Выставка в Третьяковке — это первый музейный показ работ почти забытого художника из плеяды тех, кто был активен на арт-сцене первых послереволюционных лет
Борис Голополосов. «Восстание». 1927. Холст, масло. Фото: Государственная Третьяковская галерея
В связи с прошлогодней выставкой «Экспрессионизм в русском искусстве» в Русском музее разгорелась интеллектуальная полемика на тему: а было ли у нас вообще такое художественное явление и на каком основании тех или иных отечественных авторов записали в экспрессионисты? Вопросы и впрямь дискуссионные, но нет сомнений, что имелись в нашем искусстве фигуры, которые могут быть зачислены в экспрессионисты.
К их числу принадлежит и Борис Голополосов (1900–1983). Он учился во Вхутемасе в мастерской неопримитивиста Александра Шевченко — и это решающим образом повлияло на его становление. Хотя у мэтра он почти ничего не заимствовал: манера Голополосова с самого начала выглядела совершенно самостоятельной. И не только манера. Чем дальше, тем все чаще он брался за сюжеты, где сквозила безысходность советской жизни.
Парадоксальным образом эта линия обозначилась у него в результате работы над темой, которая очень поощрялась в СССР. Воспевать социалистический труд полагалось всякому творцу — и Голополосов как бы следовал тренду. Однако образы шахтеров, трактористов, чаеводов и матросов выходили у него весьма далекими от соцреалистических установок. Живописец сознательно шел путем того самого экспрессионизма — вплоть до кошмарных аллегорий, подразумевающих крах гуманистического сознания.
В 1938 году Голополосова исключили из Московского союза художников «за формализм». В этих обстоятельствах он предпочел не просто покинуть столицу, но буквально раствориться на просторах необъятной родины, скитаясь по городам и весям и перебиваясь случайными заработками. Возможно, именно это и спасло ему жизнь.
Лишь в конце 1970‑х о художнике вспомнили, он даже был восстановлен в творческом союзе. Но временем его значительных свершений так и остались 1920–1930-е годы. Именно этот период и рассматривается на выставке, которая оказалась первой музейной ретроспективой Голополосова. Экспозиция включит около 40 живописных работ и чуть более 80 листов графики (помимо нескольких музеев и частных коллекционеров, свой вклад внесла семья художника, где по сей день хранятся очень важные его произведения) и дает основание говорить, что речь здесь идет о большом художнике. Безо всяких скидок на трудности биографии.
Новая Третьяковка
Головой о стену. Живопись и графика Б.А.Голополосова 1920–1930-х годов
21 марта – 2 июня
Борис Голополосов. «Восстание». 1927. Холст, масло. Фото: Государственная Третьяковская галерея
В связи с прошлогодней выставкой «Экспрессионизм в русском искусстве» в Русском музее разгорелась интеллектуальная полемика на тему: а было ли у нас вообще такое художественное явление и на каком основании тех или иных отечественных авторов записали в экспрессионисты? Вопросы и впрямь дискуссионные, но нет сомнений, что имелись в нашем искусстве фигуры, которые могут быть зачислены в экспрессионисты.
К их числу принадлежит и Борис Голополосов (1900–1983). Он учился во Вхутемасе в мастерской неопримитивиста Александра Шевченко — и это решающим образом повлияло на его становление. Хотя у мэтра он почти ничего не заимствовал: манера Голополосова с самого начала выглядела совершенно самостоятельной. И не только манера. Чем дальше, тем все чаще он брался за сюжеты, где сквозила безысходность советской жизни.
Парадоксальным образом эта линия обозначилась у него в результате работы над темой, которая очень поощрялась в СССР. Воспевать социалистический труд полагалось всякому творцу — и Голополосов как бы следовал тренду. Однако образы шахтеров, трактористов, чаеводов и матросов выходили у него весьма далекими от соцреалистических установок. Живописец сознательно шел путем того самого экспрессионизма — вплоть до кошмарных аллегорий, подразумевающих крах гуманистического сознания.
В 1938 году Голополосова исключили из Московского союза художников «за формализм». В этих обстоятельствах он предпочел не просто покинуть столицу, но буквально раствориться на просторах необъятной родины, скитаясь по городам и весям и перебиваясь случайными заработками. Возможно, именно это и спасло ему жизнь.
Лишь в конце 1970‑х о художнике вспомнили, он даже был восстановлен в творческом союзе. Но временем его значительных свершений так и остались 1920–1930-е годы. Именно этот период и рассматривается на выставке, которая оказалась первой музейной ретроспективой Голополосова. Экспозиция включит около 40 живописных работ и чуть более 80 листов графики (помимо нескольких музеев и частных коллекционеров, свой вклад внесла семья художника, где по сей день хранятся очень важные его произведения) и дает основание говорить, что речь здесь идет о большом художнике. Безо всяких скидок на трудности биографии.
Новая Третьяковка
Головой о стену. Живопись и графика Б.А.Голополосова 1920–1930-х годов
21 марта – 2 июня
Комментариев нет:
Отправить комментарий