоминания в нотных записях Элгара в качестве аранжировщика народных песен.
Увы, век кролика недолог, и в 1910 году Питер/Пьетро отправился на небесную морковную грядку. Об этом событии Элгар сообщил в письме другу, добавив: «И зачем я тебе об этом рассказываю! Наверное, затем, что хочу поделиться с кем-нибудь (или с каждым?) и сказать, как мне его не хватает». А закончил он поминальное послание так: «Страшно подумать, исчезновение скольких людей из моей жизни я перенес бы куда легче, нежели утрату моего наперсника и советчика Пьетро Д’Альбы».
ВОТ ЧТО БЫВАЕТ, КОГДА У КОМПОЗИТОРА СЛИШКОМ МНОГО СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ
Элгар обладал тонким чувством юмора. Когда его приятель поселился в деревне под названием Поттерз Бар, композитор задался вопросом, кто такой Поттер и зачем ему понадобился «бар». У английского слова bar множество значений, среди них «кусок мыла», «тактовая черта, такт», «заслон, преграда» — их Элгар и обыграл. Сперва он предположил, что Поттер владел мыловарней, но потом отказался от этой идеи, иначе у Поттера был бы не один кусок мыла, а много больше. Поттер мог быть композитором, хотя и очень ограниченного диапазона, ведь получается, что за всю жизнь он провел лишь одну тактовую черту. Хотя, добавлял Элгар, и «по одному такту можно оценить качество музыки».
Однако вероятнее всего, «Поттер был философом, я так и вижу, как в строгом уединении он размышляет о высоком и проясняет вопросы, недоступные простым смертным; и вдруг он сталкивается с непроницаемой загадкой, перед которой даже мощный интеллект Поттера никнет, блекнет и сдается. Это и был заслон Поттера!»
ПО-СОСЕДСКИ
Успех обеспечил Элгару не только приличный доход, но и свободное время; и то, и другое он использовал для удовлетворения своих интеллектуальных интересов. У себя в подвале он устроил химическую лабораторию; правда, когда Алиса пожаловалась на отвратительные запахи, пропитавшие дом, Элгар перенес лабораторию в сарай. Одним из его любимых трюков было изготовить из фосфора такую смесь, чтобы она самовозгорелась — к бесконечной радости композитора. Но однажды Элгар перегнул палку. Торопясь вернуться к работе, он поленился распорядиться химикалиями по всем правилам, просто-напросто поместил взрывоопасную смесь в горшок и засунул его в дождевую бочку, стоявшую рядом с домом.
Некоторое время спустя дом содрогнулся от мощного взрыва, бочка разлетелась на куски, а по двору разлилась вода. Невозмутимо покуривая трубку, Элгар бродил меж промокших кусков дерева, рваных металлических обручей и загубленных цветочных клумб, и тут за оградой возникла физиономия любопытного соседа.
— Слышали шум? — спросил сосед. — Похоже на взрыв.
— Да, слышал, — откликнулся Элгар. — И что это было?
Сосед покачал головой и удалился прочь.
22 ДЕКАБРЯ 1858 — 29 НОЯБРЯ 1924
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: КОЗЕРОГ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИТАЛЬЯНЕЦ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: ОТ РОМАНТИЗМА ПОЗДНЕГО ПЕРИОДА ДО РЕАЛИЗМА
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «МАДАМ БАТТЕРФЛЯЙ»
ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: В ЭРОТИЧЕСКОМ ТРиЛЛЕРЕ РОКОВОЕ ВЛЕЧЕНИЕ» (1987) НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕГО ФИЛЬМА
МУДРЫЕ СЛОВА: «МНЕ БЕЗ ДЕРЕВНИ НЕЛЬЗЯ, ДЛЯ МЕНЯ ОНА — НАСУЩНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ. ЭТО ПОХОЖЕ НА ТО, КОГДА СИЛЬНО ХОЧЕШЬ В ТУАЛЕТ, А ТАМ ЗАНЯТО, И ТЕБЯ НЕ ПУСКАЮТ».
Джакомо Пуччини прожил жизнь бурную и насыщенную, в которой чего только не было — и трагедия, и комедия, и лихие крайности. Запретная любовь? Пожалуйста. Смертельный риск? Ставим галочку. Победа над превратностями судьбы? И это тоже.
Не случайно его оперы изобилуют врезающимися в память персонажами, включая завистливых оперных певцов, бесчувственных офицеров, злокозненных принцесс и вероломных полицейских. Известная вредина, принцесса Турандот, и кротчайшая, покорнейшая мадам Баттерфляй, доведенная до самоубийства, — продукты воображения Пуччини, но обе имели реальных прототипов в жизни своего создателя.
И это лишь подтверждает справедливость старинного присловья: пиши о том, что хорошо знаешь.
ПЛОХОЙ ПАРЕНЬ ИЗ ЛУККИ
В городе Лукка семью Пуччини знали как музыкальную династию. Когда у Микеле и Альбины Пуччини в 1858 году родился первенец, его нарекли Джакомо Антонио Доменико Микеле Секондо Мария в честь его музыкальных предков. После смерти Микеле Пуччини главной надеждой семьи стал пятилетний Джакомо, который, однако, не торопился осознать важность возложенной на него миссии. Его отдали в музыкальную школу в Лукке, но преподаватели постоянно жаловались на лень и непослушание мальчика. Он даже выламывал трубы из церковного органа и продавал их на металлолом, а на вырученные деньги покупал сигареты. Будучи церковным органистом, кражу он покрывал, переделывая гимны так, чтобы недостаток труб не был заметен.
Тем не менее Пуччини был готов продолжить семейный музыкальный бизнес в родном городе. И продолжил бы, если бы в 1876 году не отправился в Пизу — тридцать километров пешком, и все ради того, чтобы посмотреть «Аиду» Джузеппе Верди. «Для меня словно открылось окно в музыку», — вспоминал он. Опера навсегда останется его главной страстью. Он принялся экономить, и к 1880 году наскреб достаточно денег, чтобы держать экзамен в Миланскую консерваторию. Как и Верди, он столкнулся с проблемой ограничений по возрасту, но, в отличие от Верди, его подготовку сочли удовлетворительной и в консерваторию приняли. Несмотря на все уступки и поблажки со стороны преподавателей, Пуччини и в Милане оставался нерадивым студентом, от исключения его спасал только выдающийся талант.
В 1882 году Пуччини услыхал о конкурсе одноактных опер и решил попробовать свои силы. Конкурс он не выиграл, хотя и был упомянут как достойный участник, но некие меценаты работу Пуччини — оперу «Виллисы» — одобрили и в 1884 году спонсировали постановку этого произведения. На спектакле присутствовал Джулио Рикорди, знаменитый патриарх итальянской нотной печати. Опера ему понравилась, и он заказал молодому композитору новое сочинение.
ЭЛЬВИРА, МОЕ СЕРДЦЕ ПЫЛАЕТ!
Пуччини ухватился бы за это предложение обеими руками, но известие о том, что его мать при смерти, позвало его домой. Похоронив мать, утешив сестер и распродав имущество, Пуччини однако не торопился покидать Лукку. Миланские друзья не понимали, почему он тянет с возвращением, им было невдомек, что Пуччини влюбился, да еще в замужнюю женщину, Эльвиру Бонтури Джеминьяни, модную и образованную жену одноклассника композитора.
Естественно, сплетники обрадовались поживе. Сестры Пуччини умоляли его не позорить семью. Он, как всегда, не послушался, и Эльвира забеременела от него. Скандал разразился осенью 1886 года, когда любовники бежали из города. Консервативная Лукка была в ужасе. Респектабельные сестры Пуччини — особенно монахиня Иджиния — не знали, куда деваться от бесчестья. Взбешенный муж Эльвиры сыпал угрозами, так что влюбленным пришлось скрывать место своего пребывания.
Все эти страсти, рождение внебрачного сына, бесконечные перепалки с родней, как композитора, так и Эльвиры, задержали появление следующего оперного произведения Пуччини. Опера «Эдгар» была исполнена только в 1889 году, она разочаровала публику и более никогда не возобновлялась. Рикорди, однако, не поставил крест на Пуччини. Он заказал ему новую оперу, и композитор принялся работать над «Манон Леско». В поисках тишины и уединения Пуччини присмотрел для проживания приморскую деревушку Торре дель Лаго. Он любил тишину, безлюдье и хорошую охоту. Эльвира же все перечисленное ненавидела. Модная, изысканная Эльвира в допотопной рыбацкой деревне? Представить страшно.
Премьера «Манон Леско» состоялась в 1893 году, и это был первый и безусловный успех в карьере Пуччини. За «Манон Леско» последовали не менее прекрасные «Богема» в 1896-м и «Тоска» в 1900 году. Авторские отчисления текли рекой, и Пуччини знал, как ими распорядиться. Он носил безупречные костюмы, шляпы и обувь; строил дома, один комфортабельнее другого. Он сделался заядлым автомобилистом и обожал все, что связано с автомобилями.
МЫЛЬНАЯ ОПЕРА МИРОВОГО КЛАССА
Деньги и успех, по идее, должны были радовать Эльвиру, но ее ничего не радовало. Житейские невзгоды и распри с родней превратили Эльвиру в стареющую и безумно ревнивую стерву. Впрочем, основания для ревности у нее имелись. В 1900 году Пуччини влюбился в молодую женщину по имени Коринна. (Ни фамилии, ни возраста этой женщины источники не сообщают.)
Эльвира перепробовала все, от семейных скандалов до голодовки, но Пуччини не прекратил встречаться с Коринной. И вот однажды, когда Пуччини в очередной раз «отправился на охоту», Эльвира поспешила в соседнюю деревню, где, по ее подозрениям, влюбленные голубки свили себе гнездо. Мужа на «месте преступления» она не застала, Пуччини уже уехал, Коринна же как раз садилась в экипаж. Эльвира с воплями подбежала к экипажу и начала тыкать в Коринну зонтиком. Кучер хлестнул лошадей с намерением избавиться от сумасшедшей тетки, и элегантная Эльвира упала в грязь. Это ее добило. Домой она вернулась раньше мужа, и стоило «охотнику» войти в дверь, как Эльвира набросилась на него, молотя кулаками и царапаясь, как кошка. Потом глубокие царапины на лице Пуччини объяснял падением в ежевичный куст. Ему никто не поверил.
Некоторое время спустя Пуччини и Эльвира с сыном Тонио и шофером ехали домой туманной ночью. Шофер не заметил поворот, машина съехала в канаву и перевернулась. Эльвира и Тонио отделались испугом и синяками, шофер сломал ногу. А Пуччини нигде не могли найти. В конце концов композитора, лишившегося чувств, обнаружили под машиной, ему раздавило ногу. Вызванный врач констатировал перелом большой берцовой кости. Пуччини много месяцев провел в постели, а потом до конца жизни ходил с палкой.
И словно ему мало было, на следующий день после аварии умер Джеминьяни, муж Эльвиры. Сестры умоляли Пуччини жениться на Эльвире, он колебался. Коринна угрожала судебным иском по обвинению в ложных обещаниях. В результате Пуччини уломали, он откупился от Коринны и женился на любовнице, с которой успел прожить восемнадцать лет. «Иджиния будет довольна», — говорил он.
И ТРАГЕДИЯ — МИРОВОГО КЛАССА
Среди этих треволнений Пуччини все же умудрился завершить новую оперу — «Мадам Баттерфляй». Через день после свадьбы он уехал из Торре дель Лаго в Милан на репетиции (так медовый месяц закончился, не успев начаться). Пуччини возлагал большие надежды на «Мадам Баттерфляй», однако премьера обернулась вопиющим провалом. Рикорди увидел в случившемся козни недоброжелателей Пуччини, якобы настроивших публику против композитора, но Пуччини признал серьезные недоработки в опере. Четыре месяца он ее переделывал, а затем представил на суд зрителей новый вариант — к полному восторгу публики. С тех пор «Мадам Баттерфляй» не сходит со сцены.
Свидетельство о браке не смягчило нрав Эльвиры. Она читала почту мужа, подслушивала под дверью и следила за Пуччини, когда он выходил из дома. На гастролях Эльвира обыскивала одежду мужа в поисках порочащих улик и однажды в Нью-Йорке закатила скандал, обнаружив за лентой мужниной шляпы записку от дамы, с которой супруги познакомились на званом ужине. Затем Эльвира вообразила, что Пуччини спит со служанкой Дорией Манфреди. Пуччини и Дория все отрицали, Эльвира им не верила. В Торе дель Лаго она ходила за Дорией по пятам, обзывала ее шлюхой и заявлялась к ней домой, выкрикивая ругательства. Честь семьи в деревенской Италии была делом серьезным; братья Дории грозили Пуччини расправой за растление невинной девушки. Отчаявшаяся Дория купила в аптеке ядовитую протраву, выпила и, промучившись пять дней, умерла.
Потрясенный Пуччини едва не наложил на себя руки; зато Эльвира и не думала каяться, она принялась распускать слухи о неудачном аборте, который якобы и стал причиной смерти Дории. Когда вскрытие показало, что Дория умерла девственницей, ее семья подала иск против Эльвиры. Суд, получивший широчайшую огласку в прессе, приговорил Эльвиру к пяти месяцам тюрьмы и весомому штрафу. Адвокаты Пуччини убедили родственников Дории отозвать иск в обмен на крупную сумму, и суд аннулировал приговор.
Супруги на время разъехались, но потом Пуччини вернулся к Эльвире. Трудно понять, почему они продолжали жить вместе после стольких несчастий. Наверное, все дело в привычке.
ПОДРОСТКОМ ПУЧЧИНИ ВОРОВАЛ ТРУБЫ ИЗ ЦЕРКОВНОГО ОРГАНА, ПРОДАВАЛ ИХ НА МЕТАЛЛОЛОМ, А НА ВЫРУЧЕННЫЕ ДЕНЬГИ ПОКУПАЛ СИГАРЕТЫ.
Первая мировая война не слишком взволновала Пуччини, в отличие от его друга, Артуро Тосканини, военный оркестр которого однажды играл так близко от линии фронта, что инструменты музыкантов повредило шрапнелью. (Тосканини дирижировал на премьерах многих опер Пуччини, однако, взбешенный равнодушием композитора к кровопролитию, прекратил общаться с ним на долгие годы.)
Следующую оперу Пуччини решил написать на сюжет пьесы Карло Гоцци «Турандот». Но партитуру закончить не успел — его срочно отвезли в Брюссель на лечение. Годами он страдал от болей в горле, которые списывали то на ларингит, то на простуду, пока доктора не диагностировали рак горла. Единственной надеждой была операция и экспериментальная радиотерапия. Не помогло ни то, ни другое, и 29 ноября 1924 года Пуччини не стало.
Партитура «Турандот» осталась незавершенной. В апреле 1926 года Тосканини дирижировал премьерой «Турандот» в миланском «Ла Скала». Примерно на середине третьего акта, там, где обрывается партитура Пуччини, дирижер остановил оркестр, отложил палочку и повернулся к залу. «Здесь опера кончается, — объявил он, — потому что на этих нотах маэстро умер». Лишь на следующий вечер оперу исполнили целиком — финал дописал Франко Альфано, основываясь на черновиках Пуччини. «Турандот» — не самая популярная опера Пуччини; в рейтинге наиболее часто исполняемых опер в Северной Америке «Мадам Баттерфляй», «Богема» и «Тоска» занимают 1 — ю, 2-ю и 8-ю строчки соответственно, «Турандот» же довольствуется скромным 12-м местом. Но Пуччини удалось создать поистине бессмертное музыкальное произведение — чарующую арию Nessun dorma («Пусть никто не спит»), которую знают и любят во всем мире спустя много-много лет после кончины композитора.
ТОСКА СКОК-ПОСКОК
Опера «Тоска», как известно, заканчивается тем, что главная героиня бросается с высокой башни. Обычно сопрано, исполняющие эту партию, прыгают в широкое отверстие в задней части сцены на заранее подготовленные матрасы. Но, согласно оперной легенде, один из спектаклей в Чикагском городском оперном театре (Лирической опере) английская певица Ева Тёрнер запомнила на всю жизнь: она приземлилась не на матрасы, а на батут. Тоску подбросило раза три или четыре к вящей радости публики. Осталось невыясненным, кто и, главное, с какой целью заменил матрасы батутом — то ли этот «кто-то» проявил чрезмерную заботу о безопасности, то ли решил проучить чересчур капризную примадонну.
КТО, Я?
Незадолго до Первой мировой войны Пуччини посетил Вагнеровский фестиваль в Байройте вместе со своей тогдашней любовницей Йозефиной фон Штенгель. Стараясь уберечь себя от внимания прессы и преследований Эльвиры, Пуччини зарегистрировался под чужим именем. Но композитора узнали, за его спиной начали шептаться. Кто-то указал на него Козиме Вагнер, и, когда она подошла к композитору представиться, попавший в отчаянное положение Пуччини решил не снимать маску. «Нет, я не Джакомо Пуччини», — заявил он и быстро удалился.
ПРИМИТЕ С УВЕРЕНИЯМИ В САМЫХ ЛУЧШИХ ЧУВСТВАХ
Пока между Пуччини и Тосканини длилась вражда, они прекратили всякие контакты друг с другом — за исключением одного случая на Рождество. В тот год Пуччини забыл вычеркнуть имя дирижера из списка друзей, которым он посылал по итальянской традиции рождественский пирог панеттоне. Осознав свою промашку, композитор отправил дирижеру телеграмму: «Панеттоне послан по ошибке. Пуччини». Тосканини ответил: «Панеттоне съеден по ошибке. Тосканини».
ОПЕРНЫЕ ЛИБРЕТТО
Текст оперы называется либретто, а либреттистом — тот, кто эти тексты пишет. В хорошем либретто, кроме строчек, которые можно спеть, имеется еще и крепкая драматическая интрига. Хотя многие оперы созданы по пьесам или романам, либреттисту часто приходится попотеть, адаптируя оригинальное литературное произведение. Написать трехактную оперу с ариями, дуэтами и хорами, да так, чтобы публика не заскучала, — это надо уметь.
Однако тяжкие труды либреттистов редко удостаиваются заслуженных похвал. Зрители идут на «Аиду» Верди и на «Так поступают все» Моцарта, а вовсе не на «Аиду» Антонио Гисланцони[27]или на «Так поступают все» Лоренцо да Понте[28]. Более того, многие композиторы нещадно шпыняют своих либреттистов. От Пуччини, например, его авторы стонали, он вымогал у них черновики и постоянно требовал переделать тот или иной отрывок.
Вагнер нашел выход из положения — он сам писал либретто для своих опер. Таким образом Вагнер смог избавиться от ряда проблем, в том числе от необходимости платить либреттисту, однако страдало качество текста. Еще при жизни Вагнера критики клеймили его стихи как претенциозные и нудные, а если учесть, что «Гибель богов» длится пять часов, литературный редактор этой опере определенно не помешал бы.
Так что, когда в следующий раз вы окажетесь в опере, не забудьте отдать дань уважения невоспетому либреттисту. Он вложил в эти строчки массу сил и времени — и без этого каторжного труда, возможно, никакая, даже самая расчудесная музыка не спасла бы оперу от провала.
Gotoassignmenthelp Service strives to meet the higher education standards of the university through the best quality assignments when you require Help with assignment. Assignments are written logically and all errors are corrected for a flawless finish in our assignment help service online. When you choose our Australian assignment help service, you need to think about the quality and your grades as well. On taking Gotoassignmenthelp service online from worldwide, We guarantee the original content and flawless work.. Professors of the reputed universities consider assignments to be the most efficient method to assess a students’ writing caliber along with their understanding of the course. Gotoassignmenthelp is the best marketing assignment help service provider in worldwide. Therefore, Gotoassignmenthelp provides online services like project management assignment, do my project management assignment, supply;chain management assignment help for students pursuing Bachelors’, Masters’, and Ph.D. Level studies in Australia, United States, United Kingdom, UAE, Singapore and worldwide.
ОтветитьУдалитьВОЗМОЖНЫ ЛИ ВЫ С ЛЮБЫМИ ТРУДНОСТЬМИ В ЖИЗНИ И НУЖДАЕТЕСЬ НАДЛИТЕЛЬНЫМ РЕШЕНИЕМ СВЯЖИТЕСЬ С ДР АДЖАИ ОН МОЩНЫЙ КАСТЕР ЗАКЛИНАНИЯ НА Viber или WhatsApp: +2347084887094 или по электронной почте: drajayi1990@gmail.com
ОтветитьУдалитьМой муж планировал развестись со мной, сказав, что он устал от нашего союза, я был удивлен, потому что это произошло внезапно, и мой инстинкт подсказал мне, что что-то пошло не так, позже я узнал, что у моего мужа есть женщина на улице, я спросил его об этом , он очень разозлился и сказал, что поэтому он хочет, чтобы мы развелись, он ушел из дома на 6 месяцев, когда я увидел контакт доктора Аджайи, заклинателя, женщина объяснила, от кого она смогла забеременеть и родить собственного ребенка лекарство на травах после 9 лет брака, я взяла его контакт и объяснила ему мою ситуацию с моим мужем, он сказал мне, что моим мужем манипулирует темная сила, он сказал мне кое-что сделать и наложить на меня заклинание, после семи В дни заклинания мой муж пришел домой и разорвал бумагу о разводе, теперь мы живем счастливо благодаря доктору Аджайи. Не стесняйтесь своих проблем, обратитесь за помощью и решите их.
While looking for playing outdoors these days, it was very difficult as most of the children are addicted to smartphones. Addiction to smartphones has come like a big headache for the parents, they need to find a way to grab the childrens attention away from phones and have a healthy habits which benefits their physical and mental health. This is where kids ride on cars has become one of the popular toys among the kids to play and have fun.
ОтветитьУдалитьThe https://kidselectriccars.store/collections/kids-motorbike will help to come out and play outdoors due to their look alike real cars making the children more enthusiastic and fascinated to play with those toys. The parents can operate the electric rideons with the help of a remote control and hence the children can enjoy the ride while they are thinking like a real riders sitting in the car and having lots of joy and happiness. However, these toys comes in a bit pricy compared to normal toys which are under a 30 dollars price, while these toys costs close to 100 to 200 pounds in general based on the model and specifications of the car. Check here for best rideons.
While there are high end models like off-road electric cars which are for big kids and come with a battery of 24V making them more powerful and fits perfectly to ride for the age above 8 years old. Thus these kinds of cars are helping the children to move away from the phones and enjoy the outdoors which will help for physical exercise and improve their health as well.
Also there are Licensed kids electric cars in the segments where the big brands like BMW, Ford, Audi, Lamborghini, Mercedes etc type real world cars are being made in a tiny cars which attracts children so much towards these little rideons. Especially girl child can prefer pink color lamborghini cars if they are fascinated about the sports cars and the boys can choose whatever car model they have interest in. Thus you can purchase a good rideon car for your kid and improve their Joy further.
Computer Network Assignment Help is here to help you with your assignment. A Global assignment expert is known for writing assignment and for serving assignment services worldwide. Global assignment help has a team of an expert with higher skills and they are good at writing assignment for a student. Assignment expert write assignment error free and in a plain language, so that it will help a student to easily understand that assignment with ease. So for more assignment related help contact us on our website.
ОтветитьУдалить